Александр Афанасьев - Время героев ч4

Пока Быки разворачивались в боевой порядок, до десятка машин отделились от основных сил и резво направились в сторону холмов, развивая скорость девяносто — сто километров в час. Можно было бы и больше — на внедорожниках Росомах стояли двигатели в триста лошадиных сил — но по такой местности — не стоило. Росомахи, одетые наподобие мотоциклистов начала прошлого века — шлемы, вымазанные (именно вымазанные) камуфлирующей краской, развернувшись на все стороны, ожидали появления врага, готовые встретить их огнем пулеметов и гранатометов. Несмотря на все придуманное человечеством: артиллерийские радары, ночные прицелы, термооптические прицелы — в разведке все еще приходилось полагаться на острый глаз и опыт.

— Внимание! На два часа — крупные силы противника, тяжелая бронетехника.

— Росомаха — один всем Быкам, противник по фронту, крупные силы!

Совсем рядом — полоснула алым автоматическая пушка — кто-то заметил их и давая целеуказание. Необходимо было выбирать — либо подсвечивать цели, оставаясь на месте и почти гарантированно погибая, либо — уклоняться от боя, продвигаясь дальше.

— Вперед! Индивидуальное маневрирование! Дым! Противодействие!

Даже простую разведывательную машину, которую и удачно попавший снаряд автоматической пушки превращает в горящие развалины — уничтожить не так то просто.

Захлопали дымовые гранатометы, выбрасывая одну за другой дымовые шашки — каждая из них не просто задымляет территорию, в составе дыма есть что-то вроде мельчайшей металлической пыли, обманывающей высокотехнологичные снаряды противника. Машины запетляли, сбивая прицел противника, увеличили скорость до предела.

— Готовность!

Разрыв! Примерно в двадцати метрах над землей сверхновой звездой вспыхивает вспышка управляемого разрыва — британцы ставят заградительный огонь неуправляемыми снарядами, на них — специальные боеголовки, настроенные на взрыв на определенном расстоянии от земли. Осколки летят вниз и в стороны, поражая залегшую пехоту, расчеты группового вооружения, экипажи небронированных машин, они могут пробить даже крышу боевой машины пехоты. Где-то осколки достигают своей цели — на камуфлированный метал, на припорошенное пылью лобовое стекло брызжет кровь — но ни одна машина не выведена из строя, все они продолжают двигаться вперед.

— Поворот! Всем поворот на десять влево — исполнили!

Следующий залп — оказывается уже расстроенным, недружным. Бронетехника Быков вступила в бой — и теперь британцам приходится заботиться о собственном выживании, а не заходящих во фланг русских на скоростных машинах — тачанках.

— Поворот! Всем поворот на десять вправо — исполнили…

Так раньше наступала «свинья». Закованные в броню рыцари, которых не могло остановить ничто. Так сейчас наступали они — группа штурмовых гаубиц, позывной «быки», цепью двигалась по земле приграничья навстречу бушующему огненному аду…

— Бык один — всем Быкам — не расслабляться. Искать цели! Первому стрелку — бутылка коньяка с моих рук…

Гаубицу чуть пошатывало на подвеске, натужно ныл двигатель, выдавая почти максимальную мощность…

— Бык один всем Быкам. Росомахи вступили в бой. Докладывают о наличии противника. Внимание всем, разобрать сектора!

Фельдфебель Котов переключил прицел в режим ночного видения: это плохо сказывалось на прицеле, но лучше получить взыскание, чем снаряд в борт. Привычный мир — пыльный, дымный, опасный — исчез, вместо него появился зеленый, подводный мир с яркими вспышками и проблесками выстрелов…

Фельдфебель повернул башню и увидел слева, у гор — интенсивный обмен. Обмен — так они это называли, чтобы за невинной сутью слова скрыть жестокую правду. Обмен — это встречный бой, брак в работе командира — когда стреляешь не только ты — но стреляют в тебя. Современная война — это не рыцарский поединок на копьях, это когда ты подкрадываешься к ничего не подозревающему противнику и наносишь ему удар в спину. Обмен — это значит тупой размен своих на чужих, так победы не добиваются, это не победа. Обмен — значит, слева дралась с передовыми силами англичан и умирала группа Росомаха.

— Бык один всем быкам — противник слева! Дистанция — около трех!

Много… Но все равно можно попробовать кое-что сделать.

— Управляемый!

Далеко… очень далеко до прямого выстрела. Хотя в отличие от танка — возможности гаубицы сильно расширены и она может стрелять и навесом, в том числе управляемыми снарядами. Если в группе Росомаха у кого-то хватает времени наводить на цели…

Если нет — то драгоценный снаряд уйдет зря.

— Есть управляемый!

— Противник обозначен, дистанция три, огонь!

Пушка ударила — резко, гаубицу шатнуло на ходу. Зазвенело в ушах…

— Сближаемся!

Было или нет попадание — непонятно. Непонятно пока даже — кто перед ними, то ли старые танки, списанные из основных сил в части территориальной обороны, то ли новейшие самоходки «Кромвель».

— Осколочный!

Британская техника пока выглядела черными, едва заметными коробочками. Но они — стреляли, это было видно. Один из снарядов ударил совсем рядом, подняв столб земли.

— Есть осколочный!

— Мотоциклисты! Мать твою, мотоциклисты! Всем Быкам…

— Движущиеся цели, дистанция три!

Крик одного из офицеров, первым заметившего мотоциклистов — оборвался…

— Ракеты! Ракеты!

— Дым! Противодействие!

Не сбавляя хода, штурмовые гаубицы окутались клубами дыма, вспышками имитаторов. Помимо этого — плотного, с частицами металла в нем — дыма, сбивающего головки наведения — гаубицы были прикрыты специальным материалом, похожим на резину, который снижал сигнатуру боевых машин не давая их опознать как цели. У британцев было полно очень опасных боеприпасов, которые били в цель не прямой наводкой, а сверху, в крышу. У гаубиц было слабее бронирование, чем у старых танков, крыша была забронирована — но современный боеприпас одним бронированием не остановить. В ночной прицел — были видны вспышки в воздухе.

Теперь поняли — зачем осколочный боеприпас?

— Осколочным, воздушный подрыв на пятьдесят! Дистанция два — семь! Огонь!

Пушка снова ухнула, выпуская снаряд — где-то впереди, в установленной лазером точке он подорвется на пятидесяти метрах от земли, осыпая ее осколками.

— Бронебойный! Сближение! Дистанция два — шесть! По головному!

Баллистический компьютер пересчитал точку прицеливания, британский Челленджер резко остановился, окутался клубами дыма, сбивая прицел.

— Стоп! Ручное наведение! Дистанция два — шесть! Огонь!

Глухо ахнула пушка, маленький светлячок полетел куда-то вперед, туда, где заполыхали вспышки.

— Бронебойный! Наведение! Дистанция два — шесть! Огонь!

Выстрел — и впереди, там где на грани видимости стоят британские танки и боевые машины — вспыхивают три или четыре фонтана огня. Попадание. Вспыхивают и машины рядом — это не видишь, это чувствуешь, слышишь по крикам в эфире…

— Попадание, горит!

— Всем Быкам — разворот влево двадцать — исполнили! Держать строй!

Русский строй не остался беззащитным. Вопреки общепринятому построению, полковник выдвинул вперед штурмовые гаубицы, а противотанковые поставил вторым эшелоном. По уставу надо было наоборот, противотанковые гаубицы во встречном бою выбивают бронетехнику противника — но полковник сделал наоборот и сейчас это себя оправдало. На пути британского танкового клина — они пустили старые Челленджеры территориалов вперед, прикрывая их огнем идущих во втором эшелоне Матильд — встали Кабаны.

Кабан — это специализированная самоходная пушка — истребитель танков. Она приземиста, у нее рациональные углы наклона брони, а сама броня, особенно на лбу — не уступает старым танкам. У нее нет поворотной башни, грубая наводка производится путем поворота всего корпуса, точная — путем поворота всего орудия. Кабан совершенно неприспособлен для действий в урбанизированных районах, там ему просто нечего делать. Он не может вести огонь непрямой наводкой. Все, для чего он создан — это встречать танки и иную бронетехнику противника в лоб. Но именно это — он умеет делать лучше, чем любая другая тяжелая бронемашина. Вместо сто тридцати или сто пятидесяти двух миллиметровой гладкоствольной пушки — гаубицы — она вооружена специальной пушкой калибра сто пятнадцать миллиметров, нарезной и с очень высокой точностью. В боекомплекте — три четверти составляют бронебойные боеприпасы, у них сердечник — из обедненного урана, самозатачивающийся при попадании в броню. C расстояния в два — три километра такой снаряд шутя пробивает броню любого бронеобъекта. Танка, гаубицы… неважно…

Несколько приземистых машин — двинулись вперед, двинулись медленно, маневрируя всем корпусом и стреляя на ходу…