Пленники раздора - Алёна Артёмовна Харитонова

– И что пишешь?

Обережница вздохнула, понимая, что скупым объяснением от него не отделаешься.

– Пишу, где мы, сколько стай изловили, что нового в городе.

– Дай-ка.

Он спрыгнул на пол, прихромал к столу и выхватил у Лесаны бересту. Провёл по гладкой поверхности пальцами, видать, пытаясь понять, что за чудо творит обережница.

– Что это? – спросил оборотень нахмурившись.

– Слова, – сказала Лесана, отбирая у него грамотку.

– Там только царапины, – снисходительно заметил Лют, давая понять: не такой уж он и простак, чтоб столь безыскусно его дурить.

– Это резы. Из них складываются слова. Глава разберёт их и поймёт, что я хотела сказать.

– Не понимаю, – озадаченно признался он, сев на лавку рядом с ней.

Лесана задумалась. Как объяснить тому, кто не ведает о самой сути грамоты, что это такое?

– Ну вот, положим, я нарисую на земле круг, а от него по четыре черты в разные стороны. На что будет похоже?

Волколак несколько мгновений размышлял, а потом неуверенно спросил:

– На паука?

– Да. – Обережница кивнула. – Вот и тут так же. Ну, почти. Из рез складываются слова. Слова складываются в…

– Понял я, понял, – оборвал её Лют, которому, как всегда, не хватило терпения дослушать. – И, дескать, по этим царапинам можно разобрать, что ты сказать хочешь?

– Можно. – Лесана кивнула, надеясь, что он наконец отстанет.

Однако оборотень загорелся любопытством и явно не собирался заканчивать разговор.

– Погоди. Что ж этак каждый научиться может? И я?

Он осторожно водил пальцами по исчерченной острым писа́лом мягкой берёзовой коре, словно надеялся прочесть мудрёные письмена.

– И ты, – сказала обережница, сызнова отбирая у него послание. – Только зачем тебе?

– Любопытно, – ответил Лют. – Да и полезно.

Девушка пожала плечами и слегка уязвила его:

– Не так-то это просто. Не всякий легко сладит.

Оборотень беспечно отмахнулся.

– Ну уж ежели ты смогла, я точно не оплошаю.

От насмешки в его голосе, а тем паче от красноречивого «уж ежели ты» Лесане сделалось обидно, и она замолчала.

Волколак не понял, что задел её, спросил как ни в чём не бывало:

– Научишь?

– Нет, – буркнула обережница. – Мне только и осталось, что впотьмах ходящего грамоте учить.

Лют усмехнулся, но отстал.

Больше они к этому разговору не возвращались. Справедливости ради: это не шибко огорчило Лесану. За долгие дни странствия она попривыкла к Люту, но по-прежнему ему не доверяла. Оттого, когда оборотень находился рядом, чувствовала себя неловко и держалась настороже. Да ещё Тамир…

Ежели допрежь он был неразговорчив и хмур, то нынче вовсе заделался молчуном. Волколак колдуна сторонился и старался даже за столом садиться поодаль. Девушка заметила это и однажды спросила обережника:

– Что у вас с Лютом приключилось?

Тамир посмотрел на неё удивлённо.

– Ничего. А что у нас могло приключиться?

Она развела руками.

– Не знаю. Просто он тебя чурается.

– Он зверь. Он чует, – с усмешкой ответил на это Тамир.

– Что чует? – переспросила обережница.

– Опасность.

Лесана посмотрела внимательно в тёмные глаза и сказала:

– Или ты мне всё объясняешь, или мы завтра же отправляемся обратно в Цитадель.

– Не могу, – растерянно ответил ей Тамир. – Я бы рад, но он не даёт.

– Да что ж такое-то! – вспылила обережница. – Кто «он»?

– Так Каженник! – Донёсся из-за спины колдуна хриплый голос Люта. – Верно?

Тамир удивлённо оглянулся. А оборотень, медленно пятясь, продолжил:

– Ты попался, охотник. Он никого не отпускает. Будь ты ходящим, уже лишился бы ума и вызверился. У нас таких сразу убивают. Ежели успевают. А уж как оно с людьми случается, не ведаю.

Лесана перевела растерянный взгляд с Тамира на Люта и обратно.

– Каженник – это тот, про которого ты нам допрежь говорил? – спросила она, припомнив давешний рассказ о блуждающем по лесу злом духе, которого ходящие боятся так же, как люди Встрешника.

– Он самый. – Лют кивнул, а обережница заметила, что он старается обойти Тамира по крутой дуге. – Бродит по чаще. Ежели встречает оборотня или кровососа, касается и лишает рассудка. Осенённым, говорят, жилу, по которой дар течёт, затворяет. А обычным вселяет в душу злобу и голод.

– Нет у таких, как ты, души, волк, – сказал в ответ на это Тамир, неотрывно глядя в глаза Лесане. – Все вы нежить злобная.

Он говорил с ходящим, а сам не сводил взгляд с обережницы. Из его зрачков лилась тёмная страшная сила, лишавшая девушку воли к сопротивлению.

У Лесаны отнялись ноги. В груди разлился холод. Она попыталась поднять руку, чтобы оттолкнуть собеседника, но не смогла шевельнуться. Отвести взгляд было выше всяких сил. И вдруг всё прекратилось. Тело стало послушным. Мир сызнова обрёл краски. Это Лют одним прыжком преодолел разделяющее их с Тамиром расстояние и обрушил кулак колдуну в основание шеи.

Тамир рухнул, как подкошенный. А волколак шагнул к Лесане, незряче вытянув руки. Девушка шумно вздохнула, словно вынырнув на поверхность с большой глубины.

– Я думал, у тебя сердце грудину проломит, – признался оборотень и в тот же миг скорчился на полу рядом с Тамиром, вцепившись побелевшими пальцами в ошейник.

Наговорённый науз отозвался за учинённую человеку обиду. Лют хрипел, глаза у него закатывались от боли.

Лесана быстро просунула ладонь в зазор между кожаным ремнём и шеей волколака. Что-то сказала, и хватка колдовства ослабла. Оборотень сел, хватая ртом воздух, а обережница уже склонилась над ледяным, едва дышащим колдуном.

– Ехать с ним дальше опасно. Надо назад поворачивать, – сказал Лют.

– Не можем мы назад, – ответила Лесана, отыскивая на шее наузника слабо трепыхающийся живчик. – Глава поручение дал. Выполнить надо. А одного не отпустишь.

Оборотень хмыкнул.

– Он не в себе. Ты понимаешь? Это больше не человек. Это… тело, одержимое злобной навью.

Девушка взяла бледную ладонь колдуна, посмотрела на змеящиеся под кожей серебристые линии. Рука была холодная. Счастье, что сторожевиков нынче нет в избе и никто не видит происходящее.

Лют стоял рядом на коленях.

– Он опасен.

– Ты тоже, – ответила обережница.

– Это другое. Я живой. Меня можно убить. А его…

– Убить можно любого, – спокойно сказала она. – Нужно лишь знать, как.

– Вот именно. Аты не знаешь.

Лесана пропустила это замечание мимо ушей.

– Тамир, – позвала она, не надеясь на ответ. Однако колдун с трудом открыл глаза, посмотрел на неё. – Что нам теперь делать? Как быть?

Вместо ответа он медленно потянулся к висящим на поясе ножнам. Обережница перехватила его руку, но Тамир высвободился и сказал хрипло:

– Не мешай. Пока могу…

Лесана с удивлением смотрела, как он рванул ворот рубахи и, не дрогнув, вычертил на груди кривую резу. Такие резы колдуны наносили на ворота и брёвна тына, защищая