"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

— Я слышала речь, — сказала она. — Родители подняли меня, чтобы послушать ее. Но я долго не понимала, что она означала. Этот человек поехал в Москву, надеясь, что поездку будут рассматривать, как жест здравомыслия. А они смотрели на это, как на капитуляцию, и принудили его принять искалеченный мир, ослабляющий компромисс. Трагедия в том, что он точно знал, что с ним сделают. Конечно, он выглядел, как герой — его приветствовали во всем мире, как смелого человека, но он знал, что отдает взамен: право Америки защищать свои иностранные интересы. Как ты думаешь, что было с Пакистаном? Попытка восстановить старые прерогативы. И она провалилась. На этот раз ультиматум нам вручили китайцы. И на этот раз договоры были еще более искалеченными. Знаешь, что союзники сделали с Германией после первой мировой войны? Они отобрали у нации право на армию. Именно это было сделано с нами. Соединенным Штатам было заявлено, что наше существование как нации будет продолжаться лишь до тех пор, пока мы не представляем прямой угрозы любой другой нации на этой планете. И выполнение соглашения будет контролироваться международным комитетом.

— Нам никогда не говорили об этом, — сказал я.

— Я сказала, ты не при чем. Это часть нашей истории, которой мы не гордимся, поэтому официально она не существует — подобно всем другим кусочкам истории, которых мы не можем признать или одобрить.

Я снова спрятал свою реакцию за чашкой кофе. Когда я опорожнил ее, то сказал: — Поэтому иностранные делегаты впадают в паранойю, когда узнают, как именно мы хотим воевать с хторрами?

— Верно. Очень мало иностранных правительств смотрят, как и мы, на хторров, как на угрозу. Причины разные. Некоторые смотрят на науку, только как на способ увеличить урожаи зерна. Другие не думают, что хторры будут представлять угрозу в следующем году, потому что не являются угрозой в этом. Большинство людей, с которыми мы имеем дело, не понимают даже масштабов смерти от чумы, как же они поймут, что чума только малая часть гораздо большей инфекции?

— Значит доктор Цимпф права?

— Она скорее недооценивает ситуацию. У нас достаточно непосредственного опыта с хторрами, чтобы понимать, на что они похожи. Но попытайся рассказать это кому-нибудь, кто не видел их в действии. Они не поймут. Не захотят понимать.

— Но это приведет к крушению.

Лизард устало кивнула и улыбнулась:

— Вероятнее всего, да! — Она прихлебнула кофе, потом сказала: — Доктор Цимпф знала, какова будет реакция делегатов. Она намеренно вызывала ее. Мы должны продолжать выкладывать факты, но так случается каждый раз, когда вопрос поднимается в международном сообществе. Делегаты звереют. Они смотрят на хторров, только как на очередной американский повод для перевооружения. Слушай, мы уже перевооружились. Нам не нужен повод. — Она печально покачала головой. — Но они напуганы, вот что на самом деле. У каждой нации на планете та или иная беда, нет ни одной, которая не была бы уязвима перед первой же возникшей военной угрозой. Они не беспокоятся о хторрах, потому что еще не были искусаны ими, но они дьявольски озабочены американской военной мощью, потому что на них еще остались шрамы. По крайней мере мы — угроза, которую они могут понять, и поэтому переносят свой страх и свой гнев на нас. — Лизард посмотрела на меня. — Теперь ты видишь, на какую коровью лепешку наступил?

— Уф, — сказал я.

Она глянула на часы. — Мне надо идти, но ты сможешь использовать здешний терминал, чтобы набрать секцию истории Библиотеки конгресса. Тебе будет интересно. Ты наверное не знаешь, но в качестве члена Специальных Сил твой уровень допуска достаточно высок, чтобы получить доступ к большинству документов, которые тебе следует знать.

— Я не знал.

— Тогда у тебя впереди интересный денек. Пройдет некоторое время, пока кто — нибудь заглянет к тебе. Будь терпелив, окей? Вначале надо принять некоторые решения…

25

Все это время я не вспоминал Уайтлоу.

Хотел бы я знать, жив ли он еще. Я вообще не думал об этом раньше, не мог представить его мертвым. Мне всегда казалось, что он должен быть одним из выживших.

Но я не мог вообразить мертвым и Шоти. Или папу. А они умерли — так имело ли значение, мог я вообразить это или нет? Вселенная, черт ее забери, делала, все что хотела, невзирая, что я или кто другой чувствовали при этом.

Уайтлоу вел свой класс таким же образом. Он вообще не обращал внимания на то, что мы чувствовали.

— У вас нет выбора, — говаривал он. — Вы уже сделали его, когда вошли в этот класс. Вы принадлежите мне телом и душой, до тех пор, пока я не буду готов выпустить вас в мир.

Курс проходил в два семестра. К концу первого семестра Уайтлоу спросил:

— Знает кто-нибудь, почему этот курс является основным?

— Если мы его не пройдем, нам не дадут диплома, — сказал один из бездумных шатал, кто обычно петушился в последних рядах. Пара его приятелей захохотали.

Уайтлоу ястребом поглядел на громадину через наши головы. За полсекунды он тщательно его изучил и сказал:

— Это не тот ответ, который я ожидал, но принимая во внимание его источник, предполагаю, это лучшее, что можно ожидать. Кто-нибудь еще?

Нет. Больше никого.

— Это будет первым вопросом на экзамене, — пообещал он. Кто-то застонал.

Уайтлоу вернулся к столу. Интересно, докучала ли ему хромота? Он не казался счастливым. Открыл папку, которую использовал как книгу преподавателя, и молча перелистывал страницы, пока не нашел нужную. Он изучал ее с задумчивой хмуростью. Потом снова посмотрел на нас:

— Нет охотников?

Нет. Для этого следовало быть гораздо умнее.

— Очень плохо. Что ж, тогда попробуем другой способ. Кто думает, что для населения допустимо восстание против тирании?

Немедленно поднялось несколько рук. Потом еще несколько, помедленнее, словно из боязни добровольно оказаться в первых рядах. Потом еще несколько. Я тоже поднял руку. Очень скоро почти все подняли. Он указал на одного из уклонившихся:

— А вы? Вы так не думаете?

— Мне кажется, следует уточнить термины. Они слишком общие. Что такое тирания? Какая?

Уайтлоу выпрямился и поглядел на парня сузившимися глазами:

— Вы находитесь в комнате для дебатов? Нет? Тогда вам надо считаться с этим. А вы делаете все, чтобы противостоять теме. Что ж, прекрасно, я сделаю это нагляднее… — Он закрыл книгу.

— … пусть эта комната есть государство Миопия. Я — правительство. Вы — граждане. Далее, вы знаете, что правительства не свободны в своих действиях. Поэтому