Хроники пилота: Звездолет для бунтаря - Евгений Алексеев

— Тебе он не нравится? — скривила губки Дарлин. — А между прочим, когда он узнал, что похищен ребенок, сразу решил обменяться себя на него.

— Благородно? Да? А дальше что? Этот псих похитил вас всех троих.

— Это не вина Ковалева. Ты бы видел, как его мучил этот урод.

— Ну полковник знал — я приду, спасу его и оживлю, если он помрет.

— Эдгар, да ты ревнуешь! — закинув головку назад, Дарлин гортанно рассмеялась. — Никогда не думала, что ты можешь так.

— Я не ревную. С чего ты взяла? Просто хочу предупредить тебя быть с ним осторожным. Он подонок. Люди для него лишь средство для достижения его целей.

— Ты не прав. Ты предвзят, — Дарлин положив локти на стол, оперлась подбородком, показывая белозубую насмешливую улыбку. — Меня так никто никогда не любил. Тебе не понять.

— Любил? Дарлин, опомнись. Мы знакомы несколько дней. Он хочет затащить тебя в постель, больше ничего. Ну кто после пары дней знакомства предлагает выйти за него замуж?

— Ты подслушивал, мерзавец, — Дарлин щелкнула меня по носу.

— Да, подслушал ваш разговор. Хотел узнать, чего он еще придумает, чтобы обольстить тебя. А знаешь почему он все это говорит? У них на Земле таких девушек, как ты, совсем мало. Они одних пацанов выращивают. А Ковалёву по статусу полагается жена. Он же ого-го какая величина. Его жена погибла. Ему нужна другая.

— Он её похоже очень любил, — задумчиво проронила Дарлин, глаза затуманились.

— Ага, и, может быть, сам и убил.

— Да хватит, Эдгар, — Дарлин с размаху шлепнула ладонью по столику, так что подскочили бокалы и звякнули вилки. — Ты уже совсем очумел. Нельзя так относиться к людям. Уверена, он искренне ее любил. Зачем ты так?

Я промолчал, поскольку обнаружил, как в проеме двери возник сам Ковалёв. Хотя я даже не узнал его поначалу. Я видел его то в парадной форме, то в форменной рубашке и брюках. А тут он вырядился в шикарный отливающий синевой неба костюм, с галстуком, даже белый платочек не забыл вложить в нагрудный карман.

— Обо мне говорили? — поинтересовался он, отодвигая кресло.

Подвинул ближе к диванчику, где расположилась Дарлин.

— Ну что вы, полковник, так болтали, ожидая вас.

Он не поверил, лишь едва заметно усмехнулся. Впрочем, я даже не сомневался, что в этом месте полно подслушивающих устройств. Но я не сказал ничего из того, чего бы сам полковник не знал.

Буквально через пару мгновений, рядом с нами возник молодой человек в форме официанта — белой рубашке, украшенной черным галстуком-бабочкой, подобострастно склонившись, выставил на стол несколько бутылок. Исчез, чтобы появиться вновь, уставив стол блюдами, источающими приятный, будоражащий аппетит аромат. Несмотря на съеденные бутерброды, пока мы летели сюда, я почувствовал зверский голод. И накинулся на еду, не разбирая, что это мясо, рыба.

Полковник перекривился так, будто я сделал нечто совершенно неприличное.

— Эдгар, на вашей планете нет правила, что нужно приниматься за еду, спросив разрешения у дамы?

— У дамы, какой дамы? Нет, полковник, у нас таких правил нет. Правда, Дарлин?

— Ну нет, так нет. Чтобы будете пить, Дарлин? — Ковалёв мягко и почти незаметно для меня, взял девушку за руку, погладил. — Вино, коньяк, водку, коктейль?

— Что такое «коньяк»? — спросил я.

У Ковалева округлись глаза, поднял брови, уставился на меня, как на последнего кретина.

— Ты не знаешь, что такое коньяк?

— Полковник, Коньяк — это город во Франции, департамента Шаранта. Где начали делать этот алкоголь. У нас на планете нет ни Франции, ни города с таким названием. Поэтому Эдгар не знает, что это. И вообще, он не пьет алкоголь. А я пью вино.

— А, черт возьми, действительно, — полковник шутливо хлопнул себя по лбу. — Дарлин, вы так умны. Больше всего в женщинах я ценю ум и высокий интеллект, — уже открыто взял её за руку и прикоснулся губами.

Пришлось пригнуть голову, чтобы полковник не увидел моего ухмылки. Так он ценит интеллект девушки, что подробно расспрашивал меня, есть ли у моей спутницы органы, что подошли бы под его физиологию.

— А почему ты не пьешь алкоголь? — поинтересовался Ковалев с долей презрения.

— Здоровье берегу. Алкоголь убивает клетки мозга. А мне мои мозги нужны для пилотирования звездолета.

— Логично. Но жаль, очень жаль.

Не оборачиваясь, он сделал короткий жест. И тут же рядом нарисовался официант. Открыв одну из бутылок на столе, налил аккуратно в бокал Дарлин золотистый напиток. А полковнику наполнил пузатый бокал из граненной бутылки.

Ковалев подержал бокал в руке, держа ножку между пальцами. Пригубил. И только потом, принялся за еду.

— Ну как вам тут еда?

— Отлично. И всех тут так кормят? — я не скрывал иронии. — При коммунизме?

— Не всех, — совершенно серьёзно ответил Ковалев. — Только самых важных. Элиту, что называется.

— К которым, конечно, относишься ты?

— Да, отношусь. Впрочем, все старшие и высшие офицеры у нас являются элитой. Но не только. Ценятся все значимые люди. Ученые, конструктора. И в первую очередь у нас почитают пилотов. А таким, как ты, Эдгар, придают особое значение.

— Понятно, — комплименты полковника я всерьез не воспринимал. — Ну, а ты, полковник. В чем ценность тебя? Всех расстреливать подряд? Я правильно понимаю?

— Я не собирался никого расстреливать из зэков, — Ковалев наклонился ко мне, его лицо приняло суровое выражение, глаза стали холодны, как сталь в зимнюю ночь. — Лишь хотел, чтобы они выдали убийц коменданта и охранников. Всё! — он так яростно стукнул рукой по столу, что ближайший бокал подскочил, жалобно звякнув, упал на бок, скатился на пол.

— Но ты ведь готов был расстрелять тех несчастных, что взяли на себя это убийство.

— Если они признались, значит, ощущали за собой какую-то вину.

— Они просто хотели принести себя в жертву ради остальных. Больше ничего.

— Знаешь, Эдгар, — полковник откинулся на спинку кресла, зло сощурился, заходили желваки. — Я люблю свою работу. Мне приходится прилагать максимум усилий, чтобы все работало, как швейцарские часы. И если я не буду уверен, что делаю все правильно, то грош мне цена.

— Грош? Это сколько?