Боярин Осетровский - Константин Константинович Костин

На кону — царский трон.

Глава 45

Аглашка медленно двигается по кровати в мою сторону. На ней — облегающий костюм кошечки, нисколько не развратный, но чертовски фансервисный. Как у Уэнсдей Аддамс в сериале, в той серии, когда они с соседкой участвуют в гребле. Ага-ага, и с забавными кошачьими ушками — тоже. Только Уэнсдей от носика и усиков отказалась, а на моей милой скоморошке они нарисованы.

— Я прошла всю Новгородскую землю, мой дорогой, — шепчет она, подползая все ближе и ближе, — Я завербовала в наш отряд сотни крестьян. Обычные землепашцы, конюхи, плотники, печники, охотники, рыбаки, мясники, кузнецы, ювелиры, сапожники, портные, кучера, повара, горничные, садовники, водители, трактористы, мотористы, танкисты, каратисты, ниндзя, покемоны…

С этими словами она, наконец, добралась до меня… и лизнула в щеку шершавым, как наждачка, языком!

Я заорал, подпрыгнул на кровати… и проснулся.

С подушки метнулась в сторону темная тень.

— Мартин, мать твою кошиную! — я бросил в кота подушку, — Падла шерстняная… тьфу, шерстяная!

Кот неторопливо подошел к упавшей на пол подушке, сел на нее, презрительно мяукнул — прозвучало как «Спасибо за подгон, лошара» — и принялся вылизываться.

Я устало откинулся на поду… и треснулся головой о спинку кровати. Блин, сам же подушку выбросил! И как только этот гад ухитрился в спальню пробраться⁈ То днями его не видно, а тут нате-здрасьте, нарисовался. Конечно, до марта еще далеко, но хорошему коту, как говорится, и в декабре март. А уж Мартин вообще ведет себя так, как будто решил перепробовать как можно больше московских кисок, а потом еще и увеличил самому себе план.

И вот так вот у нас всё. Пока все спокойно — все вроде нормально, никому ничего не надо. А как только начинается форс-мажор — так все как с ума сходят, как будто специально выжидали момента, когда я отдам приказ как можно быстрее собраться в поход — после чего тут же вытащить из закромов все когда-то отложенные дела и приступить к исполнению.

* * *

Мурин, мой верный человек и мое оружие массового поражения… решил от меня уйти. Да, вот так вот просто. Его отец двадцать лет меня ждал, чтобы мне служить, он двадцать лет меня ждал, а когда я явился — он уходит.

На самом деле — я Мурина понимаю. Все-таки столько лет священника изображать — это непременно скажется. Вот и на нем сказалось — Мурин все-таки считает, что неправильно поступил, притворяясь священником, когда по факту он — не он. Да и столько народу перебить своим Мертвым Словом — это тоже не каждая психика выдержит, пусть здесь народ в этом плане и позакаленнее будет, про ПТСР никто и не слышал.

В общем, посидел Мурин, повспоминал все то, что он натворил в жизни — и решил грехи замаливать.

Уйти в монастырь.

Правда, он сейчас — не сам по себе Мурин, а мой человек, мне клятву верности давший, так что без моего разрешения никуда он не уйдет. Поэтому я…

Дал такое разрешение.

Нет, кто-то может подумать, что я поступаю очень глупо, когда, перед дальней и наверняка очень трудной дорогой отпускаю от себя это смертельное оружие. Но, понимаете ли… На это у меня есть свои причины. Целых три.

Во-первых — насколько сильно мне нужен человек, который терзается всякими мыслями нехорошими? Терзается, терзается и кто знает до чего додумается. Я, в конце концов, не психоаналитик. А вот монахи — народ такой, они любого психоаналитика за пояс заткнут, как пару рукавиц. Может, они ему мозги прочистят.

Во-вторых — да, Мурин солидное подспорье в случае нападения. Но ведь у каждого Слова есть свой откат. А у его Мертвого Слова он особенно неприятен — любое произнесение этого Слова это рандом, потому что ты всегда можешь сам последовать за своими жертвами. Вот и подумайте — могу ли я насильно удерживать человека, зная, что он, в том случае, если мне понадобится, может погибнуть? Нет, стрельцы, конечно, тоже могут, но их то я не удерживаю, они добровольцы.

Ну и в-третьих — уж очень интересный монастырь выбрал для себя Мурин, мне прям любопытно стало, что из него там получится, в монастыре на острове Буяне.

* * *

Настя, моя ведьмочка природная и, по совместительству — мой начальник разведки, потому что опыт Разбойного Приказа не пропьешь, а она к тому же и не пьет… Ну, как вы думаете, что задумал начальник моего личного ЦРУ? Ни за что не догадаетесь…

Она собралась замуж!

И как бы все понятно — и жених у нее есть, мой зеркальщик Александр, да и сколько можно им тайком друг к другу в спальни по ночам прокрадываться… Но, блин, нашли время! Благо, у меня хоть свой личный священник есть, отец Савватий, которого мне патриарх Филипп подогнал. Как в воду глядел, старый хрыч, мол, понадобится кого обвенчать, а у тебя и священника нет… Может, не было бы священника, так и свадьбу бы они не затеяли!

А так — и священник есть, и церковь, все под рукой!

Да, даже церковь! Этот деловой батюшка добился от меня указания на место, где я хочу родовую церковь увидеть — и вы не поверите, именно на том самом месте я ее и увидел! На следующий день! Оказывается, есть на Руси такой обычай — строить деревянную церковь за один день. Обычно не просто так, а в знак благодарности Богу за что-то, за избавление от смерти, к примеру, но мои люди решили, что возрождение рода Осетровских в моем лице — тоже сойдет. Пришлось делать вид, что я не удивлен, а доволен. Зачем людей расстраивать.

Понятное дело, при таких условиях церквушка получилась маленькая, но, так как нам все равно скоро отсюда сниматься — оно и к лучшему. Правда, отец Савватий намекал, что ее можно разобрать и перевезти, но я сразу сказал — нет! Нам только передвижных церквей не хватало, в нашем обозе!

Когда я соглашался на этот брак — я как-то несколько подзабыл, в какое время живу. И в какой стране. Мне почему-то представилось что-то вроде записи в ЗАГСе — пришли, расписались, священник благословил — все, муж и жена. Ха-ха. На Руси живем, здесь свадьба меньше, чем за два дня, не проводится! И если вы думаете, что в семнадцатом веке не было тамад, выкупа невесты и всяких конкурсов — то лучше б уж были! Там и торжественные шествия со свидетелями… тьфу, дружками и подружками… и стол, и мытье в бане, и торжественное наряжание, и торжественное раздевание, вплоть до снятия чулок с невесты всей толпой, и чуть ли не под дверью стоять нужно, советы молодоженам подавать, а то вдруг они не в курсе, что в первую брачную ночь делать надо. И это все еще по сокращенной форме, так как родителей ни у жениха ни у невесты нет, а то бы и дольше растянулось.

А в дорогу собираться кто будет, а⁈

Глава 46

Кстати, а я не сказал в какую дорогу? Так в дальнюю, понятное дело. На Алтай. Вотчину под себя забирать.

Как оказалось, получить вотчину боярину одновременно просто и сложно.

Просто — потому что для этого нужен только боярин и Источник. И свободная земля. Становишься в центре этой самой земли, обращаешься к своему Источнику и говоришь, мол, отныне и навеки эта земля — моя. Всё.

А сложно это — потому что если земля эта уже кому-то из бояр принадлежит — то шиш ты получишь, а не вотчину. Уйдет твоя просьба в песок, так сказать. И если слишком близко к границе чужих владений подойдешь — опять-таки ничего путного не выйдет. Дойдет твоя сила только до этих самых границ, а дальше и не пойдет. И будет твоя вотчина втиснута между чужими, как пакля в щель… блин, даже сравнения у меня уже здешние… А, да, кстати: если земля царю принадлежит — тоже считается. Так что оттягать у царя-батюшки земельку не получится, или от него официально землю в вотчину получай, или иди, ищи свободные земли.

Ну и, наконец, даже если ты найдешь свободную землю, где-нибудь в Сибири или, хе-хе, на Алтае — своя засада. Источник, когда ты к нему обращаешься, свое ограничение имеет. Как мне примерно Клава описала — она сама точно не в курсе была — после твоего торжественного объявления, мол, моя земля и точка, от тебя как бы волна идет, никому не видимая, но явная. Там, где она прокатится — там твоя вотчина. А там, где остановится — там