Отшельник - Ник Гернар

и лучшие времена. Нарост на ее плече действительно был второй головой, но никуда вращаться или смотреть она могла, это мне показалось. Головешка лишь безжизненно подрагивала у своей хозяйки на плече, как огромная бородавка.

— У тебя есть имя? — спросил я наконец.

Женщина медленно повернула голову ко мне.

Из порезанных пальцев, которыми она ела, сочилась кровь, так что и рот тоже оказался испачканным кровью.

Сейчас ее лицо до противного было похоже на физиономию худого приятеля с бородой.

— Твое имя? — повторил я. — Как тебя зовут?

Она нахмурилась. Губы хаотично подрагивали, точно никак не могли найти правильное положение для произнесения нужного звука. На лице женщины отразилось настоящее страдание.

А потом она перевела взгляд с меня на мертвого людоеда, и лицо ее посветлело.

— Тимоша! — сказала она, указывая рукой на покойника.

И радостно улыбнулась окровавленным ртом.

И от этой улыбки у меня на затылке опять шевельнулись волосы.

Тимоша, значит.

Что же с вами со всеми случилось?..

И тут я краем глаза заметил какое-то странное шевеление с правой стороны от станции, будто из земли вырастал человеческий силуэт.

И это был не уродец на четвереньках. А рослая мужская фигура с оружием в руках!

Не разбираясь и не присматриваясь к деталям, я просто метнулся за валун и пригнулся, насколько это было возможно.

А через мгновение услышал стрекот пулеметной очереди.

Женщина, выронив банку тушенки, покачнулась. Опустив обе головы, изумленно посмотрела на алую рану у себя на груди, из которой хлынула кровь, заливая грязно-белую футболку.

Чуть высунувшись из-за своего укрытия, я увидел, как из открывшейся норы неподалеку от станции наружу выбираются люди.

Следующая очередь заставила меня спрятаться за камнем.

А потом я услышал хриплый и очень низкий мужской голос:

— Ты дурак что ли совсем⁈ Отставить!

Пулемет замолчал.

А хриплый голос миролюбиво и вкрадчиво проговорил:

— Ну че ты там упал, как озимые? Не будет больше никто стрелять, обещаю. Давай выдыхай и иди сюда. Волшебник, ёпта. Из голубого вертолета.

Я выглянул из-за своего укрытия. Солнце слепило глаза, и мне пришлось сощуриться до ломоты в лице.

Из открывшейся посреди пустоши черной норы выбрались трое мужчин с оружием в серых комбезах. Один, бородатый, — с приличным ПП в руке. Судя по всему, именно он и говорил со мной. Потому что второй, весь пунцовый, виновато почесывал затылок, и опустив взгляд на свой пулемет, которым только что неловко воспользовался с рук.

И, что самое интересное, марка его оружия оказалась мне до боли знакома — это явно был старый добрый ПК-Н, или пулемет Калашникова — Наследие, хоть и модернизированный слегка. Подумать только. А ведь сколько яда выблевали в его сторону всевозможные специалисты, когда новый Калашников поступил на вооружение! «Шаг назад», «допотопное оружие», «приверженность традиции», «неразумный отказ от лучших моделей». И — вот оно! Столетия идут, а Калаш остается.

Между тем третий парень из компании, с пистолетом в руке, как завороженный смотрел на вертолет — ему, похоже, вообще было начхать и на меня, и на все остальное.

Последней из подземелья появилась девчонка. Рыжая, как медная проволока. Невысокая, с широкими не женскими плечами, крепкими руками с большими ладонями, какие бывают от ежедневной тяжелой работы с самого детства. Ссутулившись, она сунула руки в карманы штанов, уставилась в мою сторону и улыбнулась, обнажая задорную щербину промеж крупных и белых передних зубов. На голове у нее поблескивала полумаска на резинке, похожая на амуницию какого-нибудь дайвера.

Такая же вещица, кстати, имелась и у парней, только носили они ее на шее, а не на лбу.

Да что же это за карма у меня такая? Как только на горизонте появляется кто-то вменяемый, так он непременно хочет меня убить.

Тем временем пулеметчик вместе с бородатым неспешной походкой направились ко мне.

— Ты только глупостей не делай, сынок, — продолжал хриплый нараспев. — Ни тебе, ни нам такое говно ведь даром не надо, так?

Наскоро прикинув возможные варианты исхода из сложившейся ситуации, я все-таки поднялся из укрытия.

— Ну вот и хорошо, — расплылся в улыбке бородатый. — Вот и молодец!

— Зачем бродяжку убил? — спросил я у него, сжимая в опущенной руке пистолет.

— Пфф, — фыркнул тот, смерив оценивающим взглядом мое оружие. Тронул ботинком откатившуюся в сторону банку тушенки с остатками мяса вперемешку с белым жиром. — Меня больше занимает вопрос, нахрена ты на эту падаль еду тратил? Ты что, из церкви покаяния? Решил грехи банкой тушенки замазать? — усмехнулся он, явно наслаждаясь собственным остроумием. — Так что давай, сынок. Медленно положи оружие на землю, пока не поранился, и будь добр, сэкономь нам время: открой свою огненную колесницу сам. А потом мы тебя мигом отпустим.

Дядька рядом с ним противно усмехнулся и навел на меня дуло своей чудо-машины, которой, судя по всему, очень гордился, хотя той по нынешним временам явно было место в музее.

— Не пугай парня, — зыркнул на него бородатый. — Он и так, небось, уже обделался, а ты только хуже делаешь. Или хочешь сам в бурю замок вскрывать? Тебя как звать-то, мальчик? — с фальшивой доброжелательностью в голосе продолжил заговаривать мне зубы бородатый. — Я вот Егор. А этот тупорылый, что сейчас опускает… — уставился он на компаньона злобным взглядом. — я сказал, опускает свой пулемет! Так вот, он у нас Мотя. Матвей, то есть. Мы нормальные люди, парень. И нам твоя смерть ну как бы вообще нахрен не сдалась. Понимаешь? Мертвыми отрубленными руками машину открывать геморройно. Так что нам это ни к чему, если ты сам все сделаешь как надо. Понимаешь, малыш?

Еще бы. Я понимал даже немного больше, чем ему бы хотелось. Его хитрым секретом, выпирающим из всех щелей, было то, что отпускать меня живым и здоровым, само собой, никто не планировал. Стоило мне только открыть вертолет.

А вот у меня секретов было много.

Не меняя выражение лица, я медленно подошел ближе к бородатому с улыбающимся Мотей, держа правую руку с пистолетом на виду.

— Ну вот и чудесно, — расслабился Егор, ухмыльнувшись. — Хороший мальчик. А теперь положи его на землю. И медленно убери руки за голову.

Я наклонился, чтобы положить пистолет.

Слева в шаге от меня стоял Мотя. Справа — бородатый. В руке он держал опущенный вниз большой и тяжелый ПП, а на левом бедре из ножен у