Хроники пилота: Звездолет для бунтаря - Евгений Алексеев

— А, ты пришел, Эдгар? — Ларри проснулся сам, потянулся всем телом так, что хрустнули все позвонки. — Пожрать принес? А то я сейчас готов корову сожрать. Как твой гребанный полковник поживает? Когда я увижу свой скафандр? Я забыл уже, как он выглядел.

— Я принес твой скафандр, Ларри, можешь забрать, — Ковалёв подал голос. — И еды тебе сообразили.

— А, извините, полковник, я не думал… — Ларри вылез из кресла и выскочил в салон.

Схватив сумку, которую Ковалев выставил на столик у иллюминатора, Ларри в диком нетерпении ее раскрыл. Вытащил пакет со скафандром, небрежно бросил его на кресло. И ринулся вытаскивать коробочки с едой. Открыв одну, жадно впился зубами в бутерброд, урча, как голодный кот, жрущий кусок мяса.

С большим удовольствием я расположился в кресле пилота, противоперегрузочная система мягко и нежно обволокла тело. Вспыхнули экраны на панели управления, закрутились вокруг меня каруселью, побежали строчки символов, графики, проступили тонкими четкими линиями схемы узлов аппарата. Река информации, такая привычная, понятная потекла в мой мозг, давая ощущение легкой эйфории, аж мурашки пробежали по коже. Начал проверку всех систем по чек-листу. Ого, кто-то загрузил нас топливом под завязку. Хватит долететь до Земли и сто раз ее облететь.

— Эдгар, ты долго еще будешь возиться там, б… — голос Ковалёва резанул по ушам своим нетерпением.

— Полковник, если ты хочешь совершить самоубийство, делай это за пределами моего аппарата. Я должен все проверить. И это моя работа пилота, — совершенно спокойно отчеканил я. — Мне тоже нужно, чтобы все работало, как часы. Или… как ты там говорил? Грош цена мне? Маршрут прежний? До шлюза палубы номер три?

— Я даже не знаю, цела там эта палуба и этот шлюз гребанный, — проворчал Ковалёв. — Может там к едрене фене всё разнесло на куски. Мы можем долететь до станции и облететь её? Или надо сразу стыковаться?

— Можем, конечно, облететь. Значит, я выставляю маршрут до станции, затем переходим на орбиту вокруг нее. Я правильно понимаю?

— Да! Давай отправляйся уже!

Я закончил проверку, включил все противоперегрузочные капсулы. Они друг за другом закрылись над Дарлин, Ларри. Свою я пока не закрыл, а капсула полковника на экране мерцала красным цветом, возвещая, что защитить пассажира не может.

— Полковник! — я обернулся, заметив в какой позе сидит тот. — Там на стеночке рядом картинка высветилась, какую позу надо принять в кресле. Если ты так не сядешь, то, когда мы полетим, превратишься в кисель. Мы быстро полетим, очень быстро. И мне придется тебя в пятый раз оживлять.

Ковалев тихо выругался и расположился в кресле, нацепив себе намордник воздушной маски. Оргстекло капсулы, наконец, сумела выполнить свою миссию, закрыв полковника с головой.

И я тут же оказался под колпаком. Экраны вокруг меня не исчезли, да они и были видимы только мне через мой нейро-интерфейс.

После проверки всех систем, я вдруг понял, что этот аппарат может лететь гораздо быстрее, и добраться до станции мы сможем не за час, а за минут десять земного времени. Только разгоняться придется быстрее. Но в прошлый раз мы почему-то не использовали капсулы для защиты от перегрузки, а сейчас я обнаружил, что они вполне пригодны для того, чтобы выполнить просьбу полковника и доставить его на место моментально.

И не успели мы покинуть негостеприимную пепельно-серую пустыню, как начала вырастать громада космической станции, на этот раз она не поражалась стройными формами, а чудовищными повреждениями, что нанесли взрывы. Казалось, что страшный зверь выгрыз из тела красавицы огромные куски.

Космолет теперь облетал уже станцию, когда я выключил защиту, капсулы поднялись вверх, исчезли в щелях кресел.

— Подожди, мы уже прибыли? — подал голос полковник. — Рей, как ты умудрился?

— Магия, товарищ полковник. Я чародей.

Что я увидел главное — шлюз, где я оставил свой спейсфайтер, цел и невредим. И я без колебаний устремил космолёт к шлюзу рядом. Пристыковались мы, на мой взгляд, идеально. Но я не мог усмирить колотящееся сердце, когда все вместе мы вышли из шлюза.

Люк в салон спейфайтера отошел с тихими шорохом.

— О! Какие люди прибыли! — в кресле подскочил Зайцев.

Выбежал к нам на встречу, обнял меня. Отодвинул в сторону, словно пытался разглядеть на моем лице изменения и вновь обнял.

— Ну как там, на Луне?

— Нормально все, Толян. У вас тут что произошло?

— Лейтенант Зайцев, — грубо оборвал нашу встречу закадычных друзей Ковалёв, — Доложи обстановку, твою мать.

— Есть, товарищ полковник, — Зайцев испуганно отшатнулся от меня и встал на вытяжку перед Ковалевым, чья недовольная физиономия могла испугать кого угодно. — Докладываю. Товарищ маршал получил разрешение на уничтожение станции.

— Что⁈ — у Ковалева вытянулось лицо, побледнел. — Уничтожить⁈ Станцию! Что ты несешь, б…!

— Вот, он оставил это распоряжение, — Зайцев перестал пугаться перемен настроения Ковалева, вытащил планшет и сунул под нос полковнику.

Ковалев нахмурился, желваки заходили под кожей. Углубился в чтение. Потом медленно, как будто осторожно, чтобы не разбить, отдал планшет Зайцеву. Повернулся ко мне. Помолчал.

— Маршал решил настроить двигатели станции так, чтобы она направилась к солнцу, упала на него и сгорела.

— Зачем так сложно? — не понял я. — Почему не вывезти всех людей и не взорвать? Так проще.

— Нельзя. У станции ядерные движки. «Ядерный шторм». Если станция свалится на Землю, будет экологическая катастрофа.

— А, ну тогда ясно. И что дальше?

— Они отправились к рубке управления. Но тут взрывы, видимо, их где-то завалило по дороге.

— Что-то я не понимаю. А почему они не долетели до рубки на космолёте? Ваши челноки же могут пристыковаться к шлюзу рядом с центральной рубкой.

— Рей, что за бред ты несешь⁈ — бросил Ковалев с досадой. — А кто, по-твоему, стал бы пилотировать космолёт? Пушкин? Александр Сергеевич?

— Ну, я не знаю, почему ваш этот Пушкин не мог пилотировать. Вызовете его с Земли что ли.

Ковалев вдруг расплылся в такой обидной ухмылке, что захотелось треснуть его по физиономии, а Зайцев согнулся, хлопая ладонями по коленям, заржал, закатился в таком бурном приступе смеха, словно я ляпнул нечто совершенно непристойное.

— Рей, иногда мне кажется, что ты просто придурок.

— Эдгар, — Дарлин ощутимо сжала мое предплечье, сказала тихо, но строго: — Пушкин — земной поэт девятнадцатого века. Русский