Стратагема несгораемой пешки - Андрей Евгеньевич Фролов

class="p1">Уставившись поверх открытой крышки мобикомпа, он задумчиво рассматривал тушу «Фоертурма», угнездившуюся среди себе подобных гигантов. Горящая на солнце миллионами окон, она притягивала взгляд элегантностью и мощью. Напоминала, что homo sapiens отнюдь не смирился с падением первой Вавилонской башни. Намекала, что драгоценности могут быть вовсе не миниатюрны. Подтверждала, что мировая, и европейская в том числе, экономика еще долго не обратится в прах.

Миловидная официантка в полупрозрачном корсете подошла к его столику самыми мелкими шажками, на которые только способен человек. Доброжелательно улыбнулась, осведомилась, не угодно ли чего. Приподняв солнцезащитные очки на лоб и нарочито откровенно подмигнув ей — Марго за своим столиком непременно заметила, — Киллиан ответил, что ни в чем не нуждается. Ну, почти ни в чем. Девушка зарделась, мимолетно поклонилась и ушла.

Рыжеволосый безразлично отвернулся к краю балкона. Небоскреб «Конро», словно намагниченный, снова приковал его взгляд. Он как будто находился в фокусе, выступая на фоне соседей ярко и невероятно детально.

В его недрах, получив пакеты документов и права доступа, люди ирландца заступали на объект. Волок неподъемные сумки кашляющий Радольский; русский, собирая винтовку, рассказывал неприличный анекдот, смеяться над которым станет в одиночестве; Аметист, подключавший внутренний боевой спатиум группы, морщился, косясь с неодобрением. Зентек наверняка обнюхивал углы — этот точно не присядет, пока не изучит каждый закуток. Байн, пожалуй, еще не вернулся с вылазки в город — на его плечах лежали последние приготовления к длительной изоляции, в которую предстояло погрузиться пешкам…

Киллиан ждал, изредка бросая нетерпеливые взгляды на пустой монитор.

Отрабатывая все до последнего пенни, Шлейзинг снова оказался на высоте. Меньше, чем за сутки раскопал в недрах Клуба интересующую ирландца информацию, не оставив и следа. Если так пойдет дальше, еще через сутки они будут знать не только имя…

Ландау что-то сказала.

Финукейн вынырнул из размышлений, мимолетно укорив себя за невнимательность.

— Повтори?

— Двое новых посетителей, — губы Марго не шевелились. Оправив воротник пальто, она откорректировала чувствительность ларингофона. — Одетый в бордовое вооружен. Керамопластик, сканеры молчат.

— Спасибо, — кивнул пешка. Внимательно осмотрел двух бизнесменов, занимавших столик у самого балконного края. — Угрозы не ощущаю, но приглядывай…

Точно в этот момент на его адрес и свалился отправленный Шлейзингом пакет.

Марго вынула из сумочки крохотное зеркальце, якобы взявшись подводить губы. Подол ее пальто оказался тут же расстегнут; толчковая нога отставлена так, чтобы как можно быстрее метнуться в укрытие. Если господин в бордовом сделает хоть одно неловкое движение, элегантная одинокая женщина возле каскадного фонтана вгонит в него шесть пуль за три секунды…

Пакет прошел проверку и получил идентификационные ключи, необходимые для распаковки. Осев на системе мобикомпа, он тут же развернул свежие графики и таблицы, составленные поверенным Киллиана.

Финукейн замер.

Ландау, краем глаза наблюдавшая за командиром, изогнула бровь — она хорошо знала, что следует за этими напряженными плечами, оледеневшим взглядом и невольно стиснутым кулаком… Финукейн оставался неподвижен, не сводя взгляда с тонкого полупрозрачного дисплея, по которому бежали цепочки строк и цифр.

Затем рыжий медленно поднял с блюдца легчайшую фарфоровую чашечку. Глотнул, потряс полупустую пачку сигарет и выколотил одну на ладонь. Прикурил так, словно это была его последняя затяжка в жизни, тяжело откинулся на спинку ортопедического стула.

Это было неожиданно.

Признать, что вовсе не ждал?.. признать такое — означало слукавить.

Сердце ревниво стучало, в сердце копилась злость. Разум умолял успокоиться и использовать полученную информацию в своих целях. Обратить на пользу. Перековать в оружие. Цепляться за фамилии, специализации, отчаянное положение и дефицит кадров, вынудить на совершение ошибки.

Сердце слушало, но не унималось, продолжая тревожить наблюдавшую со стороны Ландау. Продолжая тревожить женщину, уже много лет идущую по его остывшим следам. Все еще лелеющую надежду. Все еще томимую ожиданием. Тешащую себя иллюзиями. Преданную, готовую ради огненноволосого кельта на все…

Враг, притаившийся совсем близко, обрел плоть. Черты лица, имя, характер и профессиональные особенности. Он был голоден, как и сам Киллиан, твердо настроен на победу. И, как сам Киллиан, он тоже отнесется к предстоящей партии с изрядной долей личных обид…

Теперь от активации козыря не обойтись. Даже несмотря на возможные репутационные потери… Как это окрестил Шлейзинг? Потенциальным резервом противника? Его враг обязательно использует этот резерв…

Финукейн вынул из кармана обтекаемую прищепку смарткома, надел на ухо. Набрал номер на экране, спроецированном на запястье; сделал еще один глоток остывшего, чертовски дорогого кофе, подаваемого в «Садах».

— Ковровая лавка Абд-Хайри? — спросил он, когда на другом конце линии кто-то ответил на его вызов. — Добрый день. Мое имя Дан МакКонах и три недели назад я оформлял заявку на поставку двух персидских ковров. Могу я поговорить с Томом? Разумеется, я подожду…

Враг, притаившийся в бетонных джунглях под балконом «Садов», никак не ожидает того, на что решился Финукейн. Марго, с безупречной четкостью прочитав по губам, о чем именно говорит командир, вздрогнула. Взведенный, злой, готовый на глупости и отчаянные шаги, таким он возбуждал ее еще сильнее…

Чуть позже, уже покинув элитный ресторан, она все-таки спросит Киллиана, что именно содержалось в пакете. Ирландец, одарив ее взглядом снисходительным и гордым, подумает несколько секунд. А затем все же расскажет, что в перечне потенциальных противников предстоящей партии, напротив статуса «вероятный командующий», стояло знакомое имя. И еще Финукейн добавит, что если бы совершенно не ожидал подобного сюрприза, то непременно бы слукавил…

27 декабря 2068 года. платформа «Шальтер Лакс», Норвежское море. 14–30

Над студеной шкурой океана несся реактивный конвертоплан.

Шел до ужаса низко, едва не задевая брюшиной неспокойные северные волны. Когда машина проносилась над льдиной, за ее спиной еще долго танцевали изящные колкие вихри. Пытались пуститься вслед, но умирали, оседая сухой белой крупой.

Айсберги, дальние родственники небоскребов, периодически вставали на пути «Шахина», но верткая летающая конструкция ловко огибала их туши, даже не сбавляя скорости. Времени на операцию отводилось катастрофически мало, отчего двигатели конвертоплана работали на полную мощь. С момента, когда предоставленный Бенджамином Молтоном борт покинул частный аэродром Мюре, прошло уже больше часа.

Вода за бортом казалась ожившим камнем — холодным, царственно-монотонным в своем неспешном колыхании. Надежно укрытый от норвежских радаров высотой и мимикрирующей окраской, летательный аппарат на ее фоне казался неясной тенью, случайным пятном, мелькнувшей над поверхностью спиной морского гада.

Над обжигающе-ледяной поверхностью океана стремился к своей цели трехмоторный «Шахин». Люди в его нутре дремали, читали новостные сводки, чистили оружие, беззаботно напевали и одновременно боялись. Машина вторгалась