Танцор Ветра. Том 3 - Константин Александрович Зайцев

брезгливости. Они знали, куда идут. Только Шифу чуть тише стал перебирать четки, и я почувствовал, как воздух вокруг стал плотнее, будто ночь на миг задержала дыхание. Единственный глаз этого беспощадного бойца уставился на меня, а потом он едва слышно произнес:

— Никакого шума, никакой пощады и никаких свидетелей, командир. — Чуть поклонившись, он снова занял свое место в нашем маленьком строю.

Полчаса, возможно, чуть дольше блужданий — и наконец-то я услышал нужные мне звуки. С каждым шагом вперед все сильнее слышался плеск — медленный, тяжелый, как дыхание спящего чудовища.

Я первым заметил нашу цель. Сначала — неясный силуэт во мраке, будто кусок скалы, торчащий из моря. Затем уже грубые очертания баржи.

Она была огромна и уродлива, как кошмарное внебрачное дитя корабля и свалки, окружавшей это место. Борты покрыты слоем гнили и ракушек, обшивка местами прогнила до дыр, сквозь которые сочился тусклый свет. Рваные паруса висели, словно ободранные крылья дохлой птицы. С палубы тянуло зловонным дымом. По периметру мерцали неровные огоньки — то ли факелы, то ли гниющие лампы, питаемые чем-то совсем неестественным.

— Он там, — тихо сказала Ксу.

Я повернул к ней голову. Ее лицо, всегда спокойное, теперь стало напряженным. Она слегка прижимала ладонь к груди, как будто сердце болело.

— Ты что-то чувствуешь? — спросил я.

— Да. Меня туда тянет. Что-то очень сильное. Зовет… давит. — Ее голос был ровным, но я видел, как на миг дрогнул ее взгляд.

Я прислушался к себе и понял. В воздухе висела слабая, но ощутимая нить энергии Изнанки. Эта территория, на которой правили мертвецы и те, кто им служит.

— Надо действовать осторожно. Мне очень не нравится это место, — я оглянулся на бойцов. Они были напряжены, но молчали.

— Мы торопимся, — произнесла она. — Время уходит. Еще чуть-чуть — и я умру. Я слышу это в дыхании ветра и воды. Нужно ускоряться. — Она говорила абсолютно спокойным голосом, будто обсуждала, какие цветы поставить в вазу, а не свою смерть.

— Согласен. Но спешка — худший союзник, когда идешь в пасть чудовищу, — ответил я. — Ты видела его людей?

Ксу кивнула на полуразрушенную пристань. Там стояла единственная лодка — крепкая, но невзрачная. Вокруг нее сгрудились пара десятков нищих, вооруженных ржавыми ножами, крюками и дубинами. Вот только даже отсюда я видел их глаза. Такое ощущение, что их тела заняты мертвецами. В них читалось тупое ожидание, как у собак, что ждут команды хозяина.

— Они уже не люди, — сказал я тихо. — Посмотри на их кожу, они уже частично разлагаются. Вглядись в их глаза. — Я чуть повернул ее голову в сторону стражей. — Чуешь запах?

Ксу вдохнула. Легкая морщинка появилась у ее губ.

— От них веет чем-то жутким и одновременно родным, — произнесла она и закусила губу.

— От них пахнет Изнанкой. Они — глаза Ляна. Убьем их — он узнает. Оставим их — они нас продадут.

Ксу молчала несколько секунд. Потом опустила руку, что была на сердце.

— Ты хочешь сказать, что у нас нет выбора?

— У нас его никогда не было, — я посмотрел на нее. — Ты сама знаешь.

Здесь и сейчас я всего лишь друг и консультант, но никак не тот, кто принимает решение. Она выпрямилась, и вдруг в ее голосе исчезли все оттенки благородной вежливости. Теперь это был командир, принявший решение. Посмотрев на своих людей, она отрывисто скомандовала:

— Наша цель — лодка. Ее нужно занять быстро. Бесшумно. Никакой пощады. Это уже не люди. Принесите им освобождение.

Я молча кивнул, соглашаясь с ее словами.

— Ликуй, — сказала она, не повышая голоса. — Возглавишь атаку.

Седой боец лишь крепче сжал рукояти топоров.

— Фэн Лао, Шифу, — ее взгляд скользнул на нас. — На вас фланги.

Я ощутил, как во мне поднимается знакомая холодная решимость. Как будто я снова в переулках Нижнего города, и все просто: или ты, или тебя.

— Вперед, — тихо сказала Ксу.

Мы обменялись коротким взглядом. В ее глазах я видел не страх, а ту же самую ярость, что и в себе. Она шла к цели, и если смерть встанет на ее пути — то умрет смерть.

Я слегка усмехнулся, проверил ножи и почувствовал, как ветер — единственный честный спутник в этой вонючей ночи — коснулся моего лица. Он говорил, что я прав и что это надо заканчивать.

Ликуй распределил своих людей и занял место на острие атаки.

Ксу не отдавала сигналов; ее сигналом была смерть. Она подняла лук и слитным движением оттянула тетиву до самого уха. Миг — и оперенная смерть сорвалась с запевшей тетивы.

С тихим свистом ее первая стрела ушла в темноту. Миг — и раздался едва слышный хлопок. Один из нищих дернулся, схватившись за горло, из которого торчало воронье оперение. Его хриплый вопль захлебнулся в крови. Почти сразу вторая стрела ударила в глаз другому, пытавшемуся вскинуть рог. Он рухнул без звука. Моя подруга была превосходным лучником.

Ксу двигалась плавно, как вода, но каждая ее стрела находила цель с ужасающей точностью. Лук в ее руках пел коротко и резко; стрелы выходили из тетивы как ядовитые змеи, поражая глаз, висок, горло. На мгновения ее лицо становилось острее, холоднее — будто сама смерть, сотканная из льда, сошла на землю и начала свою жатву.

Ликуй молча рванул вперед. Ему не нужны были боевые кличи; он просто двигался, оправдывая свое прозвище. Его топоры взметнулись, и первый бедняк просто потерял половину туловища. Второй — голову. Ликуй двигался не как человек, а как ураган стали; каждый взмах — рассечение костей, каждый разворот — фонтан крови.

Двое бойцов с арбалетами встали на колено и выпустили болты почти одновременно. Глухой стук — и два стража упали, словно марионетки, у которых оборвали нити.

Бойцы с гуаньдао вошли в гущу толпы; их тяжелые клинки двигались словно идеальные механизмы, разрубая ржавые ножи и ломая кости. Удары были короткими, точными, выверенными — ни единого лишнего движения. Они работали как единый механизм, отсекая все лишнее на пути.

Шифу сражался бесшумно. Его удары были почти незаметны: ладонь в висок, пальцы в горло, ребро ладони в основание черепа. Каждый удар — смерть или паралич. Он не вызывал ни криков, ни шума. Лишь глухой треск хрящей, обмякшие тела и тишина. Его