Возвращение рейдера «Нибелунг» - Сергей Фомичев

на Барти как ни в чем не бывало. И ведь они не могли не знать, о том, что «Нибелунг» вернулся. Он заходил на Надаль и медиа Новой Астурии отметили этот факт.

— Оператор? Соедините меня с маркизом. Немедленно!

— Что за срочность, ваше величество? — ответил через четверть минуты Горский.

— Вы утверждали, что эта семейка с Паладина заговорщики? И вот они здесь.

— Им тормозить еще сутки, ваше величество. Вы могли бы не выгонять меня из сортира срочным вызовом.

— Вы могли бы говорить и сидя на толчке.

— С королем? Я бы не посмел.

— Оставьте эти шутки Маскарилю, маркиз.

— Да, сир.

— Так что вы скажете по поводу этих людей?

— Полагаю они не в курсе, что мы их разоблачили и явились, чтобы предложить вам невесту. Предлагаю не подавать виду и арестовать семейку, как только яхта выйдет на орбиту. Затем мы разделим их, расселим по разным камерам и…

— Будем пытать?

— Нет. Мы просто допросим их отдельно друг от друга и сверим показания.

— Вы сомневаетесь в их виновности?

— Преступление должно быть доказано, ваше величество.

— Ладно, маркиз, возвращайтесь к своему важному делу. Оператор? Дайте мне штаб флота.

На этот раз ответ пришел через пару секунд.

— Да, сир, — отозвался Лосано.

— Адмирал? Как яхта прошла через зону военных действий, а мы даже не узнали об этом?

— Она могла пройти через Хризолитовый Треугольник, сир.

— У нас что, нет там пикета? — возмутился Фроди. — А что, если оттуда вторгнется еще один флот повстанцев?

— Да, сир, — Лосано умело демонстрировал голосом сдержанность. — Дело в том, что мы почти сразу после потери связи с Надалем, отправили к карлику 481 корвет. Но он еще не прибыл на место. Как только он прибудет, то сразу начнет контролировать трафик и подаст весть, если что-то пойдет не так.

— У корвета нет даже нормальной пушки!

Фроди уже немного разбирался во флотских делах и не собирался спускать адмиралам попыток отделаться отговорками.

— Как мне доложили, в военно-космическом училище отрабатывали действия по патрулированию дальних систем одним корветом, — пришлось пояснить адмиралу. — Суть в том, что он будет разгоняться по нужному вектору, затем тормозить и возвращаться назад через гиперфазу. Таким образом каждые три дня мы будем получать информационную торпеду. И если вдруг не получим, то поднимем тревогу.

— Цинично, но действенно, — согласился Фроди и отключился. — На Надале сработало, может быть, сработает и здесь.

Затем, подумав, повернулся к Лойтхарду.

— Барон, отправьте от моего имени подобающее приветствие на яхту, мне самому это делать противно. Знаете, притворяться душкой перед врагом не по мне.

— Зачем тогда вообще отправлять приветствие?

— Вы вдруг поглупели, барон? Чтобы они не догадались, конечно!

* * *

Делегацию с Палатина арестовали прямо в аэропорту. Без шума и пафосных обвинительных речей. Гости вошли в зал прилета для особо важных персон и не вышли оттуда. Зато от здания вскоре выпорхнуло несколько коптеров гвардии. Тем временем на борт яхты высадился десант морской пехоты. Компьютеры опечатали, чипы изъяли и теперь люди маркиза пытались вытащить из них хоть что-то полезное.

Леди Доротею, конечно, не посадили в камеру городской тюрьмы вместе с бродягами, тем более в камеру тюрьмы пересыльной. Ей даже удалось избежать зловещих подвалов Корт роу, куда отвезли большую часть родственников и слуг. Породистой арестантке выделили отдельную комнату в Западной башне дворца, предварительно заложив окна и усилив дверь. Каждый квадратный сантиметр её жилища прослушивался жучками, просматривался камерами видеонаблюдения и был опутан паутиной всевозможных сенсоров.

— Принцесса в башне, как в старые добрые времена, — улыбнулся барон.

— Она не принцесса, — напомнил Фроди. — Она эрбпринцесса, что означает всего лишь дочь фюрста.

И вздохнул. То у него не было ни одной невесты, а теперь сразу две. И что с ними делать?

Проблема заключалась в том, что дурнушка с Пинчо Фроди совсем не нравилась. Петра походила на тех карикатурных женщин из шоу, которые думали только о платьях, выгодном замужестве и разговаривали клише. Даже имя её Фроди не нравилось. Ну то есть Петра куда ни шло. Но Влчкова!

«Когда девочка выйдет замуж, фамилия ей станет не нужна», — напоминала ему бабка Далия при каждом разговоре. Хотя конечно, всё оказалось не так плохо. По крайней мере образование и манеры Петра получила вполне приличные. Умела держать вилку и ложку и сморкаться в платок.

Другое дело стильная и умная Доротея Акоста. Будучи похожей на Грай, она нравилась королю куда больше собственной сестры. Возможно потому, что не выставляла на показ свои прелести, хотя и умело подчеркивала их одеждой. При встрече у Фроди всякий раз возникало желание эту одежду сорвать. Образование её тоже не подкачало — математика, социология, филология — приличный набор и необычный для отпрысков Первых дворян. Кроме того она рисовала, играла на нескольких инструментах, освоила верховую езду и теннис.

Обладая большой долей эльфийской крови, Доротея не кичилась происхождением, напротив, покрасила светлые волосы в цвет меди. Это говорило отнюдь не о скромности, но о вкусе. Не то чтобы она могла затмить в воображении Фроди юную Анну Норман или покойную Розалину Хейзл, к ним король испытывал особое чувство. Но среди своего племени Доротея выглядела достойно. Единственный её недостаток заключался в том, что она находилась в заговоре против короны и ожидало её в лучшем случае длительное тюремное заключение.

Несмотря на войну этим вопросом следовало заняться вплотную. На самом деле до суда могло дело и не дойти. До решающего сражения с повстанцами оставалась пара месяцев, а ключевые свидетели — Маскариль, Гарру, Грай отправились в другую сторону. Что теперь вызывало у Фроди сильное раздражение. Без свидетелей начинать процесс не имело смысла. И если королевство проиграет, Доротея получит свободу. Вряд ли у Фроди поднимется рука перерезать ей горло, когда на Барти начнет высаживаться морская пехота Марбаса.

О собственной эвакуации он почему-то не помышлял, хотя Лойтхард не раз намекал, что неплохо было бы иметь запасной вариант.

— Никуда я не полечу, барон, — отвечал всякий раз Фроди. — Я слишком много вложил в королевство. А в эмиграции просто сторчусь от безделья.

Он вовсе не рисовался. Даже во время первого вторжения он не решился сбежать, хотя тогда даже не являлся королем и в принципе не питал к Барти никаких