Меж двух миров - Александр Павлович Быченин

— Ой, да иди ты! — отмахнулся мой приятель. — Правильный ответ — клиенты всегда правы! Ты просто этот вопрос не поднимай, и он сам собой как-нибудь решится!

— Блажен, кто верует! — сплюнул я себе под ноги, но тему развивать не стал. — А неплохо идёт! Я бы даже сказал, красиво! На удивление!

— Ты о чём, Проф? — насторожился Вова.

— Да так, о своём, о девичьем, — отмазался я.

— Нет уж, сказал «а», говори и «бэ»! — настоял на своём напарничек.

— Или что?

— Или стукну больно! — посулился Вова.

— Ну-ну, — хмыкнул я, но всё же пояснил: — Нерациональная конструкция, учитывая назначение корыта.

— В плане?

— Низкий, — принялся перечислять я, — широкий, даже с аэродинамикой дружит! А вот палуба так себе, да и надстройка какая-то… куцая! Тебе, кстати, ничего не напоминает?

— Ты хоть подскажи, Проф! — взмолился напарник.

— Карлос.

— Что Карлос?

— Катер его.

— А-а-а!.. — дошло-таки до приятеля. — А ведь и впрямь! Как будто «Марлина» сначала с носа и кормы смяли, а потом сверху приплющили! Слушай, Проф, а какой в этом смысл⁈ Для скорости, насколько я понимаю, как раз и надо узкий и длинный корпус! А тут, получается, и нашим, и вашим?

— Бинго! — похвалил я Вову. — Только наоборот: ни нашим, ни вашим! Компромиссное решение, чтобы и скорость более-менее, и маневренность на уровне.

— На жабу раздувшуюся смахивает, — пригляделся внимательнее напарник. — Или на ската!

— А чего, думаешь, его так назвали? — усмехнулся я. Правда, через силу, потому что в голове что-то такое свербело, но вылавливаться упорно не желало. — Хотя могли и черепахой…

— А это ты уже откровенно наговариваешь, Профессор! — попенял мне Вова. — Ладно, не грузись!

— И хотелось бы, да не получается! — развёл я руками. — Сверлит какая-то мыслишка нехорошая, и никак не поймаю!

— Это ты просто к Ваньке с предубеждением, — отмахнулся от моих предчувствий Вова. — И чего только взъелся, спрашивается?

— Да скользкий он какой-то! Доверия не вызывает…

— Да и бес с ним, Проф! Нам с ним дела не вести, разовый наём, и через два… ну ладно, три! — дня разбежались по сторонам. Так что, повторяю, не грузись, амиго.

— Эх, твоим бы хлебалом, Вов!

— Ага! — довольно осклабился тот. — Но давай к этому вопросу чуток попозже вернёмся, когда шмотьё закинем и у капитана шезлонги выпросим.

— А если не даст? В смысле, по-хорошему?

— Возьмём по-плохому! — отрезал приятель. — Мы клиенты, или где?

— Ладно, убедил…

На этом и без того ленивая перепалка окончательно увяла: Вова наслаждался утренней свежестью, подставив рожу лёгкому ветерку, а я наблюдал за «Скатом», который вилял, как маркитантская лодка, вплоть до того момента, как упёрся левой скулой в помост. И ничего ему за это не было, хе-хе. По той простой причине, что по всему борту, от бака до кормы, шёл двойной ряд кранцев — и не просто надувных шаров, а продолговатых пластиковых подушек, типа поплавков на рыболовных сетях. Издалека они сливались с корпусом сейнера, и придавали тому более приплюснутую форму, чем есть на самом деле. Опять же, надо сказать, что причальные эволюции капитан умудрился свести к минимуму, разве что заставил посудину проскользить вдоль мостков чуть дальше, чем мы с Вовой стояли. Надо полагать, для пущего удобства погрузки — на высокий бак особо не запрыгнешь, а с кормы корпус гораздо ниже. Даже сходни не понадобятся — что я, что Вова запросто перешагнём с помоста на борт. Ну и рюкзаки перекинем предварительно. Хотя, зная Вову, уверен, что он первым успеет и заставит меня аккуратно передать поклажу из рук в руки. По крайней мере, свой собственный рюкзак, в котором, если его словам верить, пиво. Которое, понятно, не в стекле — оно тут дефицит — но всё равно с такой ценностью следует обращаться с превеликой осторожностью.

— Ола, амигос! — тем временем гаркнул нарисовавшийся на корме сейнера Пекено — всё такой же мелкий и шустрый, раздетый по форме одежды номер два, то бишь до шортов. — Давно ждёте?

— Если ты имеешь в виду себя, любимого, то вообще не ждём! — поморщился Вова, демонстративно прочистив пальцем ухо.

— Ого! Так я нежданчик! — обрадовался Мелкий. — Это даже приятно, амигос! Давайте, грузитесь!

— А ты чего раскомандовался-то? — посчитал я нужным вступить в разговор. — Сеньор Жоао где?

— Здесь я, омбре! — высунулся с летящего мостика владелец «Ската». — А это мой помощник Густаву. Прошу, амигос, не побрезгуйте его помощью!

— Фига се! — потрясённо присвистнул я, сместив взгляд в указанном капитаном направлении, то бишь в сторону люка надстройки, из которой аккурат в этот момент выбрался второй — он же последний — член экипажа сейнера.

— А вот и конкурент тебе, Профессор! — хохотнул, ткнув меня кулаком в бок, Вова. — Впечатляющий экземпляр, не находишь?

— Да вообще плевать! — не испытывая особой уверенности, отбрехался я.

Н-да уж… такого я точно не ожидал! Тут впору ещё раз задуматься о целесообразности сотрудничества со столь подозрительной компашкой. Первое слово, которое приходит на ум при виде этого самого Густаву — детина. Второе — облом. В плечах как два Вовы, и ростом с него же. Но подозрение вызывают вовсе не габариты и выраженная, хоть и не очень гипертрофированная, мускулатура. Просто он выглядит увеличенной копией капитана — такой же жгучий смуглый брюнет с бегающим взглядом. Все же остальные различия чисто косметические: у сеньора Жоао, возможно, в силу возраста, с растительностью на лице очевидные проблемы, а у Густаву усы и модная в определённых кругах эспаньолка. У кэпа Эмерсона причёска «конский хвост», а у Густаву волосы относительно короткие и зачёсаны назад. Как он умудряется сохранить укладку в ветреную погоду, которая здесь, на островах, не редкость — лично для меня загадка. Наверняка килограммы геля переводит. А вот одет скромно, в замызганную майку и парусиновые штаны, и в сланцах на босу ногу. Весьма колоритный персонаж, впрочем, как и большинство местных. Пора бы уже и привыкнуть, в общем-то.

— Давай мешок, — пробасил Густаву, приблизившись к борту и протянув руку — что