Михаил Ахманов - Среда обитания

Учитывая все это, вполне вероятно, что он поведал истину о нас самих, и в этом мире мы – козявки, а настоящие люди – гиганты-дикари, произошедшие Пак знает от кого. Возможно, от племен еще более диких, от тех, кого не пожелали отловить и запихнуть под купола… Если и это было правдой, пришлось бы согласиться, что предки выкинули с нами нехороший фокус.

Но зачем? С какими целями? Я старался об этом не думать – тем более что у меня хватало поводов для размышлений. Еще как хватало, гниль подлесная! Взять хотя бы свидание Йорка с Дакаром при содействии Мадейры… Что это значило, крысиный помет? Ежели кормчий имел информацию о заводах и древних трейн-тоннелях, соединявших их с Хранилищем, то поиски фирмы «икс», а заодно и ходов на Поверхность, были так же бессмысленны, как выдохшаяся оттопыровка. Нюхай не нюхай, толку – ноль… Откуда поступает неучтенное сырье, куда его везут и как выбраться наверх – все это кормчему было известно. Так отчего не дать нам нужные инструкции, чтоб мы не тратили зря время за Ледяными Ключами? Что за игра, в которой Йорк одной рукой подпихивает нас, другой придерживает за штаны? Или эти руки принадлежали разным людям, Йорку и тем, кто мог «позаботиться» о Дакаре, пришельце из прошлого?

Борьба внутри Общественных Биоресурсов? Какие-то разборки между обрами и втэками? В жизни о таком не слышал! У каждой из этих контор свои задачи, свои интересы, но мудрые предки устроили так, чтобы они не конкурировали и не пересекались. И, уж во всяком случае, не приплетали к своим делам блюбразеров или же нас, Охотников.

Но кроме подобных вопросов были и другие, ввергавшие меня в недоумение. Ну, например – подыгрывал ли Конго Йорку или, как все мы, ничего не знал о старых заводах и шахтах, ведущих на Поверхность? Кто и зачем спровоцировал схватку стекольщиков и Оружейного Союза? Кто трижды покушался на меня? Какая связь между блюбразерами и кормчим Йорком, первым в ОБР лицом? С чего бы Йорку объявлять себя их покровителем?

Я решил, что при первом же удобном случае прижму Мадейру и добьюсь ответов на свои вопросы. Лучше это сделать здесь, пока мы на Поверхности, где Мадейре от меня не отвертеться. Места тут жутковатые, и, если не будет внятных ответов, можно и вовсе пропасть… Такой вариант не исключался – в том случае, коли Мадейра примется упорствовать. Конечно, он мне приятель, но собственная шкура стоит подороже.

Я размышлял над этим, пока машина выписывала в воздухе круги, преследуя шестерку дикарей. Двигались они медленно, и Хинган, сбросив скорость, то обгонял их, то возвращался назад и зависал над их головами. Они шагали по тропе, проложенной среди развалин, и Дакар заметил, что эта дорога ведет на восток. Восток – то направление, где поднимается солнце, а место, где оно садится, будет западом. Древние, уже забытые слова… Даже Мадейра их не помнил.

– Заметная тропинка, – произнес Дакар, всматриваясь вниз. – Часто ходят. А давно ли?

– Не менее трех лет, – ответил я, припомнив, что рассказывал мне Кассель.

– Откуда ты знаешь?

– По данным ОБР, сырье в заводские шахты стало поступать три года назад. У нас, в Мобурге, а еще в Киве, Сабире и Дайле.

Дакар задумчиво покивал головой.

– Выходит, они совсем недавно рискнули приблизиться к городу… Нет, пожалуй, не так! Думаю, что кратковременные экспедиции за металлом были всегда, а теперь они поселились где-то поблизости, здесь и около других городов. Вылазки стали чаще, и наконец они обнаружили защитные экраны над шахтами. Сначала, видимо, перепугались, увидев, как гибнут насекомые и птицы, затем подумали, что боги нуждаются в приношениях. С этого времени в шахты стали бросать металл и стекло, и в результате включилась автоматика заводов.

– И это обеспокоило ОБР, – продолжил я. – Хранилища пополняются, а почему – непонятно!

– Если так, – заметил Дакар, морща лоб и поглядывая на Мадейру, – то Йорк задумал странную комбинацию, слишком многоступенчатую и сложную. Отчего не сделать проще – нанять Охотников и, предоставив им все сведения, отправить на Поверхность? Зачем гонять их по Штрекам и Отвалам в поисках ходов и фирмы «икс», которой, может быть, не существует вовсе?

Мадейра промолчал, а я подумал, что мы с Дакаром хорошо сработались, составив вместе полноценную и здравомыслящую единицу. В чем, в чем, а в здравом смысле ему не откажешь! Умеет задавать вопросы! А правильный вопрос уже половина ответа.

Фирма «икс», которой, может быть, не существует… Наверняка не существует, как и мошенников из ОБР, снабжавших сырьем компании Оружейного Союза! Снабжали, только не мошенники, а смотрители Хранилищ, и делали это по приказу Йорка и кормчих других куполов. Разумеется, тайно, а цель – спровоцировать кризис… Опять-таки – зачем?

Поразмыслив над этим, я сказал:

– Видишь ли, Дакар, чтобы отправить на Поверхность экспедицию, требуются веские причины. А кроме причин, надежные люди и, разумеется, инициатор дела. ОБР и ВТЭК не очень подходят на роль инициаторов, поскольку они…

– …гаранты стабильности среды, – перебил он меня. – Так?

– Примерно. Чтобы лицо из ОБР с высоким статусом рискнуло на какие-то телодвижения, резкие и необычные, многое должно случиться, причем тоже необычное, иначе лицо потеряет свой статус. Все его действия и принимаемые меры должны отвечать ситуации и нарастающим проблемам: расследование, поиски виновных и, если ничего не найдено, снова поиски, но уже в местах, куда обычно обры не суются.

Дакар ухмыльнулся.

– На этом фоне полезны пара-тройка покушений, война или небольшой мятеж… Знакомые игры! А кто-то убеждал меня, что в вашем мире нет политиков, интриг, борьбы за власть и даже самого понятия власти…

– Может быть, все это у нас есть, лишь называется по-другому. Не подскажешь как? – Я повернулся к Мадейре.

– Баланс между сохранением среды и борьбой корпоративных интересов, – буркнул он. Потом добавил, явно желая переменить тему: – Дорога, по которой идут дикари, видна вполне отчетливо. Не обогнать ли их?

Хинган не возражал, и мы устремились вперед, распугивая огромных черных птиц. Их стаи кружились над деревьями, оглашая воздух резким кашлем: «к-хар!.. к-хар!..» – похожим на звуки, которые производил Дамаск, пытаясь говорить. Вспомнив о его нелепой гибели, я помрачнел и уставился на петлявшую внизу дорогу.

Она бежала среди развалин, потом руины кончились, и нам открылась дикая местность с холмами, огромными деревьями и водоемами самых причудливых очертаний, гораздо большими, чем тот поток, которым я любовался в Киве. «Павловский парк, – пробормотал Дакар. – Дьявол! Ну и джунгли!» Тропа исчезла под кронами деревьев, зато появился более ясный знак – дымы, поднимавшиеся к небу за самым крупным водоемом. Возможно, он являлся тем, что называется рекой: вода в нем двигалась, несла сухие листья и бурлила в тех местах, где были навалены каменные глыбы. Дорога выходила прямо к ним, а на другой стороне, на берегу потока, высились конические холмы, накрытые шкурами, и дальше, у деревьев, – другие, более широкие и плоские. Над каждым из этих возвышений торчала труба, и две, особенно массивные, сейчас дымили, а рядом с ними толкалось по десятку дикарей. Остальные, оравы три или четыре, бродили около конических холмов или сидели у костра – кажется, готовясь к трапезе.

Скаф промелькнул над потоком, сделал круг и стал снижаться с солнечной стороны. Вскоре Хинган подвесил машину в ветвях раскидистого дерева – здесь мы находились в километре от земли и видели весь берег. Ветвь, торчавшая под нами, казалась толще четырех вагонов трейна, а на любом из листьев мы, все пятеро, могли бы улечься спать.

– У них шерсть на лице, как у манки, – с отвращением проронила Эри после недолгих наблюдений. – Не у всех, но у многих. Те, что явились к АПЗу, тоже были в шерсти.

– Это усы и бороды, милая, они растут у взрослых мужчин, – пояснил Дакар. – Те, что без шерсти, женщины и дети. Ты заметила, что у мертвой девушки не было волос на лице?

– Нет. Мне было страшно на нее глядеть. Такая огромная… и так близко…

Дакар кивнул с печальным видом и сообщил:

– У меня тоже росли волосы. Здесь и здесь. И кое-где в других местах.

– Неужели? – Эри коснулась его подбородка и щек. – Такие же, как у них?

– Точно такие же, и каждое утро приходилось их соскребать. А я ведь не был манки.

– Они тоже не манки, – поддержал инвертора Мадейра. – Примитивные люди, знакомые с одеждой, металлом и с огнем. И эти конусы из шкур… Это наверняка жилища.

– Вы правы, друг мой. Конусы – летние шалаши, а те, что в виде холмов – дома из бревен, засыпанные землей. Туда переселяются в холодное время и жгут огонь, чтоб обогреть жилище. И трубы… Раз есть трубы, значит, печи тоже имеются… Не такие уж они примитивные, эти ребята!

– Две трубы сейчас дымятся, Дакар.

– Кузница и мастерская горшечника. У одной землянки свалено железо, около другой – кучи желтой глины. А по краям костра развешаны горшки на железных треногах… Видите, такие круглые, закопченные?