Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

льуку, нежели те их сородичи, что остались дома, в точности как она и предвидела.

На вопросы о том, где они взяли ягоды, пираты отвечали уклончиво, и Кутанрово понимала их нежелание говорить правду. Среди дара-рааки буквально все, даже бандиты, одержимы наживой – ну что за презренная нация. Ничего, не важно: как только весь Дара будет полностью завоеван, льуку найдут плантации тольусы и получат столько ягод нового сорта, сколько захотят. А покамест, рассудила тан, нелишним будет подсказать пэкьу потребовать от трусливой Джиа больше дани золотом, часть которой осядет в ее личных сундуках и пойдет в уплату пиратам за доставляемый тайком груз.

Вот из каких соображений Кутанрово сохранила сведения о новом источнике в тайне. Она увеличила количество тольусы, необходимой для религиозных церемоний, и щедро раздавала ягоды в награду воинам, а также тогатенам (и даже некоторым особо приближенным и преданным туземцам), которые предложили наиболее действенные способы продвижения интересов льуку. Так, к примеру, туземец Вира Пин получил немного тольусы, когда выдвинул идею, чтобы каждая местная деревушка установила искусно сделанную статую Танванаки, соперничая в проявлении верноподданнических чувств. Теперь каждое утро все жители деревни обязаны были приносить клятву верности перед изображением пэкьу, а по вечерам исповедоваться ей в содеянных за день грехах.

Волей случая, новые ягоды также сыграли на руку Кутанрово в осуществлении ее проекта сделать льуку более льуку, чем прежде. Шаманы говорили, что теперь чувствуют себя ближе к богам, воины сообщали о необычайном приливе силы и энергии, а тогатены полагали, что чудесное снадобье помогает им приблизиться к корням льуку. Единственными противниками в данном вопросе оказались, по иронии судьбы, уцелевшие сторонники мирного сосуществования, которые утверждали, будто столь широкое и повсеместное использование тольусы не соответствует традициям льуку.

Но Кутанрово не считала достойным даже отвечать на этот жалкий скулеж соперников.

Теперь, когда все пришли в подобающее празднеству настроение, Кутанрово решила довести церемонию до кульминации.

– Давайте поприветствуем наших вотан-ру-тааса и вотан-са-тааса должным проявлением духа льуку!

Снова зазвучала музыка, начался танец. Шаманы ловко вертелись и прыгали все выше, а вошедшие в раж музыканты играли все громче. Наро и кулеки воздели костяное оружие и принялись стучать им по мачтам и планширю, топая ногами по палубе.

Кутаново простерла руки к Стене Бурь, словно бы обращаясь с мольбой непосредственно к волнам и ветру, и провозгласила:

Ку на гозтенва ва пэфир! Ку на татенва ва пэфир!

«Да, – подумала она. – Все правильно. Разве не можем мы построить рай собственными руками? Разве не можем открыть Стену Бурь силой собственных голосов? Дух льуку несокрушим!»

Молитва, подхваченная и многократно усиленная, ибо каждый из находившихся на «Даре Торьояны» орал во всю глотку, разносилась с города-корабля подобно раскатам грома.

Стена Бурь задрожала, готовая явить новый этап великого завоевания льуку империи Дара.

В это самое время где-то далеко за горизонтом, к востоку от «Дара Торьояны», адмирал Тан Каруконо расхаживал по палубе крохотного рыболовецкого суденышка «Тору-ноки». Несколько стражников, переодетых рыбаками, напряженно вглядывались в пустынное море.

Никаких других кораблей, кроме «Тору-ноки», здесь не было. Учитывая, что срок мирного договора с Неосвобожденным Дара (который льуку именовали Укьу-Тааса) истек, буквально все, от императрицы Джиа и премьер-министра Кого Йелу до младших клерков из Коллегии адвокатов, полагали разумным воздерживаться от любых действий, которые Танванаки могла истолковать как провокацию. Поэтому Тана Каруконо никак не могли сопровождать военные суда, в том числе механические крубены и воздушные корабли.

Он был здесь вовсе не с целью начать военные действия, а просто для того, чтобы наблюдать.

Постаревший адмирал смотрел на север, на закручивающиеся колонны из воды и облаков. Он не молился ни одному из богов Дара, хотя, казалось, различал их очертания в этих постоянно движущихся тайфунах и слышал их голоса в далеких раскатах грома. Годами наблюдая за работой великих инженеров империи – сначала своего старого друга Луана Цзиаджи, а затем его ученицы Дзоми Кидосу, превзошедшей учителя, – Тан Каруконо пришел к убеждению, что в прогнозах на будущее разумнее доверяться непонятным символам и запутанным математическим расчетам, нежели расплывчатым знамениям богов. Если Дзоми Кидосу говорит, что сегодня Стена Бурь откроется, это так же верно, как и то, что солнце заходит на западе.

Другой вопрос: какими окажутся последствия? Кто появится из-за Стены Бурь? Однако адмирал знал, что это было определено еще больше года тому назад, поскольку требуется целый год, чтобы проделать путь из Укьу в Дара по водам великого опоясывающего течения.

– О сиятельная принцесса Тэра, – пробормотал он. – Жребий брошен, и стрела слетела с тетивы. Достигла ли ты успеха?

Затем Тан Каруконо воззрился на Стену Бурь и призадумался: так или иначе, совсем скоро судьба Дара в очередной раз переменится под воздействием внешних обстоятельств.

Глава 13

Тан-волк

Татен, пятый месяц десятого года после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ (накануне отправления новой флотилии льуку к берегам Дара)

Очередная весна пришла в Укьу-Гондэ. После суровой зимы степь бурно оживала. Талые воды наполнили русла пересохших рек, крошечные головастики резвились в грязных лужах, цветы распустились в океане трав, а также на берегах Чаши Алуро и моря Слез. Родившиеся зимой младенцы впервые вдыхали разносимый свежим ветром влажный аромат кактусовой росы вместо стоящего внутри шатров дымного чада. Казалось, что вся земля пробуждается после долгого сна.

В Татене кипела бурная деятельность. Рабы агоны и дара, многие из которых были пленниками из долины Кири, под надзором вооруженных кнутами наро хлопотали вокруг городов-кораблей, готовя их к выходу в море. Коровьи и бараньи туши были свалены в кучи перед коптильными палатками, где специальным командам из кулеков предстояло обратить их в запас продовольствия для экспедиции. Невольники-агоны нарезали, сушили и связывали в кипы ветки колючего воскового кустарника и стебли колосистой травы, готовя к погрузке на корабли фураж для гаринафинов. Молодые наро боролись и демонстрировали силу, чтобы получить шанс стать членами экспедиции, тогда как таны, озабоченные политическими выгодами, спорили между собой, кто займет места среди вождей отправляющегося в Дара флота, а кто получит доходные должности, оставаясь в Укьу.

Подавив мятеж дара и агонов и покорив ледовые племена – жаль только, что Тово Тасарику не смог доставить в Татен Таквала и Тэру, живыми или мертвыми (Кудьу рассчитывал наглядно продемонстрировать свою власть, обратив череп Таквала в чашу, а Тэру сделав наложницей), – пэкьу устремил свое внимание к новым победам и завоеваниям.

Посредством обмана и хитрости (или в результате ниспосланного ему богами откровения, как он сам объяснял