Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич

У моего собеседника была такая досадная черта, как совесть, и я совершенно некрасиво наступил на неё всей подошвой ботинка. Не только наступил, а ещё пару раз топнул ногой для верности, так сказать.

Томас взял бокал, стал пить джин маленькими глотками, не прерываясь.

Думал.

А я внёс ещё кое-что для расширения трещины его панциря:

— Могу добавить четвёртую причину, риттер. Я был среди тех, кто нашёл её и вернул вашей семье.

Пустой стакан встал на угол стола. Слова прозвучали веско и осторожно:

— Я не хозяин в доме моего отца и не могу решать, кто будет там принят. Надеюсь, вы понимаете это. Сейчас не лучшее время для вашего визита, и, полагаю, «лучшее время» никогда не наступит. Старики держатся за прошлое, в том числе и за обиды, которые они помнят долго, пусть лично вы к ним и непричастны. Я готов передать ваше послание сестре. Устно.

Он заметил мой скептицизм, добавив неожиданно серьёзно:

— Клянусь, что сделаю. Но дайте слово, что при отрицательном ответе вы не станете беспокоить никого из нас.

Я мог бы ему соврать. Это была небольшая цена, но его джин оказался хорош, а честность подкупала ответить честностью:

— Не могу. Если я не поговорю с вашей сестрой, то буду искать встречи с ней, несмотря на все возможные препоны. Это чрезвычайно важно для меня.

Он сжал челюсти, крайне недовольный услышанным.

— Тогда я не смогу вам помочь, риттер.

— Не надо мне помогать, мой друг, — сказал я ему, подаваясь вперёд. — Помогите своей семье. Передайте сообщение для вашей сестры, убедите поговорить со мной. Я немногое прошу, лишь правду о судьбе моего брата. В конце концов, она может дать ответ письмом. Нет ничего хуже молчания и неопределённости.

— Я говорил с ней. О том, что случилось. Она ничего не помнит о произошедшем в Иле. Плачет, впрочем, что неудивительно для женщины, и просит найти мужа. Боюсь, загадка её прошлого неразрешима даже для неё самой. Хорошо. Передам без условий. Говорите своё послание.

— Я готов встретиться с ней. В любое удобное время, в любом удобном месте, чтобы услышать хоть что-то о том, что произошло. Я готов получить ответ от неё письмом, если встреча в ближайшее время невозможна. Пусть она выберет способ сообщить мне.

Я назвал адрес, и он, всё так же неохотно, кивнул.

— Я подожду четыре дня, риттер Томас.

Прозвучало это не слишком вежливо, но после возвращения из Ила я и так прождал излишне долго. Хозяин ложи нашёл в себе силы встать, провожая меня.

Глава четырнадцатая

ОТНЮДЬ НЕ СОЛНЕЧНЫЙ ПАВИЛЬОН

Зрители не спешили на места, в фойе было всё ещё много людей, и я, кивая немногочисленным знакомым, никуда не торопясь, направился к выходу. Здесь делать больше нечего.

Впрочем, уйти не получилось.

Сперва меня остановил профессор с кафедры истории, он читал лекции, когда я был студентом. Представил своего коллегу и ещё одного собеседника, благородного господина из военных. Тот попросил рассудить их спор об опасности мозготряса: его обещали выпустить на арену после следующего антракта.

— Этих существ не могли поймать живьём уже пятнадцать лет. А тут ловчим очень повезло, что они перетащили его через Шельф, мой мальчик, — рассуждал высоченный профессор. — Будьте любезны, поделитесь своей экспертной оценкой с моими друзьями. Как один из лучших знатоков Ила в городе. Будет ли интересно увидеть его бой с четырьмя плодожорами?

— Вопрос лишь заключается, на кого ставить, — улыбнулся лейтенант в мундире Сорок Восьмого пехотного полка.

Я встречал и мозготряса и плодожоров. Впечатления, как и от всех созданий Ила, можно охарактеризовать кратко: «к совам их всех».

— Вы поспешили назвать меня знатоком, дорогой профессор, — скромно возразил я. — Мне неловко перед вашими друзьями. Во-первых, я никогда не советую другим делать ставки, ибо в азартных играх удача редко остаётся на моей стороне, и даже когда я прав, она сделает так, чтобы победил аутсайдер. Во-вторых, если бы речь шла о сражении тварей с людьми, я мог бы указать на победителя с большой точностью — это, вне всякого сомнения, мозготряс. Он гораздо опаснее четверки плодожоров. Но как его ментальная сила поведёт себя против этих существ — не могу предположить при всём желании. Так что советую слушать своё сердце или свой разум и делать ставки соответствующим образом.

Они со смехом приняли моё предложение, ничуть не разочаровавшись неопределённостью.

Лимонно-жёлтое платье на границе зрения, шелест юбок, негромкий голос:

— Позвольте украсть у вас риттера Люнгенкраута.

Ида, благоухающая магнолией, смотрела на меня. Мы все дружно поклонились, и профессор явно зная её уже не первый год, ответил за них всех:

— Не смею препятствовать вашей просьбе, моя девочка.

Я попрощался, подал ей руку и повёл прочь, к высоким окнам.

— И снова приятная встреча, — сказала Кобальтовая колдунья, лукаво сверкнув глазами. — Ты искал беседы с Лилами?

— Всё-таки узнала, кого мы нашли на кладбище Храбрых людей.

— Оделия Лил. Жена твоего брата. Самая сильная в Перламутровой ветви за последние полвека. Это относительно простые выводы. Как всё прошло?

Она была несколько бесцеремонна сегодня, но удивительно дружелюбна. Я конечно же, вместо ответа, спросил:

— Где твой угрюмый громила? Думал, ты без него никуда.

— Даже ему необходим отдых. Сегодня меня сопровождает старший брат. Он… — Она покрутила головой и мило пожала плечами. — Я сбежала из-под его опёки, когда он решил поболтать с адъютантом лорда Авельслебена.

— Что дом Чайки связывает с домом Грача? Ты, как я вижу, вхожа в круг самого влиятельного военного Айурэ.

— Я его очаровала. — Она подмигнула, постаравшись, чтобы глаза оставались как можно более серьёзными. — Моя семья дружна с его семьёй. А Авельслебена я знаю ещё с детства. Все эти пикники, игры в мяч, совместное изучение атт-эттира. Ты в курсе, что он прекрасно разбирается в рунах, хоть порой и пытается выглядеть как недалёкий солдафон?

— Не имел чести быть с ним знаком, — пробормотал я.

— Он здесь. Давай я тебя представлю.

— Я птица не его полёта.

— Ты — потомок. Мне кажется, что кровь лорда пожиже твоей.

Пожалуй, мне стоило бы выразить досаду, что она теперь знает об этом.

— Давай не будем ему раскрывать столь страшных тайн. Люди его положения крайне болезненно реагируют на всё, что, по их мнению, задевает честь, успех, кровь, род, Дом и прочее, прочее, прочее. Предпочитаю не привлекать их внимания.

— Ты удивителен, — тактично произнесла Ида Рефрейр.

— Хотелось бы получить пояснения твоей оценки удивительного меня.

Её вздох я не смог разгадать.

— Авельслебен влиятельный человек. К нему не так-то просто подобраться. Он щедр, богат, успешен и в состоянии помочь тем, кого считает друзьями. Многие хотели бы завести с домом Грача знакомство. Но ты не из таких.

Настала моя очередь пожать плечами:

— Чем он мне может помочь? Даст взаймы Третий Линейный полк, которым командует? С ним мы пройдём половину Ила и накормим солдатами самых прожорливых существ?

Ида наморщила носик:

— Вот. Видишь. Я же говорю — ты удивителен. Кровь и плоть Айурэ, но мыслишь совершенно парадоксально, не так, как все остальные в этом павильоне. Если бы я крикнула, что готова провести их на шестой этаж, то большинство тех, кто не состоит в Великих Домах, уже бы хватали меня за края платья.

— Крикни, — предложил я.

— Ну уж нет! — делано возмутилась она. — Пощади моё платье! Порвут. Да они и недостойны.

Мне хотелось спросить, отчего достоин я, неужели лишь потому, что в родстве с Фрок? Но это было несколько неуместно, да и совсем не подходило такому обаятельному парню, как ваш покорный слуга. Особенно во время общения с симпатичной дамой. Так что я поступил самым умным образом — промолчал, не став задавать уточняющие вопросы.

— Украдите меня, риттер, — попросила Ида, скосив глаза на какую-то уже немолодую благородную, внимательно изучающую нас вместе с парой своих, как я понимаю, дочерей.