Василий Головачев - Контрольный выстрел

«Сводку по треку ОБ»,— приказал Ставр инку, и пока принимал душ, приводил себя в порядок, завтракал,— слу­шал бестелесный шепот оперативного компа, перечисляю­щего происходящие в мире события.

Самыми впечатляющими новостями были сообщения о попытках тартариан и чужан ограничить рост нагуалей и о появлении в Солнечной системе, возле открытых нагу­аль-скоплений, лемоидов и горынычей. Как и в других районах Галактики, эти объекты не обращали внимания на возню людей возле нагуалей и занимались своими, не­понятными для непосвященных, делами.

Ставр полюбовался на видеокартинку одного из горы­нычей, хищно кружившего вокруг Большого Ничто за ор­битой Урана, и еще раз просмотрел запись штурма нагуаля на Тартаре.

«Горный» массив, на котором, как раковая опухоль, рос нагуаль, кипел, сверкал, дымился и сотрясался. Впе­чатление было такое, что заговорил вулкан. Но это был лишь эффект взаимодействия континуума Тартара с рас­тущим нагуалем: мир тартариан распадался, испарялся, превращался в потоки излучений разной природы и плот­ности, и паутины-стабилизаторы не справлялись с защитой своего мира от чудовищной «опухоли».

К попытке ограничения роста тартариане, видимо, го­товились давно, потому что собрали вокруг нагуаля всю свою «технику»: полки паутин, отряды любопытников, грозные кресты гравистрелков, дымчатые шары из мелких обломков своей материи и недавно появившиеся в поле зрения наблюдателей «обелиски» — остроконечные пира­миды длиной в две-три сотни метров. Функции этих пи­рамид были доселе неизвестны.

Атаку на невидимую «опухоль» начали паутины. Из­редка натыкаясь.на шипы-отростки, распарывающие пау­тинные вуали, они закрыли нагуаль со всех сторон, зада­вили дымы и вспышки на всем плато, превратив его в огромное, сверкающее белизной снежное поле с таким же искрящимся белым куполом над «кратером» нагуаля, в котором остались открытыми темные окна с невидимыми шипами.

Затем в бой вступили гравистрелки, вонзившие в окна направленные «молнии» гравитационных искажений. Пре­кратив обстрел, они отошли назад, и в окна устремились потоки любопытников и ажурных шаров, большинство из которых, пронзаемые иглами и шипами нагуаля, превра­щалось в энергетические вихри, в ярчайшие вспышки рас­падающейся материи. Весь гигантский купол над нагуалем превратился в клубок пламени, пока запасы «снарядов» не исчерпались. Но вот потоки любопытников иссякли, пламя опало (о силе звуковой бури в районе битвы можно было только догадываться!), и к окнам придвинулись «обе­лиски».

На краткий миг все движение вокруг оставшегося уди­вительно чистым, белоснежным купола замерло. Остано­вились даже горынычи, рыскающие вокруг в некоторой растерянности, а также огромные корабли-«сморчки» при­бывших к району боя чужан, застыли немыслимо изогну­тые полупрозрачные «цветочные бутоны» спейс-машин орилоунов. В следующий миг «обелиски» разом врезались в паутинное покрывало купола, но не в окна, а рядом с ними, как показалось наблюдателям, и всю Вселенную затмил колоссальный взрыв, уничтоживший паутинное по­ле, корабли вокруг и даже саму планету.

Спейсеры чужан, однако, уцелели, как и машины ори­лоунов. Уничтожены были лишь автоматические видеока­меры земного исследовательского отряда, наблюдавшие за драмой со всех сторон, и только инки пограничных аппа­ратов сумели в подробностях записать и передать людям картину происшедшего.

Убедившись в тщетности попыток воздействия на соб­ственно нагуаль, тартариане пошли иным путем: «оторва­ли» себя — то есть всю планету! — от невидимой «опу­холи», пожертвовав частью своего мира, эквивалентной по массе и энергии целому скоплению галактик! Похудев на одну треть, Тартар медленно отвалил в сторону от стре­ляющего искрами, исходящего клочьями дыма и огня Боль­шого Ничто. Как и везде, где они появлялись, нагуали были намертво «вклеены» в вакуум, в трехмерную гео­метрию Вселенной, и сдвинуть их не удавалось еще ни­кому. Не удалось и тартарианам, но зато они нашли дру­гой выход — сдвинули свою планету, свой дом, свой мир, и теперь Тартару уже не грозило полное уничтожение из-за расширения нагуаля. Во всяком случае до тех пор, пока до него снова не дотянутся шипы Большого Ничто.

Тартар отдалился от нагуаля на сто, триста, тысячу километров и продолжал уходить, изменив параметры ор­биты вокруг своего солнца — Тины.

Ставр вдруг почувствовал, что стоит со сжатыми ку­лаками, разжал вспотевшие от волнения ладони, сказал со вздохом:

— Молодцы! Но кардинально проблемы они не ре­шили...

Среди остальных сообщений была и весть о смерти Сте­пана Погорилого. Мозг физика так и не восстановил своих функций, нейрохирурги оказались бессильны заставить его работать в полной мере.

Прости, дружище! — подумал Ставр с болью в душе. Я тоже повинен в твоей гибели. Если бы я знал, что ты задумал... Я приду на твои похороны...

Последним поступило донесение о поведении «ямы» в лесу под Владимиром: она перестала увеличиваться в размерах и начала «выдыхать» — не воздух, но неизве­стные науке поля, искривляющие метрику пространства. Каждый такой «выдох» изменял пейзаж вокруг, и лес возле «ямы» превратился в чудовищное сплетение неве­роятных форм.

Час от часу не легче! — прокомментировал Ставр до­несение, собираясь выходить, и в этот момент уловил без­звучный толчок в голову. Тотчас же инк передал Голос Пустоты:

— Всем, кто меня еще слышит! Внешний формооб­разующий фактор сужает круг бытия. Мне безразлично, я родился и умер, вам — жить. Это последнее... глобаль­ный контроль необходимо нейтрализовать... вразумитель­но... образумь вас... прощай... — Все? — спросил Ставр.

«Все,— ответил инк.— Такого я еще не слышал. Речь дублирована на всех языках и передана на всех диапазо­нах связи!»

«М-да, действительно... Что-то Голос сегодня слишком многословен. К чему бы это?»

«Может быть, он прощался?» — предположил терафим, на которого Голос Пустоты произвел гнетущее впечатле­ние.

Кто-то тихо пошевелил «красную» — тревожную поло­су пси-спектра. Ставр приоткрыл щель связи: это был Ми­гель де Сильва.

«К походу готовность один, эрм. Сбор через час возле Северо-Скандинавского орбитального лифта. Пароль «ви­кинг», выход на третьей зеленой вспышке. Экипировка «макс».

Пси-голос шефа уплыл в плотно организованное из не­исчислимого количества голосов и шепотов поле Сил. Ставр с хрустом потянулся и вдруг понял, что жаждет действия. Телу и мозгу не хватало «перца» — то есть ак­тивного действия, жизнь без которого становилась пресной, неинтересной, лишенной ярких красок.

Экипировку по императиву «макс» он подобрал в Уп­равлении, но не из общих запасов ОБ, что сразу стало бы известно комиссарам отдела, а из личного сейфа на­чальника сектора. В комплект входил защитный костюм — «бумеранг», аппаратура маскировки «хамелеон», видеокон­троля и подавления шумов, пси-фильтр, средства связи и оружие. Ставр выбрал аннигилятор, хотя в сейфе храни­лись и взятые на вооружение дьявольские изобретения кайманолюдей: нейтрализатор и генератор свертки про­странства в «струну», вызывающей сильнейшее похолода­ние в зоне применения.

Минута в минуту к указанному сроку Ставр объявился на хозяйственном дворе орбитального лифта Северо-Скан­динавского транспортного радиала, расположенного на ок­раине городка Берлевог. Де Сильва ждал его в таком же «мундире» возле отливающей тусклым свинцовым блеском глыбы неопределенной формы, в которой трудно было уга­дать совершенное техническое устройство, и лишь излу­чаемое глыбой «живое» тепло позволило Ставру опреде­лить в ней аппарат-организм неизвестного ему класса.

«Это автономная десантная капсула седьмого поколе­ния,— сказал Мигель, похлопав ладонью по крутому боку глыбы.— «Голем-2», так сказать. Корпус и начинка из эк-вивещества, что дает ему возможность преобразовывать форму в любых пределах, энерговооруженность такая же, как у спенсеров Даль-разведки, защита — слой «абсолют­ного зеркала».

«Я летал на таком, разве что тот не имел «зеркальной» защиты. Но отец говорил о каких-то других машинах, более совершенных...»

«Он говорил о классе «абсолют-маг». Весь такой аппа­рат — зовется он «пузырь» —: умещается в заплечном ран­це. Ему не нужны запасы энергии, он черпает ее напря­мую из вакуума и в состоянии уйти «на струну» в любом месте. По сути, аппарат «смонтирован» из ферми-жидко­сти, почти из «чистой энергии», и рассчитан практически на любой мыслимый в нашей метавселенной катаклизм. В нем свободно можно жить на Солнце, например, или на поверхности квазара, и даже «черная дыра» не может повредить ему, так как при падении на «дыру» возникают макроквантовые эффекты...— Мигель прервал хвалебную речь, оценив пси-мимику собеседника.— Извини, я забыл, что ты физик. Но таких аппаратов создано всего два, и не каждый может управлять им из-за энергонакачки. Вредно для здоровья. Пока. Хотя твой отец уходил в Даль-поход на таком «пузыре» и вернулся. Говорят, конструи­руются «пузыри» классом пониже, но когда появятся на свет, не знаю».