Молниеносный - Фёдор Бойков

лестнице. — Там одних только рубашек на три чемодана, а ведь ещё исподнее, камзолы, сапоги.

— Складывай только то, что пригодится на первое время и не занимает много места, — скомандовала моя помощница. — Одного чемодана хватит.

— Как это? Один чемодан, это же… — Захар начал загибать пальцы. — Всего по два комплекта получается.

— Вот и хватит ему, — на меня уже никто не обращал внимания, а вот я внимательно смотрел на своих подчинённых.

Уважения к своему князю с их стороны я не заметил. Да и моя демонстративная меланхоличность была воспринята ими как должное. Что это значит? Что мой предшественник был инфантильной мямлей, который не сумел найти управу на слуг.

— Я никуда не поеду, — сказал я громко.

Алёна застыла посреди гостиной, а Захар чуть не навернулся с лестницы.

— Ваше сиятельство, — Алёна набрала воздуха в грудь и наставила на меня указательный палец. — Если вы не забыли, поместье уже выставлено на торги. Почти все деньги уйдут на долги, а оставшихся не хватит на безбедную жизнь.

Вот как значит. Что же за княжеский род такой, что ни шиша за душой? Я новым взглядом осмотрел дом. Несмотря на обшарпанные обои и устаревший дизайн, этот особняк мне понравился. Расставаться с ним не хотелось.

— Сколько нужно денег, чтобы отдать долги без продажи поместья? — спросил я, нахмурив лоб. — Сколько мой род должен и кому?

— Все долговые расписки у вашего юриста, — сквозь зубы сказала моя помощница. — Но могу уверить, что такую сумму вы нигде не заработаете за оставшийся месяц. Все заводы уже забрали…

— Кто? — я прищурился и сжал кулаки. Каким же идиотом надо быть, чтобы добровольно отдать свою собственность? Этот князь вообще ни на что не годен?

— Это уже не важно, — вздохнула Алёна. — Сейчас вам нужно бежать. На страну-курорт денег, конечно, не хватит, но в тех же Монгольских степях наш рубль стоит дороже.

Захар посмотрел на меня осоловело и кивнул.

— Всё с молотка уйдёт, ваше сиятельство-ик, — дрожащим голосом подтвердил он. — А эти балахоны и вправду вас на дыбу могут отправить.

— Вы ведь ничего не смыслите в том, что происходит, князь, — начала давить на меня Алёна. — Послушайте мудрых людей, сделайте, как мы говорим, и всё будет хорошо.

Я смотрел на свою помощницу и с трудом удерживался, чтобы не наорать на неё. Тоже мне умудрённая опытом нашлась! Как же мне хотелось встряхнуть её за шкирку и напомнить своё место. Но о князе Громове уже составлено конкретное мнение.

Если я резко начну вести себя по-другому, люди действительно могут подумать, что я демон или что похуже. Но и мириться с тем, что ко мне относятся, как к неразумному дитю, я не собираюсь.

Я бросил взгляд на пса, который в этот момент демонстративно вылизывал лапы. На мгновение мне показалось, что он снова ощерился в улыбке, но наваждение быстро спало.

Решено! Буду соответствовать личине князя и постепенно менять отношение к себе. И начну я с того, что уничтожу все улики моей смерти. Нужно сжечь рубашку и камзол, пропитанные кровью.

Моя помощница так обрадовалась, когда я начал подниматься наверх, что мне стоило огромных трудов не расхохотаться. Ведёт себя как курица-наседка. Я оставил её с Захаром в своих апартаментах и зашёл в ванную. Отлично, никто не успел убрать мои вещи. Кстати, а где остальные слуги? Не поверю, что кроме пьяницы у меня в доме никто не живёт.

Смотав свои вещи в небольшой тюк, я вышел в гостиную и успел увидеть занимательную картину. Захар так спешил собрать мой чемодан, что запнулся о ковёр и завалился в сторону камина. Вот и идея для избавления от улик.

Я направил палец на сложенные в камине дрова. Тонкая, почти незаметная глазу, молния сверкнула между моих пальцев, а затем лизнула поленья. Вспыхнули они так быстро, что Захар, который только-только поднялся, испуганно отшатнулся и всплеснул руками.

Одежда, которую он держал в руках, полетела в камин. Я быстрым шагом приблизился к слуге и под предлогом помощи бросил в огонь окровавленные вещи. Ну вот, дело сделано. Я подхватил Захара под руку и помог ему встать ровно.

— Простите, ваше сиятельство, — пролепетал он, глядя, как горят мои вещи. — Я ведь не пью… ик… столько.

— Ну да, — хмыкнула Алёна, наблюдая за нами. — Обычно ты пьёшь меньше, но каждый день.

— Так ведь горе-то какое! — взвыл Захар, выдавливая слезу. — Господин мой, того… помер.

Он резко замер и посмотрел на меня, снова икнул и начал опускаться на колени.

— Простите меня, ваше сиятельство, я же с горя, — он смотрел на меня с такой тоской. Точно так же, как тогда у статуи пса.

— Угомонись, Захар, — я вздохнул. — И не надо никаких чемоданов. Я же сказал, что никуда не поеду.

Тут моя помощница уже не выдержала, достала из кармана брюк телефон и что-то в нём набрала. А я сделал стойку. Где-то должен быть мой телефон?

— Вот, смотрите, князь, — сказала Алёна, сурово поджав губы. — Время утекает, как вода сквозь пальцы, а вы тут характер решили показать.

Она повернула ко мне экран, и я с удивлением отметил, что телефон почти не отличается от привычных мне, только размером он был побольше. А дальше я уже не обращал внимание ни на что, кроме агитационного ролика. Ничем иным назвать это творение гениальной команды рекламщиков я бы не назвал.

Крупными красными буквами, удаляющимися вверх, было написано следующее:

'Давным-давно в наш мир проникли демоны, эти коварные порождения с изнанки миров. Первое время с ними даже не боролись, ведь мир ничего не знал об этих существах.

Но однажды демон завладел телом императора. Начались смутные времена, названные «тёмными». И вот тогда появились они — инквизиторы! Волей богов они были неподвластны влиянию демонической сути. Слава Инквизиции!'

Буквы исчезли, вместо них на экране появились «балахоны», как обозвал их Захар. Вполне заслуженно, кстати. Фигуры в красных балахонах с капюшонами, надетых явно поверх доспехов, вели по площади связанного мужчину.

Маленькая подпись внизу гласила, что это сам князь Мартынов, в которого вселился демон.

Толпа на площади скандировала: «сжечь демона!», «отправить мерзкую тварь обратно в преисподнюю!». А я вдруг понял, что никакого ритуала изгнания, как в фильмах и