Княжич, Который Выжил - Григорий Володин

Рогов. За ним тащится Семён, смотрит на Рогова почтительно, будто тот не просто человек, а явление природы.

Рогов ухмыляется:

— Привет, доченька. И тебе, привет, мой ученик. Сегодня я вас решил встретить.

Я хмурюсь, прищуриваюсь:

— Чего тебе, улод? Месяц ешо не плошол.

Рогов смеётся, качая головой:

— Ох ты, какой умный карапуз. Даже понимаешь, что такое месяц.

Он наклоняется ближе, глаза хитрые-хитрые.

— Но я тебе объясню. Мы договаривались, что я не буду приходить в ваш дом месяц.

Пауза. Усмешка.

— Но никто не говорил про садик.

Я понимаю, что это лазейка. И, надо признать, неплохая. Медленно киваю.

— Дя, и плавда.

Семён, стоящий рядом, смотрит на Рогова с уважением. Даже этот огромный дружинник, который эхошакалов, наверное, одной левой разматывает, признаёт силу Мастера.

— Сегодня мы едем есть мороженое, — объявляет Рогов с довольным видом. Кивает Семёну: — Заводи машину, дружинник.

Семён отвечает без пауз, чётко, словно по уставу:

— Да, Мастер.

Рогов скользит по мне взглядом и добавляет:

— Если что, княжич, с твоей мамой-княгиней всё согласовано.

Ну раз так, то ладно. Мороженое так мороженое.

Через десять минут машина рода Опасновых плавно подкатывает к кафе-мороженому. Перед входом Рогов оборачивается к Семёну, бросает через плечо:

— Ты подожди в машине, пока мы поедим.

Семён кивает без тени недовольства:

— Да, Тимофей Тимофеевич.

Рогов берёт нас с Ксюней за руки и ведёт внутрь. Усаживаемся за стол у дверей: я и Ксюня — рядом, Рогов — напротив.

Ксюня смотрит на отца настороженно. Видно, не жалует своего батю. Да и понятно почему. Рогов — тот ещё тип. От него прямо сквозит угрозой, чувствуется, что под одеждой не просто железо, а целый арсенал спрятан. Ножи — это по-любому. А может, и что поинтереснее.

Еще он и маг высокоранговый, сто пудово. Если бы я мог видеть его ядро, то подтвердил бы свои подозрения. Но пока я не умею «читать» взрослых магов так же, как детей. Я просто ощущаю, что Рогов силён. Но насколько? Вот это загадка.

Рогов смотрит куда-то поверх наших голов и говорит тоном, от которого отказы не предусмотрены:

— Ученик, пойдём за мороженым к барной стойке.

Хм. Похоже, на повод отойти для приватного разговора. По душам, так сказать.

Спрыгиваю со стула и иду следом. Рогов молча подхватывает меня за пояс, легко усаживает на высокий стул у стойки, сам устраивается рядом, разворачивается боком, прикрывая нас спиной от зала, чтобы со стороны ни одного слова не проскользнуло.

Оперевшись на стойку, он поясняет:

— Чтобы дочь нам не мешала. По-мужски поговорим.

Я молча жду продолжения.

— Я знаю, что вы аутсайдеры в садике.

Я прищуриваюсь:

— «Исплавляшки».

Рогов лениво машет рукой:

— Да-да, это слово.

Взгляд у него цепкий, тяжёлый, будто насквозь просверливает. Смотрит прямо в глаза, не моргая.

— Ты же понимаешь, что моя дочь не станет водиться с неудачником. Надеюсь, ты это осознаёшь, княжич. — Пауза, короткая, как щелчок затвора.— И я тоже не собираюсь быть учителем для неудачника.

Я хмыкаю.

— Логов, Ксюня не будет «исплавляшкой». Уже послезавтла.

Рогов довольно кивает:

— Я уж надеюсь.

Ставки растут. Я всё понимаю. Рогов использует Ксюню как рычаг давления. Тянет меня вверх через угрозу, но это не просто игра — он может её исполнить. Он может забрать Ксюню. И будет прав, если я не исправлю ситуацию в садике.

Я не переживаю за себя. Пресс ранжирования давит на всех нас, но я и не такое выдерживал. А вот выдержит ли Ксюня? Не факт.

Я не могу позволить, чтобы моя подруга испытывала унижение. Это ниже моего достоинства.

И как мужчина, я должен это прекратить.

* * *

Ночью я вываливаюсь из кроватки и тихо-тихо пробираюсь на кухню. В одной руке железная линейка, в другой я нащупываю коробку с сахаром. Быстро пересыпаю сахар в целлофановый пакет, хватаю несколько коробок спичек, потом залезаю в холодильник, выдёргиваю кусок мяса и тоже пихаю его в пакет. В мусорной корзине нахожу пустую туалетную втулку — ее в отдельный мешок. Как и кусок фольги.

И тут на пороге появляется Ксюня в пижамке. Я не удивлён. Чувствовал её заранее — родовая сеть снова активировалась. Она замирает в дверях, глаза блестят в темноте, пытается понять, чем я тут занимаюсь. Я тихо шепчу:

— Тс-с!

Ксюня понимающе кивает.

— С тобоя можа, Сава? — тихо шепчет.

— Дя.

Теперь нас двое. В пижамках и тапачках неслышно выскальзываем на улицу. Патрули кружат вокруг по периметру. Но это не проблема — родовая сеть подсказывает, где кто ходит, куда лучше не соваться.

Я беру Ксюню за руку и веду её по теням. Первым делом подкрадываемся к подвальному окошку лаборатории. Железная линейка — идеальный инструмент для взлома без шума. Через секунду окно открывается, и мы скользим внутрь.

Гера! Как только оказываемся в лаборатории, налетает змея. Гера обвивает меня, глаза влюблённые, но на Ксюню шипит.

— Тс-с, Гера… всё хорошо, — шёпотом успокаиваю её, поглаживаю по чешуйчатой головой. Эхозмея недовольно дёргает хвостом, но успокаивается. Я беру камушек из шкатулки, потом передаю Ксюне.

— Покорми её.

Ксюня осторожно протягивает камень змее. Гера медленно тянется, берёт угощение и отпускает меня из объятий. Жуёт. Но на Ксюню смотрит холодно — без враждебности, но и без благосклонности.

Я ловко хватаю флакончик с Лупой, киваю Ксюне, и мы выбираемся обратно через окно. Но ночь только начинается.

Мы крадёмся в сторону кустов. Там Глинка. Глиняный пёс затаился в тени, сторожит двор, комки глины на месте ушей дёргаются, ловят каждый звук. Я нахожу его через родовую сеть, окликаю. Глинка поднимает тяжёлую голову, моргает, чуть наклоняет её вбок, оценивает обстановку.

— Иди сюда, пёса. Дабота есть.

Он тут же подбегает, смотрит вопросительно. Я беру сахар, жую его, потом выплёвываю в ладонь. Глинка смотрит с явным непониманием.

— Повтоляй!

Я запихиваю ему в рот спички и другой сахар, даю хорошенько пережевать мощными челюстями. Глинка жует, сосредоточенно хрустит, скрипит зубами.

Когда он перестаёт жевать, лезу ему в пасть и выгребаю получившийся порошок.

— Холосий песик, — хвалю, даю кусок мяса. Глинка доволен, облизывается, не вникает в детали.

Дальше немного осталось. Беру втулку от туалетной бумаги. С одной стороны закрывают её фольгой, потом засыпаю внутрь порошок из сахара и спичек. Открываю флакон с Лупой, выливаю в смесь, размешиваю до нужной консистенции, чтобы