Загадка башни - Мстислав Константинович Коган

на ту сторону. Через секунду оттуда послышались щелчок арбалетной тетивы и короткий вскрик, переходящий в невнятный скулёж.

— Без нужды не убивайте, но если кто нехорошо дёрнется — разрешаю кончать на месте, — коротко бросил я, доставая из ножен длинный мизерикорд. Бастардом в тесном, заставленном мебелью, помещении не особо помашешь, а вот кинжал в заварухе окажется в самый раз.

— А уши со жмуриков можно срезать? — поинтересовался Ларс.

— И пальцы, — поддакнул Мигель.

Я смерил своих десятников уставшим взглядом, покачал головой и ответил:

— Только не передеритесь из-за них. Готовы?

Десятники молча кивнули.

— Тогда пошли.

Я выждал ещё пару мгновений. Затем отступил назад, размахнулся и со всей силы вмазал подошвой своего сапога по двери. Затрещало и грохнуло дерево. Жалобно застонали проржавевшие петли. С потолка посыпалась пыль.

В лицо мне тут же дохнуло тяжелым, спёртым воздухом, в которым причудливым образом переплелись кислятина перепревшего пота, вонь хмельного солода, удушливый дым очага и аппетитный запах жареного мяса.

Услышав грохот двери и увидев мою фигуру в проёме, завсегдатаи тут же повскакивали со своих мест. Одни рванули в сторону выхода, другие похватались за кинжалы. Парочка выпивох упали под стол и тут же поползли к дальнему углу, предчувствуя хорошую драку. Корчмарь — сухощавый усатый дядька, с большими залысинами, нырнул под стойку, вытащил оттуда тяжелый арбалет с немецким воротом и с остервенением принялся его крутить, взводя оружие. Служанка выронила поднос с едой и кинулась в сторону спален.

— Всем сидеть, где сидели, — рявкнул я, чуть отступая от прохода и пропуская внутрь моих ребят, — Хоть один ублюдок дёрнется — всех вырежем нахер!

Мои слова произвели эффект, но далеко не на всех. Половина посетителей замерла на месте, боясь шелохнуться. Однако корчмарь продолжил, как ни в чём ни бывало крутить рукоятку ворота. Те хмыри, что похватались за кинжалы, потихоньку начали сползаться в кучу. А несколько забулдыг, думая, что я их не замечаю, поползли в сторону чёрного хода. Они ведь не знали, что мои парни уже окружили корчму.

Однако вид солдат, с оружием наголо вваливавшихся в общую залу охладил и эти горячие головы. Корчмарь замер, как вкопанный, осознав, что мы доберёмся до него раньше, чем он успеет кого-нибудь прикончить. Хмыри, видя, что численный перевес теперь не на их стороне попрятали кинжалы обратно под одежду и принялись расползаться по ближайшим столикам. Только забулдыги, уже почти добравшиеся до кухни, через которую можно было выбраться на задний двор, вскочили и рванули наружу. Я не пытался их остановить. Они сами определили свою судьбу.

Где-то в глубине корчмы грохнула дверь. Через мгновение послышался удивлённый возглас одного из пьянчуг. Щёлкнули тетивы арбалетов. Возглас оборвался, превратившись в приглушённый булькающий хрип. Со стороны кухни донёсся гул стали, рассекающей воздух. Треск одежды. Чавканье разрубаемой плоти. Отчаянный вой второго пьянчуги. Третий спустя пару секунд влетел обратно в общую залу, захлопнул дверь кухни и прислонился к ней спиной.

— Как вы могли заметить, таверна окружена моими людьми, — осклабился я, картинно поигрывая кинжалом, — Поэтому не пытайтесь убежать и не делайте глупостей…

— Рука! Моя рука, — вой пьянчуги, оплакивавшего отсечённую конечность заставил меня чуть повысить голос.

— И останетесь живы. И, если у меня будет хорошее настроение, может быть даже целы. Ты, — я повернулся в сторону кабатчика, продолжавшего сжимать цевьё взведённого, но незаряженного арбалета, — Положи ка на стол свою игрушку, пока не лишился пальцев.

Побледневший корчмарь, трясясь словно осиновый лист лишь крепче вцепился в цевьё своего арбалета. Но, увидев хищную улыбку Мигеля, вознамерившегося пополнить свою страшную коллекцию, тут же передумал и собрался убрать стреломёт обратно под стойку.

— Я сказал на стойку, а не под стойку, — поправил я засранца, а затем кивнул одному из своих парней, — Эльм, иди, забери.

Боец сунул фальшион в ножны, вальяжно, чуть в развалочку подошёл к стойке, сгрёб с неё арбалет и придирчиво его осмотрел.

— А ничего такая цаца, — резюмировал он, — Станет отличным пополнением арсенала. Да мы с её помощью ещё поди и турнир выиграем. Правда Жиль?

— Такой стреломёт пожалуй и сдюжит закинуть болт до дальней виселицы, — подтвердил солдат, — Но нужно будет немного пристрелять его, прежде чем состязаться с солдатами сенешаля.

— Но ведь… — начал было трактирщик, однако я тут же его перебил.

— Заткнись, нахер. И скажи спасибо, что мы пока-что не спалили твою сраную халупу ко всем свормовым тварям. А теперь будь другом, подскажи, где у вас тут сидит так называемый «губернатор».

Трактирщик ничего не сказал. Молча вытянул дрожащую руку, тыча куда-то в дальний угол зала. Там, как по мановению волшебной палочки мигом образовалось пустое пространство, посреди которого в гордом одиночестве восседал толстяк в чёрном берете и, как ни в чём не бывало продолжал лакать своё вонючее пиво. Он был так поглощён этим процессом, что не заметил, как все, включая головорезов с кинжалами попытались от него отодвинуться.

— Мигель. Твои ребята пусть пройдутся по залу и соберут оружие. Местным оно ни к чему, а нам всегда пригодится добрая сталь. Ларс, твои пусть глядят в оба. Если кто дёрнется — стреляйте не раздумывая. А я пока пойду потолкую с уважаемым человеком.

Парни Мигеля кивнули, разбились на тройки и принялись выполнять приказ. Двое из такого небольшого отряда хватали какого-нибудь посетителя, заламывали ему руки и ставили к стенке. Третий же хлопал по штанам и рубашке, пытаясь отыскать скрытые под одеждой клинки. И, мимоходом, не забывал срезать с поясов мешочки с монетами.

— Но ведь это гра… — один из завсегдатаев попытался возмутиться, однако в следующий же миг получил тяжелый удар по почкам, захрипел и попытался согнуться пополам. Но парни, заломившие ему руки попросту не позволили это сделать.

Я сел напротив губернатора. Подцепил остриём кинжала кусок копчёного мяса с блюда, откусил кусок, хищно оскалился и пристально уставился на жирного борова, именующего себя местным главой. Тот в свою очередь принялся внимательно изучать дно своей опустевшей кружки. Так, будто бы там обнаружилась золотая монета или изумруд размером с яблоко.

Он боялся. Он буквально вонял, страхом, потом и мочой. Трясся, словно осина на холодном осеннем ветру. Пытался это скрыть, но получалось хреново. Молчание затягивалось.

— Ты знаешь почему я здесь, — я решил не тянуть кота за хвост, — И знаешь, что мне нужно.

В этот