Будет день - И. А. Намор

поощрений не будет. Равно как и взысканий… через три дня можете быть свободны… Вам предоставили неделю отпуска, и я думаю, что вы найдете, как распорядиться семью благословенными днями, не так ли?

Покидая кабинет сэра Энтони, Майкл не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри. Пустоты, которую предстояло заполнить – фальшивыми воспоминаниями, яркими впечатлениями предстоящего отпуска, да хоть чем!

«Семь благословенных дней? Будьте вы все прокляты!.. И я вместе с вами…»

4. Баронесса Кайзерина Альбедиль-Николова, Вена, март 1935 года

…Едва Ольга бросила свой равнодушный взгляд на город, из которого она предполагала сейчас уехать, как вдруг вспомнила рассказ Степана, и все сразу изменилось: и ее видение города, и понимание момента со всеми его радостями и горестями, и, разумеется, со всеми обязательствами, от которых она не собиралась – просто не могла – теперь отказаться…

А в поезде не успела выпить на сон грядущий толику коньяка, как уже – «Гляди-ка!» – утро на дворе, баварские Альпы во всем своем великолепии и проплывающие за окном вагона фольварки, деревни да зеленые сосновые рощи. Одним словом, красота и величие истинно германских земель, хотя если честно, с каких пор австрийцы и баварцы стали немцами, одному Гитлеру известно. Самих их предупредить, судя по всему, забыли…

А она, что она сама забыла в Мюнхене?

«Ради бога! – отмахнулась Кайзерина от непрошеных мыслей. – Я никому более отчетом не обязана! Захотелось в Мюнхен, значит, так тому и быть!»

Вот уж чего она точно не собиралась делать, так это рефлектировать. Достаточно этим назанималась еще будучи Ольгой, а теперь – все. Как отрезало.

«Ни слез, ни душевных терзаний, ни… трам-пам-пам-пам-пам-па-па… пошли-ка все на… фиг… ребяты, сегодня гуляю одна!»

Она сняла номер в хорошем отеле; перекусила в обеденном зале, пока ее вещи путешествовали с вокзала в гостиницу, а затем забралась в горячую ванну, закурила пахитосу, приняла на грудь – «На мою белую грудь… Хох!» – толику французского коньяка и, наконец, подняла трубку телефона.

Все-таки Германия крайне организованная страна. Кайзерине только и нужно было, что задать соответствующий вопрос портье, и, поднимаясь на лифте в свой номер, она имела на руках маленькую картонную карточку, где тщательно и со всеми подробностями были изложены искомые сведения. А интересовало Кайзерину, как не трудно догадаться, местопребывание госпожи Вильды фон Шаунбург. Ну и где бы ей быть, кузине Вильде, как не в имении мужа? А там, оказывается, и телефон есть – двадцатый век на дворе, а не абы как – и ехать туда, если все-таки придется, не так чтоб уж очень далеко: пешком не пойдешь, но на извозчике или автомобиле – совсем рядом. За три-четыре часа вполне можно добраться.

– Але! – выдохнула она в трубку. – Это дом Себастиана фон Шаунбурга?.. Да… Нет… Какая жалость! А вы, милочка? Вильда фон Шаунбург? Надо же! А я… Да, да, да!.. Ну, конечно же мы родственницы! На свадьбе… Нет, не помню. Хотя постойте, Вильда! Это когда было-то?.. Ах, вот оно как! Я была в Африке тогда… Ну конечно же расскажу!.. Приеду, почему бы не приехать?! Извозчик? Ах, даже так?.. Очень любезно с вашей стороны, Вильда…

Когда через четверть часа она положила трубку, вода в ванне несколько остыла – надо было вовремя горячей добавить, но зато, не успев еще познакомиться с Вильдой лично, Кайзерина обрела в той подругу и родственницу, что совсем немало, если смотреть на вещи трезво. А баронесса Кайзерина Альбедиль-Николова умела видеть вещи именно такими, каковы они есть. Это-то как раз и называется «трезвый взгляд» даже если хозяин «взгляда» пьян. Но была ли Кайзерина пьяна?

* * *

А Вильда оказалась чудо как хороша! Истинно арийская женщина, и все такое.

– Да, – серьезно кивнула Кайзерина, выслушав предположения Вильды фон Шаунбург. – Несомненно. Вы в зеркало посмотрите…

Но это, разумеется, были чистой воды дамские глупости. Ну и что, что рыжие да зеленоглазые? У них и цвет кожи один и тот же. Да и вообще обе они женщины, со всеми вытекающими из этого факта особенностями анатомии и физиологии. Вот разве что грудь у Вильды не такая высокая, да тяжелее немного, но разве же в лишних граммах счастье?

– Возможно, – согласилась Кайзерина, с улыбкой выслушав очередную порцию предположений об их кровном родстве.

– Я кажусь вам дурой, не правда ли? – неожиданно спросила Вильда, прерывая весьма познавательный рассказ об австрийской ветви своего рода.

– Нет, – покачала головой Кайзерина, уловив в интонации жены Баста нечто настолько же настоящее, насколько могут быть настоящими горы, небеса и речные струи. – Вы мне таковой не кажетесь… Вы счастливы с Бастом?

«Зачем я ее спросила? Что хорошего в том, чтобы мучить бедную женщину?.. А почему, собственно, мучить? – через минуту удивилась она своей же упертости. – Что мешает мне сыграть с ней в руку провидения? Не правда ли: у провидения красивая рука?»

Ну что тут скажешь! Кайзерина и сама не знала – не могла и не хотела объяснить – что с ней происходит, чего она хочет и зачем делает то или это. Вот когда предлагала полковнику Баштюрку краденые секреты чешского ВПК, твердо знала, зачем и почему, и какую конкретно сумму в английской валюте хотела бы за свои услуги получить. А с какой целью притащилась в имение Баста – даже не задумывалась. Не знала и знать не желала, плывя как рыба в речном потоке – сама по себе и вместе с рекой, куда бы та не стремила свой бег. Захотела и приехала, поддавшись мгновенному капризу. И с чего вдруг ее «пробило» совращать милую и явно не склонную к однополой любви Вильду фон Шаунбург – тоже совершенно непонятно, ведь сама-то она до сих пор предпочитала одних лишь мужчин. Но накатило что-то настолько сильное, что, верно, и наэлектризованный воздух задрожал, как перед бурей, и огонь в камине заметался со страшной силой, словно горючего плеснули. И жена Баста не устояла. Потрепыхалась немного, краснея и вздыхая, да и поддалась общей атмосфере безумия, сдаваясь на милость победителя.

* * *

«Зачем?» – чудный вопрос, особенно тогда, когда нет ответа. Но Кайзерина задала его себе всего два раза. Один раз за завтраком, поймав плывущий, все еще «пьяный», взгляд Вильды и уловив в нем тень надвигающегося раскаяния и растерянности. А второй раз – в липовой аллее, где баронесса устроила с позволения хозяйки импровизированное стрельбище.

В доме было полно замечательных охотничьих ружей и не только ружей: великолепная коллекция. Тут обнаружились и совершенно уникальные экземпляры. И все