Арлекин снимает маску - Андрей Евгеньевич Фролов

отстранённая реакция — лишь камуфляж для уязвлённой гордости. Бритый чует, что федерал прав, но ни при каких обстоятельствах не покажет этого на людях…

— Оставайтесь здесь, — командует Максим, когда Жнецы взламывают дверь, ведущую с балкона в недра здания, и исчезают из виду. — Саймумин, ты меня понимаешь?

— Да, господин капитан… Да хиранит вас Аллах и всех близких ваших пусть хиранит, и…

— Помолчи! Есть маркер? Карандаш? Или ручка?

Глаза таджика стекленеют от неуместности вопроса. Он машинально похлопывает себя по нагрудным карманам, но тут же мотает головой. К капитану подступает Зерно, протягивая маркер, завалявшийся в куртке. Тот коротко кивает, то ли благодаря, то ли раздражённо.

— Стой смирно! — велит он Саймумину и быстро пишет у того на чумазом лбу жирную короткую надпись: «Мне нужно в карантин». Добавляет, приправив интонацию лёгкой угрозой: — Лоб не тереть, не умываться! Понял? Ждите врачей, военных, полицию, кого угодно. Сидеть здесь! Спуск заметили и за вами сейчас придут. А вы…

Он поворачивается к Алексу и снимает шлем.

— … Быстро за мной! И не мешкать, иначе нас ждёт самая обычная каталажка…

Глава 12

Безумный Пьеро

Трое мужчин чертят своё будущее на неопределённости урбанистического пространства. Без оглядки и попыток обратить время вспять, не оставляя следов.

Алексу всё время кажется, что они — трёхпалая рука пасечника, погружённая в гудящее сердце недружелюбного улья. По ней ползают сотни пчёл, щекочут лапками, трутся крылышками. Может быть, покусают. Может быть, примут чужеродное тело более благосклонно, не обратив внимания.

Они идут по Александровской улице, медленно приближаясь к голографическому памятнику одному из русских царей. Вокруг бурлит толпа, возбуждённая и взвинченная, оттеснённая на тротуары жидким полицейским кордоном.

Такое чувство, что вся западная половина агломерации бросила работу только для того, чтобы высыпать из деловых центров и оказаться в этом небезопасном месте. О том, что за Стеной идёт война, что туда вот-вот готовы войти танки, пробивая бреши залпами орудий, они не размышляют вообще.

Паруса над головой мерно колышутся под стылым ноябрьским ветром.

После царства крыш, в котором, по собственным ощущениям, Алекс провёл добрую половину жизни, крытые улицы кажутся ловушкой, и он всё лучше понимает хирундо. Сверкают рекламные стелы, молчаливо несут свою вахту камеры уличной безопасности. От них трое мужчин скрывают лица медмами, купленными в ближайшей аптеке.

Повсюду машины мемотических каналов. Интервью берут у всех подряд — у зевак, молчаливых копов оцепления, у экспертов и псевдоэкспертов, прибывших к Стене с единственной целью — засветиться перед объективами. К мужчинам, без суеты пробивающим себе путь в суетливой толпе, по счастью никто не лезет, иначе Бельмондо бы точно психанул…

Видок у всех троих ещё тот.

Сам мим осунулся, поник и измотан так, словно по камешку перекладывал горный хребет. Пальто продралось в нескольких местах, дорогущий саквояж от «Koldi» выглядит так, хоть сейчас выбрасывай. Сложносоставная сбруя «ласточек» во время небесных переходов умудрилась натереть подмышками и в паху, отчего парень косолапит и прихрамывает.

Куликова можно подавать иллюстрацией в учебник по анатомии в рубрику «человек, который не спал неделю». И без того дёрганный, сейчас он и вовсе похож на куклу с разболтавшимися шарнирами. На его бледном лице проступает клочковатая щетина, красоты зуммеру явно не добавляющая. Серебряные подковы на фоне серой кожи сверкают ювелирными украшениями.

Максим, при всей его осанке и выдержке, смотрится не лучше. Более того, из всего трио он сильнее прочих напоминает бомжа. Потому что одет в чёрную полиэтиленовую накидку, которую натянул поверх камуфляжного комбинезона без нашивок. За его спиной болтается здоровенная полипропиленовая сумка в сине-чёрно-белую клетку, куда капитан компактно упаковал основные детали бронекостюма, «Свиристель» и тактический шлем.

Сумка принадлежала Саймумину. Он отдал её не только без вопросов, но и с радостью, что может помочь. Ещё и деньги за спасение предлагал, от которых Макс брезгливо отказался. Вернее, бросил краткое:

— Лучше заступнику своему отдай, — грозно зыркнув на Алекса.

Пистолет Вышегородский прячет под накидкой и одну руку держит так, чтобы было удобно выхватить. Его немного покачивает от усталости и ранения. Но проглоченная капсула очередного нейростима всё ещё держит «кофейника» на ногах.

Они продвигаются на юго-восток.

Подальше от Стены, Жнецов, беженцев, заражённых киргизов и цыган, погромов, пожаров и концентрации военных. Людской поток вокруг и не думает редеть. На улицы, словно на День Посада, высыпают всё новые и новые дурачки.

Среди них всё чаще виднеются мелкие пушеры патоки, карманники, сумасшедшие и торговцы сувенирным хламом. Алекс даже замечает лотки с памятными брелоками, оперативно напечатанными предприимчивыми коммерсантами. На магнитах, браслетах и чехлах для смарткомов видны фото из Марусино, фрагменты Стены или трупы Жнецов. Подписи гласят: «Я там был! Я всё видел!», «Это было действительно жутко…» или «Повторения не допустим!».

Бельмондо отстранённо размышляет о том, что бежит от Стены в компании человека, который является капитаном КФБ лишь на словах. На деле же шарахается от полицейских патрулей и сканеров с той же прытью, что и сам свидетель убийства Дубинина, сбежавший из-под наблюдения детективов. Да что там? Максим не способен даже предъявить им значок агента! Неужели Алекс стал настолько безрассуден? Может, сошёл с ума, не выдержав нагрузки? Такое представляется ему вполне возможным…

Из здания, оказавшегося бизнес-центром среднего класса с безвкусным названием «Таёжный угол», выбраться удаётся быстро, но с трудом. И проблема состоит даже не в унылых офисных кулёмах, распуганных ещё убегающими Жнецами, а в полиции, с которой троица едва не сталкивается на аварийных лестницах.

Ситуацию спасает, по сути, Зерно. Неказистый настолько, что злоумышленника или альпиниста в нём не заподозрил бы и Шерлок. Именно он испуганно — и вовсе не наигранно, — указывает наряду копов, что на западном балконе центра засели странные люди, вроде как нерусские.

После того, как полицейские убегают, грохоча ботинками, Максим и Алекс выбираются из подсобки, дверь в которую капитан выбил плечом бронекостюма. Затем Вышка подключает комспат к лифтовой системе, отрубает камеры в одной из кабин, и они спускаются в подземную парковку. Из которой, предварительно раздев Вышегородского и обмотав листом грязного полиэтилена, выскальзывают во двор здания и на улицы…

И вот теперь, прижимая исцарапанный саквояж к груди, Бель бредёт за этим самым капитаном в костюме бездомного, ежесекундно опасаясь властного оклика: «Эй вы, трое, стоять!». Зерно топает рядом, подскакивая на каждом шаге, будто хочет привстать на цыпочки и рассмотреть толпу поверх её голов. Дорисовывая депрессивную картину окружающей действительности, на холст феромимовского