Отшельник - Ник Гернар

вставил аккумулятор, который никогда не ленился убирать в бокс после использования, включил прибор и снял колпачок.

Устройство зашипело, захлюпало, и бегунок медленно пополз к границе зеленого и желтого. Потом завис, и прополз еще немного дальше в желтый сектор.

Ну, собственно, ничего критичного. Примерно как в центре мегаполиса в час пик.

Так почему же вместо города вдруг образовалась пустыня?

Выключив прибор, я прошел чуть дальше от станции, к ближайшему оазису чахлой растительности с полуметровым темно-серым валуном в самом центре.

Присел, посмотрел вниз.

Никаких букашек. Странно как-то.

Снова достал тестер и сунул фыркало прямо в песок.

Прибор захрюкал, и бегунок снова поднялся до уровня чуть дальше пограничного.

— Ну и почему тогда здесь все сдохло? — спросил я у тестера. Но тот лишь подмигивал лампочкой уровня заряда, предупреждая меня, что скоро впадет в кому.

А потом вдруг погас.

Вот теперь сдохло действительно все. Включая мой последний прибор.

Эх, найти бы хоть кого-нибудь, способного объяснить, что вокруг происходит! Жаль, что с Авериным ничего не вышло.

Я вздохнул.

Как там он сказал? На добрые двадцать пять километров нет никого, кроме них? Что же, это добрые вести. Значит, через двадцать пять километров я выйду к людям. По такой местности с грузом на плечах я пройду это расстояние часов через пять.

Я сунул тестер в карман и уже собирался взвалить на плечи рюкзак, как заметил неподалеку от здания станции непонятное шевеление в пыли.

Что-то живое двигалось в мою сторону — человекообразное, на полусогнутых ногах и опираясь на одну руку, как обезьяна.

Я напряг глаза.

Изображение резко приблизилось, как если бы я взглянул в бинокль — мне не особенно везло с набором новых способностей, но за этот навык, который мне удалось обрести в свою вторую ходку, я реально благодарил судьбу.

И охренел.

Потому что это был человек. Совершенно голый, серый от грязи. На голове, покрытой коростой, драными пучками висели волосы, с растрескавшихся губ подтекала слюна. И он, перебирая конечностями и поднимая облако пыли, довольно быстро приближался ко мне!

Тут в тишине пустоши раздался зомбоапокалиптический стон.

— А-ааа!

И из-за станции показались еще два аборигена. Правда, эти были одеты в лохмотья и передвигались на двух ногах.

Один казался щуплым подростком. Его лысую голову, лицо, правое плечо и руки покрывали ярко-розовые кляксы, похожие на рубцы от глубоких ожогов. Вместо носа зияла дыра. А второй вообще был женщиной. Крупной, с отвислыми дынями грудей под грязной майкой и уродливым наростом на правом плече размером с крупную грушу.

— Иди сюда-аа! — выдохнула женщина низким грудным голосом, гулко и с удовольствием протягивая конечную «а», так что ее фраза опять прозвучала, как стон киношного зомби.

Тут нарост на ее плече шевельнулся, и повернулся ко мне крошечным, непропорциональным и сморщенным личиком.

От неожиданности у меня аж внутренний окуляр сбился.

Вот я и нашел «кого-нибудь» на свою задницу.

Похоже, надо быть осторожней с желаниями.

Откуда они взялись-то? Пришли на шум вертолета?

Но ведь обычно спящее сознание пугается резких звуков и заставляет бежать от них как можно дальше. Может, они все-таки разумны?..

А между тем человек-паук продолжал пылить ко мне, все больше ускоряясь и издавая урчащие звуки.

Не питая особых надежд, я взмахнул рукой повыше над головой, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание, достал пистолет Аверина и громко крикнул:

— Эй! Оставайтесь на своих местах, и я не причиню вам вреда!..

Женщина притормозила, уставившись на меня. Резким движением наклонила свою главную голову в сторону.

— Ты?.. — проговорила она, протягивая в мою сторону руку. — Ты-ыы?

Бородатый мелкий, обернувшись на нее, тоже замедлился и встал.

И только человеку-пауку было начхать на мое предупреждение, и он все так же шустро перебирал конечностями, пыхтя и поуркивая.

У парня явно совсем никого не было дома.

Я прицелился, поймал его волнообразный ритм и выстрелил.

«Паук» дернулся и плюхнулся в пыль.

— Иы-ым-м-м! — промычал бородатый подросток.

Тетка ему не ответила. Она все так же стояла, чуть покачиваясь из стороны в сторону.

Поглядывая на меня, бородатый подросток бочком, бочком двинулся к покойнику. Потом с шумом втянул носом воздух и, упав на четвереньки, склонился над телом, и я услышал громкое аппетитное чавканье.

Волосы шевельнулись у меня на затылке.

Неужели и правда жрет?

Господи ты боже мой…

Подросток вдруг обернулся на меня.

Окровавленную рожу искажала уродливая улыбка.

— Иы-ым! — довольно протянул он и уже безо всяких стеснений принялся вгрызаться мертвецу прямо в покрытое язвами лицо.

Я с усилием сдержал рвотный рефлекс, поднял пистолет и снова выстрелил, метя в повернутую ко мне сгорбленную спину.

Подросток дернулся, вскрикнул, на мгновение приподняв голову.

И при этом он не переставал жевать!

Вторая пуля пробила затылок. И людоед повалился прямо на свою недавнюю пищу.

Я перевел ствол на женщину.

Она так и осталась безразличной к происходящему.

Продолжала покачиваться из стороны в сторону, глядя на меня пристальным немигающим взглядом.

А потом вдруг проговорила:

— И-да.

— Что?.. — переспросил я.

— И-и-и-да-а, — еще раз уже протянула она и рукой коснулась рта.

— Еда? — уточнил я. — Ты голодна?

— Да-аа, — всей своей тушей вздохнула она.

Пожалуй, пристрелить ее я всегда успею. Очень уж хотелось посмотреть на нее поближе и, может быть, даже как-то поговорить. В конце концов, какие-то зачатки интеллекта у этой дамы все еще остались.

А еда кое-какая у меня с собой действительно была. Уж чего-чего, а дичи в моей командировке хватало, так что пайком я пользовался только в критических случаях.

Не опуская оружия, я расстегнул рюкзак и вытащил свою предпоследнюю банку тушенки. Поставил на землю. Неловко одной рукой вскрыл ее за кольцо.

— Еда, — сказал я, указывая пальцем на банку. Потом подхватил рюкзак и на несколько шагов отступил назад.

Но женщина так и осталась стоять на своем месте.

— Иди сюда, ешь! — сказал я. Потом сообразил, что ее пугает оружие в моей руке. И только когда я его опустил, женщина осторожно двинулась вперед.

Приблизившись к банке, она с трудом наклонилась и взяла ее в руку. Обрезая пальцы о края, женщина принялась поспешно выгребать содержимое себе в рот.

И пока она ела, я мог преспокойно разглядывать ее, время от времени осматриваясь по сторонам — а то вдруг к нашей вечеринке кто-нибудь еще подтянется.

Судя по серьгам в ушах, эта дама когда-то знавала