Вик Разрушитель 10 - Валерий Михайлович Гуминский

и взъерошил волосы — всё оказалось настолько реально, как будто я в самом деле нахожусь в лесу.

Скрежет дверного замка вернул меня в действительность. Мир мгновенно приобрёл краски. Открыв глаза, увидел майора, чьего имени так до сих пор и не узнал.

— С вами всё в порядке, молодой человек? — видя, что я не встаю, спросил он со скрытым волнением в голосе. — Нужна помощь?

— Нет, спасибо, — я быстро провёл ладонями по мокрому лицу и начал процесс разгона «заснувшего» ядра. Потом упруго поднялся. На мгновение замер. Всё отлично. Никуда не кидает, голова не кружится, невероятная лёгкость пропала, но после пяти минут медитации чувствовалось какое-то изменение внутри. Пока еду домой, прощупаю себя с ног до головы. — Сколько прошло времени?

— Пять минут, как и было договорено, — ответил провожатый, с подозрением глядя на меня. — Вы точно себя хорошо чувствуете?

Пять минут⁈ Не верю! Казалось, я прожил в этой камере десять лет, занимаясь самокопанием, самобичеванием, анализом своих грехов и ошибок.

— Да-да, никаких проблем! — отвечаю поспешно, загнав глубоко внутрь пережитое.

Дальше мы шли в полном молчании, и только в холле я обратился к майору:

— Передайте, пожалуйста, мою благодарность господину генералу, что устроил мне сеанс. Жаль, что не удалось с ним поговорить.

— Он уже уехал, — усмехнулся майор, смотря, как я застёгиваю на запястье часы и кладу телефон в карман пальто. — Не переживайте, завтра утром я обязательно передам ваши слова.

— Спасибо и вам, господин майор. Я могу без сопровождающего дойти до КПП?

— Не положено. Дяденко, сопроводи молодого человека до выхода, — приказал дежурный офицер.

Прапорщик вышел из-за административной стойки, надевая на ходу бушлат и шапку. Было видно, что ему очень не хочется покидать тёплое помещение, и он, скрывая недовольство, кивнул мне, показывая на выход.

Через несколько минут я уже был снаружи. Услышав щелчок дверного замка за спиной, потопал к внедорожнику. Залез в салон, облегчённо вздохнул. Визит закончился успешно, а ведь я, признаюсь, опасался какого-нибудь подвоха.

— Как всё прошло? — поинтересовался Куан, очнувшись от дрёмы. Он был абсолютно спокоен, словно отпускал меня на полчаса навестить дедушку и отдать ему гостинцы.

— Такие эксперименты не для слабых, — я вздрогнул. — Теперь понятно, почему разгон ядра в подобных камерах нужно проводить как можно реже. Если когда-нибудь снова захочу туда войти, то лет через пять, не раньше.

Нервно хохотнув, я хлопнул по плечу Влада, чтобы тот ехал, а сам вкратце пояснил смысл своего рискованного исследования и лёгкими мазками обрисовал ту жуть, которую пережил в изоляции.

Куан долго молчал, осмысливая услышанное. Никанор, сидевший на переднем кресле, проникнувшись моментом, по своему обыкновению, не балагурил с Владом. А я, пользуясь случаем, потихоньку разгонял ядро до того состояния, когда энергия золотистыми потоками разольётся по сетке каналов. И совсем не обращал внимание на яркие огни рекламных щитов, светящиеся витрины магазинов, мимо которых проносился внедорожник.

— Во-первых, как ты себя чувствуешь? — пошевелился Хитрый Лис.

— Пока не пойму. Искра не пропала, ядро действует, энергия перекачивается, — пожимаю плечами. — Возможно, эффект проявится утром.

— Насколько я смог понять твою идею, ты решил скрыть искру от блокирующих элементов, чтобы они не могли влиять на её интенсивность?

— Что-то такое, да, — кивнул я. — Хотя… сам толком не могу объяснить, почему именно так поступил. Спонтанное решение. Наитие озарило.

— Посмотрим утром, — кивнул наставник. — Заодно проведём интенсивную тренировку с обязательным джампингом. И не закатывай глаза! Гимназистку мне тут разыгрываешь.

И это говорит Куан? Откуда он нахватался таких речевых оборотов? Я бы ещё поверил, что Петрович так может ввернуть, но не Хитрый Лис!

— Значит, мне нужно встать на час раньше обычного, чтобы успеть провести весь комплекс тренировочных мероприятий, иначе придётся взмыленным в лицей ехать, — вздыхаю в ответ. Может, наставник и прав, что пытается встряхнуть меня, вывести из состояния психологического и эмоционального опустошения. — И всё-таки, что это со мной было?

— Деперсонализация, — тихо пробормотал Лис. — Полное очищение разума на фоне потери магических способностей.

Закралось подозрение, что Куан когда-то сам прошёл по этому пути. Надо потом расспросить его. Интересно же, как он справлялся с деструктивными влияниями.

В усадьбу я вернулся проторенной дорожкой: через пустырь. Куан и Никанор сопровождали меня, чутко посматривая по сторонам. Наставник не превратился в кумихо, но мне показалось, что он принюхивается к запахам. Казалось бы, что может пахнуть в зимнем лесу и на пустыре с сухим бурьяном?

К моему облегчению, никто из службы внешнего наблюдения до сих пор не догадался о тайном маршруте. Или просто не хотели мешать мне изредка чувствовать свою безнаказанность? Уже скоро я могу спокойно покидать дом. Куда бы первом делом поехать? Может, пригласить в «Алмазный дворик» княжон? Посидим, коктейлей попробуем, потанцуем. А это идея! Хочется расслабиться после бурных событий последних двух месяцев.

Раздевшись, поднялся к себе в кабинет, на ходу просматривая на телефоне входящие звонки. Во время нахождения в особняке-тюрьме я отключит мобильник, как обычно поступаю, когда приходится оставлять его в чужих руках. А в машине забыл включить. Звонков набралось немного. Три незнакомых мне номера, дядька Сергей, Илья Брагин… Вот с последнего я и начал.

— Не спишь, надеюсь? — услышав голос адвоката, поинтересовался я, на всякий случай покосившись на часы. Детское время…

— Ой, Андрей Георгиевич! Наконец-то! — затараторил Илья. — Прошу прощения, что вечером вам звонил. Просто запрос по пустырю пришёл час назад. Странно, почему в такое время, а не утром. Дело такое… Земля, которая находится по соседству с вами, принадлежит боярину Стрешневу Михаилу Фёдоровичу. Купил он её сорок два года назад, когда на месте осушённого болота стали строить посёлок. Вместе с ним землицу приобрели Ушатые. Они стали соседями. Но Стрешнев почему-то не стал строиться в Сокольниках, а продолжал жить в родовом особняке на Мещанской. Вероятно, у него было в планах продать свою долю, когда посёлок разрастётся до фешенебельного района. Но этим планам не суждено было сбыться. Комитет градостроительства изменил первоначальный план развития и обратил внимание на юго-восточные пригороды Москвы.

— Это всё интересно, — дождавшись, когда Илюша переведёт дух, проговорил я задумчиво. — Где сейчас Стрешнев? Он единственный владелец или есть наследники?

— Сам Михаил Фёдорович умер несколько лет назад, — «обрадовал» меня Брагин. — Но наследники есть!