Ваше Сиятельство 14 (+иллюстрации) - Эрли Моури

ничего значимого о ней сказать не смог. Для себя решил, что если Носок не внял моей просьбе и не пришлет ко мне своего комнава, то я сам наведаюсь к нему через час — как раз после ужина. Еще мне подумалось, что в пылу объяснений с Носковым у меня совсем вылетело из головы кое-что важное: следовало спросить Носка, знает ли он, что Моравецкий менталист? Хотя… У родственника Чистякова в голове дуют непредсказуемые ветры, и мои слова он может использовать не так, как я ожидаю. Возможно, стоило не нагнетать ситуацию хотя бы до посадки. Там уже черт с ними: и с Моравецким, и Носковым, и со всем «Гермесом». В крайнем случае, можно запросить эвакуацию группы другой виманой. Уже потом, после того как доберемся до Комнаты Знаний и вынесем из нее все прелести.

Поднявшись на третью палубу, я направился к каюте «3-М-04», надеясь, что Бондарева вернулась с прогулки по фрегату. Меня полнила решимость, сказать ей все то, что собирался после ее неожиданных вольностей.

— О, Александр Петрович! Присоединяйтесь! — взмахом руки пригласил меня Сергей Броневой. Он сам и Колесов, Горский терзали полукопченую колбасу, нарезанные дольками огурцы и помидоры.

— А как же ужин? Вроде, через полчаса, — я глянул на хронометр.

— А не пойдем! У нас тут вкуснее. Жаль нельзя по рюмке полугара. Наталья Петровна с нас глаз не сводит, — хохотнул он и покосился на Бондареву. — Если бы не она… — он подкатил глаза к потолку, потом хитро глянул на меня. Во взгляде так и читалось: «Заберите ее к себе!».

— Госпожа штабс-капитан, попрошу на выход. Разговор есть. Секретный, — я кивнул баронессе, указывая на дверь.

Бондарева встала с кровати, одарив меня недовольным взглядом, отволожила какой-то журнал и подошла, виляя бедрами, помахивая рыжим хвостом. Мы вышли в коридор, и я, взяв Наташу за руку, повел в сторону нашей каюты.

— Руки убрал, корнет! — она нетерпеливо вырвала свою ладонь.

Ну, что за человек⁈ Вот что на нее сейчас нашло?

— Желаете что ли разговора в служебных рамках? А, Наталья Петровна? — я остановился, не доходя до нашей двери с десяток шагов.

— Говори, Елецкий, зачем позвал? — она прислонилась спиной к стене.

— Позвал, чтобы вернуться к разговору, начатому в Лондоне в нашей квартирке на Кэмброк-роуд 112. Напомнить? — я не стал дожидаться ее ответа и продолжил: — Я хочу, чтобы ты все-таки уяснила: не ты, а именно я руковожу группой. Тебе я предоставил возможность замещать меня. И делаешь ты это очень хорошо.

— Вообще-то, делаю я все не просто хорошо, а делаю совершенно все я вместо тебя. Ты занят только тем, что лапаешь свою англичанку, — произнесла она, поморщив носик.

— Наташ, я благодарен тебе. Ты взвалила на себя большие обязанности и справляешься с ними отлично. Но мне не нравится, когда ты принимаешь решения, касающиеся лично меня. Это уже перебор, — я оперся о стену, положив руку чуть выше ее плеча. — Тебе надо уяснить, что не я в твоем подчинении, а ты в моем. Я бы мог закрыть на это глаза — у меня нет генеральских амбиций. Но когда ты, наступаешь на мои интересы, да еще так, что отодвигаешь мой авторитет перед членами нашей группы в сторону, то мне это не нравится.

— Что не так, корнет? Не понравилось, что я к тебе Бабского и Софью отправила? Ах, понятно: переживаешь, что эту ночь не выйдет дрыгнуть Элиз, — хмыкнула она. — Так это на пользу делу.

— Наташ, ты меня слышишь? Своими решениями, ты ставишь под сомнения мой авторитет. А это неприемлемо. Как опытный офицер ты лучше меня должна понимать: авторитет руководителя группы должен быть непререкаем. Поэтому я решил так: вернешься в каюту «3-М-04», возьмешь свои вещи и скажешь всем, что переселяешься в мою каюту. И скажешь, что это мой приказ! — твердо настоял я.

— Что за детские игры, Елецкий⁈ — возмутилась она. — Я…

— Я так решил, — прервал я ее. — Это мой приказ и обсуждению не подлежит! Ясно, штабс-капитан Бондарева?

— Ясно, — она сглотнула. — Так точно. Разрешите вопрос?

— Разрешаю, — я улыбнулся. Не то, чтоб Наташа нравилась мне такой больше — нет. Она мне нравилась разной: и строптивой, и заносчивой, и вынужденно покорной, как сейчас. И я ее вовсе не старался подмять и плясать под свою дудку, но не ограничивать ее нельзя, иначе Бондареву несет. Все-таки она очень интересная женщина, но не дайте боги такую в жены!

— Кого я должна заменить: Бабского или Дашкову? Или может Стрельцову? — с явной подковыркой спросила менталистка, при этом взгляд ее стал пронзительным. — А, корнет? Давай Стрельцову!

— Никого, Наташ. Мы разместимся впятером. В «3-М-04» тоже не хватает коек, и они там двухъярусные и узкие. У нас пошире. Мы с тобой поместимся на одной кровати, — пояснил я. — Надо поспать хотя бы часа три-четыре.

— Это что за фокусы, Елецкий? Я перед всеми с тобой в одной постели⁈ — баронесса схватила меня за рубашку чуть ниже воротника.

— Это не фокусы — это приказ, дорогая. Расслабься, все ваши и так думают, что я с тобой сплю. Тем более мы будем просто спать, правда? — я обнял ее. — Просто спать, дорогая. Обнявшись, подарив друг другу немного душевного тепла.

— Елецкий, какая ты сволочь, — она уперлась мне в грудь. — Как же трудно с тобой! Ты гораздо, гораздо хуже Рыкова!

— Скажи, что ты любишь меня, — я прижал ее к себе, и она все-таки обмякла.

— Элиз будет недовольна, если я лягу с тобой, — Наташа больше не сопротивлялась моим объятьям.

— Элиз единственная в этом мире женщина, которая радуется всему, что приятно мне. Уверяю, она не будет против, — заверил я.

— Наверное, ты прав: я тебя люблю. Может быть… Не знаю… — она ответила на мой поцелуй. — Ты меня ломаешь…

Мы целовались даже тогда, когда открылась соседняя дверь и кто-то вышел.

А потом я вздрогнул от голоса Ковалевской:

— Госпожа Бондарева, я вам не мешаю целоваться с моим женихом?

Глава 19

Дурные игры Морфея

Хотя последние часы я много думал об Ольге,