Имперский вор. Том 3 - Дмитрий Ра

Так что уже через два дня после бала меня представляют к ордену «За заслуги перед Отечеством» и присваивают звание старшего сержанта.

Что приводит в недоумение не слишком образованного Токсина.

– Да это вообще же ни о чём! За такое дело! – возмущается он тем же вечером. Мы сидим всей командой в апартаментах Лекса Львова. – Майора должен получить – не меньше!

Серж Палей ржёт:

– Бери выше – сразу генерала! Чё там…

Наш всезнайка Ильин объясняет:

– Дим, это просто невозможно. Конечно, за особые заслуги могут присвоить внеочередное воинское звание. Но согласно регламенту – не выше того звания, которое предусмотрено штатом для занимаемой должности. Это закон. А Никита – курсант военного училища. Вот если бы он уже его окончил, тогда да. Но и то не майора.

– Поторопился ты, Каменский! – сокрушается Палей. – Надо было пять лет подождать с подвигом.

– Не смешно, – осаживает его Лекс Львов. – Если бы не Никита, Пётр Романов ушёл бы порталом.

– А если бы не твой отец, Серж, – добавляет Ильин, – то на балу устроили бы бойню. И неизвестно ещё, чем бы это закончилось. Плюс, разумеется, ювелирная работа Тайной канцелярии. Так что в натуре не смешно. Эх… – вздыхает он. – Может, надо было в юридический идти… Стал бы следаком…

– Ещё не поздно, – замечает Палей. – До присяги можешь свалить.

Палей высмеивает всё и всегда. Но сейчас и он ходит по училищу с задранным носом. Ещё бы, отец – герой!

Кстати, один из моментов героического поведения маршала Палея в прессе замалчивают. Был бы кто другой – орали бы по всем «жёлтым» каналам.

То, что маршал Палей, не пожалев дорогого костюма, обернулся волком в попытке захватить опасного преступника, – это круто! Только рукоплескать, базара нет. Об этом как раз говорят не умолкая.

Хотя, если честно, волчара в обрывках штанов и болтающейся на лапе жилетке выглядит не героически, а уморительно. Ну, если не обращать внимания на его размеры.

Но орать о том, как министр обороны в состоянии аффекта перекинулся назад в человека и начал преступника душить…

…будучи совершенно голым и в той же жилетке на одном плече…

Естественно, по этому поводу все рты заткнуты намертво.

– А всё-таки, как ты это сделал, Ник? – внезапно спрашивает Ильин. – Как ты сумел выдернуть этого гада из портала? Да ещё на таком расстоянии?

– Это везде написано, – отвечаю я. – Я сумел снять антимагические наручники и применил одно хитрое плетение.

– Да… – хмыкает Токсин. – Никто не сумел, а Каменский сумел…

А вот Львов просто молчит.

В уме этим парням не откажешь – как и в памяти. И Львов, и Токсин видели мою удавку тьмы в лабиринте военного лагеря, когда мы проходили испытание. Ни Ильина, ни Палея с нами на тот момент уже не было. А этих двоих я провёл через узкий мост над пропастью, напичканной смертельными ловушками. Провёл, страхуя своей удавкой, и они её видели.

Но ни разу не спросили о ней.

Одарённые Российской империи уважают родовые секреты. В том числе император. Правда, этот требует раскрыть их лично ему – но пока не нашёл времени встретиться со мной наедине… Да и князь Львов сильно занят, а потому с извинениями перенёс своё приглашение на обед на неопределённый срок.

– Покажешь плетение? – требует Палей.

– Я бы показал, но у тебя аспект дара не тот, – отвечаю Палею.

Он прищуривается:

– Так у тебя же дар иллюзий. Что, иллюзии бывают материальными?

Хороший вопрос.

И в нём удачно заключается ответ.

– Представь себе, бывают! Но это крайне сложно и требует уймы эфира. Причём именно тёмного.

Парни смотрят на меня с большим сомнением.

Но я ведь даже и не соврал. Почти. По крайней мере слово «тёмный» тут точно на месте.

– Тогда давайте заниматься учёбой, – заключает Львов.

⁂

В день приведения к военной присяге мы, понятно, не учимся.

В десять утра – построение всего училища на плацу. Первокурсники в первом ряду. На ветру развевается трёхцветный флаг Российской империи. Слева от плаца установлены ряды кресел, похожих на театральные, – для родственников.

Первокурсников всего две группы – около тридцати человек. Их родственников же раза в три больше. Родители, братья-сёстры, кузены и тётушки… Натуральный зрительный зал. Вижу среди них Елизавету Горчакову. Вижу главу Тайной канцелярии, видимо с женой. Нахожу взглядом свою мать с отчимом, Матвея Соболева и даже графиню Хатурову.

А ещё там сидит Таш, кузина Токсина.

Тайная канцелярия не стала арестовывать Наталью Бородину, владелицу аукционного дома «Лотос» и члена «Братства свободных». Я лично попросил об этом главу Тайной канцелярии. В террористических актах Таш не участвовала, преступлений за ней не числится… А вот что она будет делать теперь – стоит понаблюдать, и князь Львов принял этот аргумент. Как говорит он сам – мало ли что.

Разодеты все зрители как на бал. Кроме тех мужиков, которые в военной форме, а таких добрая половина.

Но присяга – не спектакль. Когда на плац выходит сам император, толпа родственников поднимается с кресел, и наступает тишина.

Среди преподавателей училища стоят Хатуров и Горчаков. А рядом с императором – князь Палей, министр обороны. Все в форме, конечно.

– Герой примет присягу у героя, – одними губами говорит Серж Палей, не поворачивая головы. Все мы стоим по стойке смирно.

Кошусь на него и пытаюсь сказать взглядом: «Заткнись уже!»

Начинаются речи.

Первым говорит император. Поздравляет, желает, надеется… Но кратко. За ним, ещё короче, к строю курсантов обращается министр обороны. Потом эстафету принимает новый директор Императорского военного училища – Алексей Романов, кузен императора. Вот этот говорит дольше: поминает задачи училища, называет имена тех, кто его прославил…

Наконец торжественные речи заканчиваются и начинается главное действие.

Первокурсники подходят к столу, покрытому красным бархатом, по одному. Берут в руки красную адресную папку с золотой надписью «Военная присяга». Зачитывают текст вслух.

– Я, Илья Петрович Арсеньев, гражданин Российской империи, клянусь своей честью и жизнью быть верным и неизменно преданным Российскому государству как своему Отечеству. Клянусь, что буду служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию…

– …Я, Максимилиан Владимирович Горчаков… повиноваться российскому императору…

– …Я, Евгений Петрович Данилов… буду выполнять с полным напряжением сил…

– …имея в помыслах исключительно пользу государства и не щадя жизни ради блага Отечества…

– …когда этого требует мой долг офицера…

– Я, Георгий Александрович… – Егор Ильин вдруг запинается, неуставно вскидывает голову, но продолжает уже чётко. А император благосклонно улыбается ему.

Впрочем, Александр Третий улыбается всем.

– Я, Никита Станиславович Каменский, гражданин Российской империи, клянусь…

Присягу я приношу без единого сомнения. И заключаю её положенной фразой:

– Слава Великому Грифону!

Подписываюсь и, чётко печатая шаг, возвращаюсь в строй. Где сразу, видимо на рефлексах своего тела и памяти, ищу глазами мать. Она потеряла мужа, но может гордиться сыном. Вон она, машет мне рукой со счастливой улыбкой. И я внезапно понимаю, что присягнул сейчас ещё и ей.

Собственно, не только ей. Я поклялся защищать всех этих людей. И не только этих.

Поклялся защищать этот мир. Теперь он точно стал моим.

На душе становится легко и спокойно.

Внимательно слушаю остальных сокурсников и не испытываю скуки.

– …Я, Алексей Николаевич Львов…

– …Я, Захар Андреевич Меньшиков…

– …Я, Павел Васильевич Николаев…

– …Я, Сергей Викторович Палей…

Кажется, князь Палей, не выдержав положенной торжественности, подмигивает сыну. Импульсивный у нас министр обороны… Кстати, вот как раз его сын свою присягу Отечеству, можно сказать, принёс ещё на императорском балу. Когда выкрикнул тому, кого счёл предателем Родины: «Ты мне больше не отец!» При других обстоятельствах за такую фразу Сержа Палея могли и пристрелить на месте, а уж зубы точно бы выбили…

Торжественная часть наконец заканчивается.

И отлично. Мне не было скучно, я даже проникся общим пафосом, но…

Кот некормленый, тренировки ждут. А в квартире Токсина всё ещё сидит бедолага Шах…

После команды «Вольно! Разойдись!» мы не уходим, в отличие от старших курсов. Те улетают мигом, это не их праздник. Нас же ждут родственники. Но к ним мы пока не идём, толпимся посреди плаца, обмениваемся впечатлениями.

Меня