Газлайтер. Том 35 - Григорий Володин

Мимо нас проходят служанки-херувимки: одна несёт поднос с чистыми бинтами, другая ведро с водой. Гришка крутит шеей так, что я всерьёз думаю — свернёт себе к чёрту. На каждую юбку таращится, будто женщин первый раз в жизни видит.

Я выцеживаю, не останавливаясь:

— Ну ты это, батыр, прекращай глазеть на мой медперсонал. Не время и не место.

— Даня! Да какие они красавицы! Ещё и с крылышками! — восторженно восклицает казах, едва не подпрыгивая.

Да, неисправим. Даром, что муж и жених. Глядишь, гарем заведёт, стоит только волю дать.

И вдруг из ближайшей палаты Рвачей раздаётся такой ор, что уши закладывает.

— Бегом туда! — бросаю я, ускоряя шаг.

* * *

Усадьба Грендеэль, Нема

Лорд Стали до конца не верил в то, что теперь ему придётся склонять голову перед каким-то круглоухим человеком. Эта мысль резала его изнутри, словно ржавый клинок. Как же так могло произойти? Он, потомственный лорд-дроу, проливавший кровь ради власти и влияния, вдруг оказался в положении, где решение будет принимать не он, а чужак, смертный, не имеющий за плечами веков опыта.

Конечно, он всегда знал, что рано или поздно старые монополии будут сломаны. Всё к этому шло. Ещё вчера, до собрания, Лорд Стали сам рассчитывал, что после сегодняшнего дня правила изменятся. И он был готов. Ограниченное число лордов держало в руках львиную часть ресурсов Багровых Земель. Лорд Стали — металл, сталь, всё, что питало кузни и оружейные цеха. Питон отвечал за дерево, за леса, за корабли и балки. От этого строился баланс, складывались барыши, и вся система держалась на старых правилах. Никто не облагал их лишними податями, никто не смел залезать в чужую монополию. Каждый держал свою долю, и это было незыблемо.

Да, Лорд Стали прекрасно понимал: после Багрового Исхода старые монополии рухнут, прежний порядок канет в прошлое, а власть будет разделена иначе. Но в его расчётах именно он должен был занять место регента и получить безграничную власть над Багровыми землями. Сам вершить судьбы, диктовать правила, собирать подати. И самое горькое, самое унизительное заключалось в том, что теперь ему отводилась лишь роль исполнителя. Подчинённого. Пешки, а не властителя.

Он, Лорд Стали, хозяин рудников, кузниц и плавилен, теперь всего лишь «один из» под властью человека. Круглоухого, смертного, которому едва хватит жизни, чтобы понять малую часть тех процессов, что дроу выстраивали столетиями. Как он мог такое стерпеть? Как позволить себе и другим смириться с этим?

Яростные мысли не давали ему покоя. Он мог принять исчезновение монополий — но то, что его самого свели на уровень простого винтика, было ударом, которого он не ожидал.

А значит, человечишка умрет.

* * *

Я врываюсь в диагностическую палату, дверь не успевает хлопнуть за мной, следом и Гришка залетает. Змейка прыгает через стену.

— Даня! — офигевает казах. — Это что за африканец⁈

— Мой гвардеец, — отмахиваюсь. — Правда, он сейчас не в духе.

Внутри Ганнибал, чернокожий херувим, беснуется только так. Мебель летает, посуда бьётся. Два телепата Смородиных, моего вассального рода, пытаются навязать ему успокоение, но их ментальные щупы бесполезны. Ганнибал рычит, глаза белеют, крылья рвут воздух. Херувим надвигается на них.

— Змейка, сдерживай его, — велю по мыслеречи.

Одновременно подкидываю ей в голову ментальную программу по захватам, каждую связку, каждую блокировку — полный набор борцовских приёмов. Хищница уже обращается в боевую форму, чем напугала Смородиных не меньше бешеного Рвача. Она бросается к Ганнибалу, и начинается схватка. Но недолгая. Очень скоро Ганнибал оказывается скручен и вдавлен слюнявой физиономией в пол. Гулкое рычание сливается с её коротким шипением. Вообще у Змейки отличные рефлексы, да и я ее усовершенствовал. Проблема в другом: Горгоны не запоминают на мышечном уровне восточные единоборства. Они созданы рубить, не выучивать сложные комбинации на автомате. Можно, конечно, перепрошить, заточив алгоритм на постоянное исполнение, но это вредно — ломает ось личности, оставляет баги. Поэтому я подкидываю нужные приёмы по ситуации: пока они свежи в памяти, Змейка использует их идеально. Как временная патч-операция — работает всегда.

— Мазака, срррубить? — поднимает на меня глаза Горгона, уперев колени в спину Ганнибала и одновременно заломив ему руки.

— Эй, погоди, милая! Это же наш парень, — я присаживаюсь на корточки возле него.

Сначала быстрое сканирование. Ну да, снова бешенство, болезнь штурмовиков Астрального Прорыва. Хотя опять же я в прошлый раз вылечил Рвачей, и повториться без нового триггера не должно. Бросаю взгляд на тучи в окне. Ммм, а эти тучки-то похоже и триггернули Ганнибала. От них прямо веет астральщиной.

Я подключаюсь к Рвачу и пробираюсь к центру его сознания, зацепляю разум, запускаю свои ментальные программы. Постепенно лихорадочный поток его мыслей начинает стихать. Буйство схлопывается, будто пожар затушили ледяным дождём. Постепенно дыхание Ганнибала выравнивается, дрожь уходит, мышцы расслабляются, и мир в палате возвращается в норму.

— Брара? — удивленно смотрит на меня чернокожий Рвач.

— Отпусти нашего гвардейца, Мать выводка, — отдаю приказ, и Змейка с неохотой встает. Очень уж она хотела порезать бедняге крылышки.– Ганнибал, ты был в безумии.

— Я знаю…– он остается на полу лежать и голову опускает. — Прости, брара.

— А вот этого мне не надо, — строго бросаю. — Болезнь надо лечить, а не извиняться за нее. Понял приказ?

— Так точно, брара, — Ганнибал поднимается, слегка пошатываясь, и бьет себя в грудь, типичное воинское приветствие братства Кровавых Рвачей.

— А как ты вообще попал в диагностическое отделение?

— Ваше Величество, — подает за спиной голос телепат. — Ганнибал почувствовал недомогание, и мы его здесь хотели обследовать, а он….

— Где остальные Рвачи? — оглядываюсь на Смородиных.

Телепат даже не успевает ответить, как шум и грохот за окном сами становятся ответом. Я, не раздумывая, хватаю за плечо Гришку и цепляю Змейку, телепортирую нас сразу в общую палату. Пространство меняется, и мы оказываемся среди ровных рядов кроватей.

— Ну и у тебя гвардейцы, конечно… — бормочет Гришка, глядя на то, что происходит вокруг.

— Ты что-то имеешь против моих парней? — бросаю на казаха взгляд, и тут же иду к капеллану Роме, который бьётся на кровати. — Прежде чем делать выводы, посмотри, как они сражаются.

Рому ломает так,