Воспитанник орков. Книга первая - Евгений Васильевич Шалашов

превышает ширину, а мачт целых три, то флейт и есть. Ну, флейт, так флейт, какая разница? Главное, что может держать курс круто, едва ли не против ветра, давая фору любой купеческой посудине. Может быть, на Скаллене есть военные корабли, превосходившие суда норгов и по скорости и по количеству экипажа, но не на море Вотрон, где, отродясь, ни с кем не воевали, кроме как с китами да белыми медведями.

Галера, какая бы не была сила гребцов, не сможет уйти от флейты. Впрочем, орки с поля боя не бегают.

Глава 17

Медленно катятся волны

Данут не снял руку с кормового весла, держа курс прямо на вражеский корабль. Шумбатар обозначил свист из серебряной дудки, давая сигнал гребцам снизить темп — спешить уже некуда, а силы следует поберечь.

Интересно, как так случилось, что пиратский корабль оказался именно здесь и, именно сейчас? Норги узнали, что люди и орки собираются заключать союз и, теперь решили перехватить галеру? Но как? Перехватили корабль Гилберта? Где — то среди орков есть осведомители норгов?

Юноша потряс головой, стараясь избавиться от дурацких мыслей, забравшихся зачем — то в его голову. Так можно додуматься до невесть чего. Но скорее всего, ответ простой. Флейт под черно — белыми парусами шел на поиски своего собрата, пущенного на дно. А коль скоро оный собрат барражировал вдоль берегов у селения орков, то и искать его следовало там же.

Корабль норгов шел на сближение. И тут, впервые за всю свою жизнь, Данут услышал звуки, на которые раньше не обращал внимания — равномерно скрипели уключины, перекликаясь с плеском воды, взбаламученной лопастями весел, легкий шум волны, бьющейся в борт, наслаивался на треск снастей. Должен быть еще звук от дыхания восьмидесяти крепких мужчин — а если вместе с ним и с Шумбатаром, так восьмидесяти двух, был почти не слышен, хотя обычно Данут слышал только его.

С носа видимость была бы лучше, но даже со своего места, с кормы, Данут мог видеть норгов, приготовившихся к абордажу. Пираты стояли вдоль бортов молча, без обычных выкриков, словно это были не люди, а куклы. Даже орки, уж на что сдержанные, но и они («Мы», — поправил себя Данут.) перед атакой переговаривались, подбадривая друг друга.

Внезапно Шумбатар дунул в свисток. Негромкая трель перекрыла все прочие звуки, заставляя гребцов мгновенно усилить нажим на весла.

«Он что, собирается идти в лобовой таран? — пронеслось в голове у Данута. — Но там же бушприт!»

Нет, такого не может быть! Атаковать в лоб было глупо — галера просто упрется в бушприт, а норги, втрое превосходящие орков, воспользуются им как абордажным мостиком. Шумбатар — слишком опытный капитан, чтобы пойти на такое.

И верно — при подходе к флейту, когда оставалось не больше корпуса, Шумбатар сделал легкий взмах, обозначив для рулевого команду — повернуть влево.

Данут, без колебаний слегка повернул руль, уходя от столкновения. И тут… Из руки Шумбатара выскочил маленький круглый предмет, устремившийся прямо в скопище норгов. Следом полетел второй, третий…

Первый шар с «потаенным» огнем еще не успел упасть на палубу вражеского корабля, а орки уже заработали веслами так, как они никогда не работали, превосходя все представления о скорости как гребцов, так и галеры.

Галера уходила в сторону Тангейна, а за ее кормой горел флейт. Никто из матросов не улыбнулся, сохраняя спокойствие, хотя видели пламя и, в душе радовались победе. Иное дело Данут. Не удержавшись, чуть — чуть повернул голову, скосил глаза, (Кажется, Шумбатар недоволен, но оно того стоит!) чтобы увидеть самую лучшую в мире картину — горящий черно — белый парус и огонь, весело карабкающийся по мачтам и реям, пожирающий такелаж.

Но надо отдать должное норгам. Они не метались по палубе, не бросались за борт, спасая собственные шкуры, а пытались потушить корабль, хотя и было понятно, что тушить уже было поздно и бесполезно, как и спускать на воду шлюпки — они тоже уже успели вспыхнуть.

Пламя, вызванное тремя шариками, с дьявольской смесью, было таким сильным, что Данут ощутил за спиной жар, словно бы от огромного костра. Нет, даже не от костра, а от горящего леса, когда бежишь от пламени, а оно словно бы бежит за тобой, преследует, пытаясь лизнуть спину горячим рыжим языком.

Возвращение в Тангейн

Данут ни разу не видел Тангейн со стороны моря. И, надо сказать, было на что посмотреть. Что — то защемило в душе, когда юноша увидел узкую полоску земли, словно бы загибающуюся вверх. Не плоский, слившийся с берегом поселок рыбаков и не залитый зеленью городок орков, малоприметный с воды, а величественный, вырастающий на стыке моря, камня и солнца, прорастающий тонкими ажурными башнями и высокими домами, Город.

Ни Данут, ни Шумбатар не ждали торжественной встречи. Было бы глупо считать, что Тангейн встретит старых врагов цветами и объятиями. И хотя с момента последней битвы минуло двадцать лет, но человеческая память еще не отбросила страх и ненависть. Слишком много крови было пролито с той, и с другой стороны. Данут, будь его воля, помимо галеры направил бы к городу еще и сухопутный отряд, припрятав его в удобном месте. Так, на всякий случай. Тангейн, для племени Шумбатара, особой опасности не представлял. Если их экипаж захватят в плен, будет, кому выручить. Ну, кто здесь сумеет противостоять тысяче воинов? Городская стража? Купеческие приказчики? Охранники? Но юноша благоразумно придержал собственные мысли при себе, заранее зная, что вождь и товарищи даже не станут вступать с ним в спор — посмотрят, обдав ледяным презрением. Для орков проще умереть, нежели совершить подлость или нарушить слово.

«Вот, потому они и проигрывают людям», — отметил про себя юноша. Но отметил не с печалью, а лишь с констатацией факта. За то время, что он провел в племени Шумбатара, он уже и сам начал рассуждать не как фолк, а как человек. Ну, орк, то есть. Но все равно, пока еще говорил про орков «они», а не «мы». И умереть для Данута было проще, нежели предать или изменить. Смерть, это не самое страшное. Куда хуже жить, чувствуя себя предателем.

Единственные, на кого не распространялись представления орков о чести и достоинств, были… эльфы.

У орков долгая память. Помнили и хорошее, и плохое. Битвы с людьми, с гномами — это так, обычное дело. Во время войны считалось нормально, если разведка, забираясь в глубокий тыл, режет всех подряд,