Холодная сталь - Дин Уэсли Смит

поворачиваются из-за огромного веса моего боевого корпуса и подъемной платформы, прижимающих мою башню к каменистому руслу реки. Сервоприводы не были рассчитаны на работу в таких условиях. Я завожу их в опасное положение, но моя башня стонет и медленно движется по тяжелой дуге. Я приостанавливаю попытку, чтобы дать перегревшимся сервомоторам остыть, а затем начинаю снова.

— Я повернул башню настолько сильно, как только мог, — сообщаю я. — Приготовься к залпу главного калибра!

БАМ!

Я раскачиваюсь на подъемных санях под действием взрывной волны и двигателей платформы. Мой нос приподнимается со дна реки, и я стреляю снова. БАМ! Двигатели ревут, и я бешено вращаю башню, разворачивая "Хеллбор" в оптимальную позицию, одновременно балансируя на самом краю гусениц. БАМ! Я поворачиваюсь и падаю с тяжелым грохотом и хлюпаньем. В тот момент, когда мои гусеницы опускаются ниже всего, я включаю все двигатели, и подъемная платформа с мучительным визгом поднимается вверх. Мы наклоняемся, а затем моя поврежденная башня взмывает в окутанный снегом воздух.

Вода вздымается и сливается с меня водопадом. От перегретой реки, которая теперь может похвастаться радикально изменившейся формой, поднимается пар. Мои гусеницы вспенивают воду, и я включаю задние двигатели, двигаясь по взбаламученной и кипящей поверхности Уайтклоу к благословенно прочному камню на дальнем берегу. Я старательно избегаю глубокого места, где мои орудия пробили скалу, и местами расплавили ее. Вместо этого я направляюсь к безопасному месту посадки дальше по течению. Мой вес расплющивает густую поросль кустарника, которая находится между кромкой воды и густым лесом на берегу реки. Если бы я был человеком, я бы обрадовался. Мой командир, с побелевшим лицом вжимающийся в спинку командирского кресла, на самом деле издает слабое "ура". Он улыбается в ближайшую камеру.

— Ты сделал это!

— Мы сделали это, — мягко поправляю я. — Это была твоя идея, Джон.

— Иногда, — усмехается он, — у меня бывают хорошие. Ух ты, какая классная поездка! Ладно, мой потрепанный друг, оцени ущерб, пожалуйста.

Вода продолжает вытекать из моего боевого корпуса. В течение одной и трех десятых минуты после воздействия снежной бури лед покрывает весь мой корпус, включая крышки люков основных датчиков, внешние резервные датчики и стволы орудий. Льду, блокирующему лючки моих основных датчиков, потребуется время, чтобы растаять, а покрытие на датчиках видимого света резервных систем делает меня слепым в спектре видимого света, но я в порядке и в основном цел. На данный момент это выгодная сделка.

Я высвечиваю схемы на своем переднем информационном экране, показывая своему командиру степень повреждений.

— Тридцать девять процентов датчиков на моей башне повреждены. У меня на борту недостаточно запасных частей, чтобы заменить более тридцати семи процентов из них, и я бы не советовал проводить какой-либо ремонт, пока погодные условия остаются такими суровыми, — в обычных условиях, конечно, меня бы привели в полную боевую готовность перед отправкой на новое боевое задание, но я провел три месяца в непрерывных боях, по большей части изнурительных, и у меня не было времени привести свои бортовые запасы в соответствие со спецификациями. Команда CSS "Темный рыцарь" загрузила из корабельных запасов столько запасного оборудования, сколько было возможно, но даже их большой запас был скудным, и они пытались переоснастить не менее пяти Боло, которые были истощены в боях.

— Каковы относительные уровни повреждений на этой схеме?

Я выделяю на дисплее цветовую кодировку.

— Зеленые датчики полностью работоспособны. Оранжевые сигналы указывают на повреждения при падении, которые ограничивают функциональность. Девяносто два процента повреждений, отмеченных оранжевым цветом, связаны с тем, что крышки люков датчиков слегка покоробились, что не позволяет люкам открываться должным образом. Это можно относительно легко починить.

Мой командир фыркает.

— Хочешь сказать, что в этой миссии что-то действительно может быть легким?

Слабая улыбка, сопровождающая этот вопрос, знаменует возвращение к обычному чувству юмора моего командира, что меня очень радует.

— По сравнению с высадкой? Безусловно.

Бледная улыбка превращается в настоящую ухмылку.

— Сенсорные панели, отмеченные желтым цветом, полностью работоспособны, или, скорее, будут полностью восстановлены, как только оттают. Весь мой боевой корпус теперь покрыт льдом, который в достаточной степени заблокировал указанные сенсорные панели, их использование ограничено. В частности, пострадали линзы камер визуального спектра, так как из-за льда они временно стали непрозрачными. Я включил систему обогрева против замерзания, но для ее работы потребуется время. Конечно, навигация будет возможна с помощью радара и инфракрасных систем, но я не смогу двигаться с оптимальной скоростью, пока камеры не очистятся ото льда. Сервомоторы моей башни на двадцать три процента потеряли функциональность из-за напряжения при отрыве. Я не смогу поворачивать оставшиеся орудия, установленные на башнях, так же быстро и надежно, как обычно.

— Понятно. Нам, конечно, крепко досталось, но любая авария, с которой вы можете уйти пешком или прихрамывая, не так уж плоха. Ладно, давай посмотрим, сможем ли мы доковылять до Сета-Пойнт, ладно?

Я пытаюсь отцепиться от подъемной платформы и обнаруживаю еще одну жертву аварии. Платформа деформирована по всей своей конструкции. Я не могу отцепить автоблокировку.

— Джон? У нас все еще проблема.

— О, Господи, и что теперь?

Объясняю.

Последнее, чего я ожидаю, это хриплый смех, которым отвечает мой командир. Я смотрю на него, внезапно беспокоясь о его здоровье. Он вытирает слезы неловкой рукой, затем умудряется прохрипеть:

— Какая же мы пара, Рапира. Все избиты, и некуда идти…

— Блокировку будет очень легко снять, просто включив мои двигатели, но возвращение на корабль станет проблемой, вот почему я не решался действовать, не посоветовавшись с вами.

Джон продолжает посмеиваться.

— На данный момент это наименьшая из наших проблем. Ладно, Рапира. Если нам придется сломать ее, чтобы освободиться, то мы должны это сделать. Так или иначе, я не думаю, что они вычтут это из нашей зарплаты.

Я воздерживаюсь от упоминания о том, что Боло не получают зарплату, а затем включаю свои двигатели. На то, чтобы оторваться от сильно погнутых швартовых, уходит ноль целых три десятых секунды. Я оставляю позади спутанный, искореженный кусок металла, который благородно отдал свою жизнь, служа мне и моему командиру, и отправляюсь вдоль берега реки. Я двигаюсь параллельно Уайтклоу, вдоль которого тянутся шахты Сета-Пойнт, размышляя о том, что название реки более чем уместно. Она, безусловно, изувечила меня не хуже любого когтистого зверя.

Возможно, сильное сотрясение при нашей аварийной посадке и последующем спасении из реки нарушило работу какой-то схемы в моей психотронике, потому что мне приходится работать усерднее, чем обычно, чтобы собрать разрозненные мысли из различных удаленных системных модулей, где они находятся. Проходит четыре целых и две десятых