Ферма - Елена Федоровна Янук

Ивета что-то говорила, но я уже ничего не слышал…

Очнулся, от того что прислонив к стене, и нервно теребя меня за плечо, Ивета отчаянно пытается привести меня в чувство.

— Хозяин… очнитесь! Я не могу отнести вас… Очнитесь!! — Я раскрыл глаза. Все кружилось...

— Хорошо, умоляю, только больше не сползайте под ноги… Я вас не подниму! — Я закрыл глаза.

Она в отчаянии вновь потрясла меня за плечи.

— Может вас посадить здесь, пока я за помощью сбегаю?

— Нет… — хрипло отозвался я, открывая глаза.

Девушка с облегчением вздохнула.

— Идти можете? Я помогу…

Вместо ответа я обнял ее и крепко прижал к себе.

Мой маленький верный человечек, с благородным сердцем! Обнимая ее, я понимал, что нарушил свой принцип, никого к себе не подпускать, которому был всегда предан. Мгновение неподвижности длилось недолго, до момента как она осознала, что мы находимся очень близко друг к другу, и смущенно отпрянула.

Я сделал вид, что просто опираюсь на ее плечи.

Мы медленно двинулись по тропинке, бросив Казимира валяться без сознания. Ивета, окинув его неприязненным взглядом, тихо вздохнула:

— Милана расстроится.

— Главное, чтобы я не расстроился, — с отвращением отозвался я.

Ивета посмотрев на меня пронизывающим взглядом, вдруг хмыкнула:

— Это точно. — Я усмехнулся.

Постоянно останавливаясь и давая отдохнуть, она отвела меня в амбар, где уже собрались ученики. И усадила на свой стул.

Меня окружили дети. Не сказать, что я был в восторге от этого. Да и демонстрировать малышне разбитую в кровь руку было неправильно.

Следя за девушкой, я оценил по достоинству полное отсутствие истерики. После пережитого она могла сказать, что не в состоянии вести занятия, что ненавидит все и вся, и прочее. Интересно, как возрастая в питомнике, она могла сохранить такую крепкую нервную систему.

Ивета, мягко сложив ладони у груди, весело сообщила:

— Ребята, хозяин сейчас проверит, как вы умеете читать. Потом тех, кто прочитал хорошо, он поставит в одну сторону, тех, кто не очень справился, в другую. Вам все понятно? Марина, пожалуйста, дай ребятам книгу о маленьких человечках.

Сейчас мне было не до их успехов, услышав ее слова, едва скрыл раздражение. Только поднял брови с наигранным изумлением. Она улыбалась и вела себя так, будто все нормально.

Распределив роли, Ивета повернулась ко мне и тихо сказала:

— Мне нужно найти Марину или хотя бы лекарство, чтобы помочь вам. — И коротко кивнула в сторону кровоточащей ладони.

Рядом со стулом показался Анджей, мальчишка десяти лет с пылающими щеками и светлыми взлохмаченными волосами, живущий с бабушкой, так как мама овдовела в двадцать лет и вновь вышла за кузнеца через четыре года. А тот чужого мальчишку терпеть не хотел. Новая семья по всем статьям вышла хорошая, но мальчишка, получилось, никому кроме бабушки стал не нужен.

Пока Ивета рассаживала детей и назначала последовательность чтения, он подошел ко мне и, не скрывая любопытства, спросил:

— А где вы руку так поцарапали?

— Тебе показать, где именно поцарапал? — насмешливо отозвался я. Анджея это немного смутило.

— Да не-е, я просто спросил. А теперь вы ее подорожником лечить будете? У меня бабушка всегда так мои раны лечит. Хотите, я его вам соберу? Я знаю, где вот такие огромные листья растут!

Я весело кивнул:

— Да, пожалуйста, собери. Самые большие и сочные.

Мальчишка засиял и выскочил на улицу под недоумевающим взглядом Иветы.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Большой план или сказка со счастливым концом?

Ивета

После «веселого» дня меня изрядно трясло, пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять дрожь в руках, а это было сложно, дрожало все тело, даже губы. Я выдохнула, досчитала до пяти, натянула на лицо улыбку и повернулась к детям.

Как пережить этот день? Откуда брать силы? Как забыть весь ужас… Я медленно улыбнулась, и принялась называть тех, кто будет читать первыми.

Уставший, больной и вымотанный, бледный словно выцветший, Георг сидел рядом. Он тоже вел себя как обычно, скрывая все под улыбкой: слушал детей, отвечал на их вопросы, болтал с Анджеем, чудесным мальчишкой из тех, с которым общаться одно удовольствие. Мне не верилось, что только что он потерял сознание. Если бы не его падение, наверно я до сих пор была в шоке от происшедшего, но он меня так этим обмороком напугал, что о себе и думать забыла.

Мальчишка радостно кивнул, — Анджей очень любил быть кому-то полезным, — и выбежал из амбара.

На мой вопросительный взгляд Георг весело пояснил:

— Мне сейчас лекарство принесут. Вот такое большое и много-много!

Я не могла ни улыбнуться:

— Что это?

— Подорожник, конечно, — хмыкнул хозяин.

Я расслабилась и кивнула. Потом, когда мои ученики начали по очереди читать, отправила Маринку к доктору и попросила ее срочно прийти.

Георг в это время детям громко сообщил:

— Те, кто прочитает отлично, могут идти домой и там гулять. Заслужили. Те, кто читает хуже сядут здесь и будут ждать моего решения.

Я склонилась к хозяину и прошептала:

— У нас всего три книги, многие дети не так хорошо читают, как отлично произносят тексты наизусть.

Георг удивленно на меня посмотрел:

— Наизусть?.. Тоже неплохо, — и сухо переспросил, — всего три книги?

— Да.

— Скверно. — Устало отозвался хозяин, откидываясь к стене, и словно желая прогнать тяжелые мысли, глубоко вздохнул. И словно для себя добавил:

— Смысл тогда было все это затевать…

Только что он весело улыбался, какой-то миг… и передо мной вновь сидел мрачный хозяин фермы. Но теперь меня волновало его состояние. Надо спросить у Марины, что с Георгом. Судя по обмороку, (это то, о чем она говорила) он все еще очень болен.

Скоро пришла Марина. После чего они вместе ушли. Я не стала провожать. Думаю, Георг сам ей все пояснит и расскажет, где искать Казимира.

Я с трудом дослушала детей, — было сложно сосредоточиться, — немного почитала им сама, и, наконец, отпустила. К этому моменту подошел помощник хозяина, смотревший за амбаром.

— Дядя Семен, вы сам закроете амбар?

Он кивнул.

Это ведь конец мая, вечерами еще довольно прохладно. Я накинула платок, и вышла.

Здесь, в этих местах, солнце, кажется, садится быстрее, чем везде. Сейчас оно уже заходило в тени деревьев.

По дороге я зашла на кухню, чрезвычайно