Василий Головачев - Контрольный выстрел

Мальгрив молчал.

Велизар еще некоторое время смотрел на него, как на безнадежно больного, который уже привык к своему по­ложению.

«Вам что-то мешает, Джордан?»

«Скорее да, чем нет,— остался добродушно-серьезным Мальгрив.— Если в двух словах, то человеческая низость. Я не ожидал, что масштабы этого явления столь велики».

На лице Велизара мелькнула скорбная улыбка.

«Как говорил Гете: «Не стоит досадовать на людскую низость — что бы о ней ни говорили, она — сила».

Мальгрив знал это изречение и лишь кивнул, присое­диняясь к мнению архонта,

«Прохор Панкратов вернулся из разведпохода. Карта нагуалей, составленная или предсказанная — что еще по­разительней! — Греховым, верна абсолютно. Однако не это главное. Карта позволяет предвидеть появление новых на­гуалей, а также прогнозировать общую картину, которая на первый взгляд такова: Галактика постепенно зарастает «паутиной» нагуалей. И один Бог ведает, зачем это Фун­даментальному Агрессору!..»

Контрразведка засекла чужанские корабли в Системе в середине августа. Сначала одно из этих страшилищ по­явилось возле Фаэтона-2, затем еще три у Меркурия и в атмосфере Солнца. Что там делали негуманы, было непо­нятно, опасности они не представляли, однако отдел без­опасности сыграл «три девятки по треку», и чужанские корабли мгновенно оказались под неусыпным и надежным контролем. Ходили они бесшумно, то есть при «струнных» переходах «не расшатывали» вакуум и не создавали эф­фектов вторичных переизлучений, но регистрирующая тех­ника землян уже позволяла видеть прыжки «на струну» большинства спейс-машин, и чужанские «динозавролеты» исключением не были.

Появление чужан в Солнечной системе заставило за­думаться аналитиков всех служб УАСС, в том числе и контролируемых ФАГом, и подразделений глубокой защит­ной системы человечества, «глазами» и «руками» которой была система «контр-2». Отреагировали на чужан и про­консулы синклита, предпринявшие попытку контакта с их спейсерами. Сделали они это так быстро, что Совет без­опасности вмешаться не успел, а его глава Хасан Алсаддан узнал о контакте только от эмиссара ФАГа, который, прав­да, имел лишь общую информацию о случившемся. Самое же интересное было в том, что чужане отреагировали на попытку интраморфов, передав в эфир загадочную для не­посвященных фразу:

— Лежит здесь... геометрически зарытость в шумы... местный... линия ожидания игра... контроль системы...

«Думатели» из «контр-2» знали больше, чем эксперты синклита, и перевели фразу адекватно, однако и прокон­сулы поняли, что им хотели передать чужане. Послание гласило: «Центр управления силами Фундаментального Аг­рессора «зарыт в геометрических шумах» Солнечной сис­темы и замыкает «линию ожидания» главных ходов Игры (то есть войны, как ее понимали эксперты)». Однако смысл слов «контроль системы» остался для патриархов темным, и понял его только один человек на Земле — Ян Тот.

На совещании, созванном Железовским, было высказа­но около десятка мнений по поводу толкования фразы, но дискуссию умело закрыл Велизар, приведя в пример древ­ний закон Мейера: «Усложнять просто, упрощать сложно».

До того момента, когда стал бы точно известен смысл сказанного чужанами, следовало придерживаться принято­го варианта и искать, искать базу неуловимого пока что Демиурга, эмиссара ФАГа.

«Итак, мы разворачиваем поиск по двум векторам, — предложил Герцог.— Фазтон-2 и Меркурий. Есть возраже­ния?»

«Меркурий может послужить лишь звеном вектора, — сказал Берестов.— Если проанализировать маневры чу­жанских спейсеров, то их больше интересует Солнце, вер­нее, определенные области Солнца вблизи долгоустойчи­вых магнитных узлов со скоплениями «солнечных улиток» и парусников».

«Согласен. Это направление возьмем мы с воеводой, если он не возражает. — Кивок в сторону Баренца и такой же ответ.— Фаэтоном же пусть займется Мигель. А под­страхует его Аристарх».

«Хорошо,— сказал де Сильва.— Только делать это надо тонко, и страхующий у меня уже есть.— Он глянул на Железовского с некоторым смущением.— Это внук Рати­бора, Ставр Панкратов. На него можно положиться».

«В деда пошел»,— произнес Берестов хладнокровно.

Мигель де Сильва удостоился чести быть принятым но­вым комиссаром-прима сразу после успешно проведенной операции по похищению уничтожителя из галеона «Тянь­аньмэнь». Однако Еранцев не должен был знать об этой операции, в противном случае вызов де Сильвы к нему выглядел бы иначе.

Да, комиссар ничего не знал о «подпольной» деятель­ности начальника сектора пограничных проблем, но, судя по теме разговора, начинал догадываться, а Мигель не имел ни одного козыря, чтобы эти подозрения рассеять.

— Вас видели в компании с членами расформирован­ного синклита старейшин,— заметил. комиссар после обя­зательного обмена информацией о состоянии дел в секто­ре.— Давняя дружба, родство, общие увлечения, научные проблемы?

Мигель ответил не сразу. Пси-сферу Еранцева защищал великолепных параметров генератор, сквозь блок которого просочиться было невозможно, и де Сильва подумал, что хорошо бы добыть один такой экземпляр, явно разрабо­танный далеко от Земли специалистами ФАГа, и выяснить его характеристики.

— Я знаю, что вы подразумеваете под «общими увле­чениями», но проконсулы синклита не все замешаны в так называемом антиправительственном движении. Более того, Аристарх Железовский, с кем я встречаюсь регуляр­но, работает на ОБ, точнее, на мой сектор, хотя и не терпит контроля.

— Вот как? — удивленно поднял брови Еранцев.— Я не в курсе. Что ж, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. А насколько велика помощь, оказываемая сек­тору командой Левашова?

Мигель состроил пренебрежительную гримасу.

— Артур хороший теоретик, но никудышный практик. Дальше прожектов дело не идет. Да и вообще сотрудни­чать начальник погранзаставы «Стрелец» особо не рвется. Его отношение к нам напоминает высказывание: человек всесилен, когда ничего не хочет делать.

Еранцев кисло улыбнулся, сделал прощальный жест ру­кой.

— Понятно. Успехов вам в скорейшем решении про­блемы нагуалей.

Аудиенция закончилась.

Вернувшийся в свой кабинет Мигель понял, что в бли­жайшее время следует ждать попытки уничтожения Лева­шова. Задавая вопрос, комиссар проверял реакцию началь­ника СПП, и слова его не успокоили.

— Каналья! — сказал вслух де Сильва, вызвав заме­шательство Оперативного инка, ждавшего хозяина с новой порцией информации и никакой вины за собой не чувст­вовавшего.

Глава восьмая

ФАЭТОН-2

Ставр закончил цикл расчетов с головной болью — ра­ботал он на сверхтемпе, состязаясь с инком в скорости,— и полчаса приходил в себя, пока не сработал механизм экспресс-восстановления организма. Результат был неуте­шителен: метод «упаковки пространства», коим восполь­зовался Степан Погорилый, не позволял закапсулировать трехмерный континуум, зато давал возможность проникать в свернутые многомерные миры и «разворачивать» их в метрики более низких рангов. И все равно «развернуть» нагуаль Степан не мог, так как этот невидимый «коралл» действительно был «бесконечно простым» объектом. Или Абсолютно Мертвым Пространством, которое не имело из­мерений, кроме одного — бесконечной глубины энтропий­ной «ямы», что невозможно было представить наглядно.

— Мне казалось, что я умней,— произнес Ставр вслух, выходя из игрового поля оперативного инка.

«Мне тоже,— ответил Знаток с горечью.— Но ни один из моих коллег не дает рекомендаций по теме, а Умники ИВК и погранслужбы требуют допуск, которого у меня нет».

«У меня тоже,— в тон инку сказал Ставр.— Отдыхай». «А я?» — пискнул терафим, приклеившись к потолку комнаты кленовым листком.

«И ты. Хотя от тебя и так мало толку. Ты вон даже не можешь объяснить, каким образом учуял нагуаль в лесу».

Кленовый лист пожелтел, побурел, съежился и свалился на ворсистый ковер каплей янтаря.

«Я не уверен, но мне кажется, что в меня информа­цию... кто-то просто вложил».

«Вложил? — Ставр засмеялся.— Ну и фантазер ты, Фил».

«Да, вложил, записал,— упрямо повторил терафим.— Не помню, как это произошло, но запись появилась в памяти, будто была там всегда. Я проверил, оказалось — правда...»

«Хорошо, хорошо,— поспешил успокоить Панкратов свой квазиживой информблок,— верю. Жаль, ты не за­помнил, кто это сделал. Да и к нагуалю нас теперь на пушечный выстрел не подпустят».

Ставр лукавил, его и команду Мигеля еще пропускали к нагуалям в рамках программы исследований, но огра­ничений по манипулированию приборами и щупами ста­новилось все больше. Приближался момент, когда ФАГ посредством контролируемых им руководителей вообще со­бирался запретить изучение нагуалей «во. избежание ка­тастроф и непредвиденных последствий». Заявление же те­рафима о появлении записи в памяти наводило на мысль, что сделал это Габриэль Грехов, знавший линию судьбы Ставра Панкратова.