Княжич, Который Выжил - Григорий Володин

И всё меняется.

Стол передо мной вдруг становится другим. Я вижу каждую трещинку, каждую царапину на дереве, микроскопические ворсинки. Мир словно увеличили в тысячу раз.

Мама подносит камушек — и я различаю мельчайшие дефекты, будто это не просто камень, а целая карта с ущельями, впадинами и кратерами.

— Очень удобно при алхимических работах, где нужно видеть мелкие детали, — поясняет мама.

Но я её уже не слушаю. Перевожу взгляд в угол. И едва не подпрыгиваю.

Передо мной — огромная чешуйчатая морда.

Гигантская змея. Исполин.

Она настолько велика, настолько детализирована, что от одного взгляда морозит по коже. Сердце колотится быстрее.

Готовлюсь к опасности. Уже наготове Взрывы и Паутинка.

Но потом натыкаюсь взглядом на гигантские влюбленные глаза, устремленные на меня. Хел меня дери! Это ж Гера!

Просто я увидел её слишком детально. Каждую чешуйку, каждую морщинку на коже, каждую линию змеиной анатомии.

Круто!

Я выдыхаю.

А что бы испытал обычный ребёнок?

Ор, рев, паника, крики «МАМАААА!»

Что ж, зелье полезное и может стать оружием. Считай, план по сокрушению системы «Юных нобилей», версия 2.0, готов к реализации.

Всё ещё под эффектом Лупы, я задумчиво вглядываюсь в Геру. Так, пора заняться разведкой.

Поворачиваюсь к маме, которая листает бумаги, поглядывая в телефон.

— Ма, а када затмэние?

— Затмение? А, поняла. На следующей неделе, — она берёт мобильник, открывает календарь. Щёлк. — Среда.

Будний день. В это время я буду в садике. Отлично.

— Будет темно-темно?

Мама спокойно кивает, не отрываясь от экрана:

— Да, но не переживай. В садике включат свет. Тебе нечего бояться. Просто гулять не будете в это время.

Я усмехаюсь. Значит, на улице будет черным-черно, а свет создадут только лампы, которые я умею взрывать? Чудесно.

Госпожа княжна Ильина, грядёт вендетта.

Глава 2

«Юные нобили», Рязань

Княжна Матрёна Степановна постукивает пальцами по тачпаду, запуская видео. На экране — очередной тест в садике. Княжич Вячеслав и его друзья сидят за столами, рисуют что-то там. Играют по правилам системы, пытаются преуспеть. И что самое интересное — у них это получается.

Эта троица уже решает головоломки лучше «работяжек». Тесты проходят всё успешнее, при том что у «исправляшек» и так самые сложные задания. Сложность повышать дальше нельзя — это будет слишком подозрительно.

Но пока всё идёт как надо. Система должна пытаться сломать княжича. Он рвётся наверх, к «лучикам», но этот путь обречён.

Ильина специально дала ему возможность бороться, чтобы посмотреть: сможет ли он прорваться вопреки всему?

Но… Матрёне неспокойно. Что-то идёт не так.

Обычно, когда что-то тревожило, она успокаивалась в «Царьграмике», лениво листая ленту. Только вот теперь в рекомендациях постоянно выскакивают ролики с этим маленьким княжичем. Слава Опаснов, стреляющий из пушек и довольный, как чёрт. Его улыбающаяся физиономия буквально преследует её.

Матрена пытается откинуть ненужные мысли и вернуться к работе. Княжна снова посмотрела на экран.

Что ж, княжич нащупал почву, пытается пробиться наверх. Значит, нужно ударить по его друзьям.

Вернее, по одному другу.

* * *

Я заметил одну странность. Последние три дня Артёму дают лёгкие тесты — почти такие же, как у «лучиков». Он щёлкает их, как семечки, один за другим. А вот мне и Ксюне по-прежнему достаются сложные задачки. Совпадение? Да ну, бросьте. Я прекрасно понимаю, что задумала княжна Матрёна Ильина. Слишком топорный ход. Грубая манипуляция. Но да пускай. Чем бы дитя ни тешилось.

На очередной линейке воспитательница явно что-то собирается учудить. Её улыбка слащавая, как варенье, в которое уже успели угодить мухи.

Она обводит взглядом строй и торжественно говорит:

— Артём, подойди ко мне.

Артём, до этого лениво топтавшийся рядом со мной, удивлённо поднимает голову и нерешительно выходит вперёд.

— Ммм… — тянет он. — Тот голшок с цветком вчела сам упал… Я его только головой слека задел.

— Забудь про горшок, — спокойно отвечает воспитательница, нарочито ласково. — Ты отлично прошёл последние тесты. Теперь ты — «лучик».

Она торжественно снимает с него красный галстук.

Ксюня сжимает кулачки, несколько «работяжек» переминаются с ноги на ногу. Даже «лучики», стоящие впереди, переглядываются — они уже привыкли к своим местам, а тут вдруг новенький.

Артём не двигается, будто на прицеле автомата. Воспитательница аккуратно надевает на него золотой галстук, приглаживает, одобрительно кивает:

— Теперь ты встаёшь с «лучиками».

Артёму показывают место рядом с Денисом. Мой друг стоит, как истукан, моргает, переваривая случившееся. Потом медленно оглядывается на меня. Радости в его глазах нет. Только паника.

Но друга надо поддержать. И я подмигиваю ему. Держись, братан.

А как только нас отпускают в игровую, Артём сразу подлетает ко мне.

— Сава! Я ни хотю с ними! Я хотю с вами! И с Жолой!

Совсем скис, бедолага. Я отвожу Артёма в горшочную, а то «лучики» уже на нас косятся.

— Ты будеш лучиком.

— Неть! — Артём трясет головой. — Но я не хотю быть «лучиком»! Я хотю быть «исплавляшкой»!

Я смотрю на него внимательно.

— Незя, ты будеш нашим двояным агентам.

— Чиво? Кема?

Ох, наивная душа. Как же много мне предстоит ему объяснить…

Теперь тащу его за руку в раздевалку. Оглядываюсь, проверяя, нет ли шпионов. Открываю шкафчик. Двумя руками лезу в карман своего уличного комбинезона. Вынимаю ладони, а на них сидит Ден. Паук-булыжник с железными лапками и глазками-бусинками.

Артём замирает.

— О-о-о-у…

Я киваю, глядя на него с самым серьёзным выражением лица.

— Ага. Мы уништожим садик.

Артем выпучивает глаза.

— А кяк?

Объяснение затягивается на десять минут. После нашего возвращения в игровую Денис Миронов зовёт Артёма — мол, ты «лучик», не играй с ними, играй с нами. Артём на секунду зависает, но всё-таки плетётся к «лучикам». Даже пытается с ними играть, но видно — через силу. Глазами всё время косится в нашу с Ксюней сторону. Ну ничего. Терпеть осталось недолго. Уже завтра — затмение.

В столовой воспитательницы усаживают Артёма за стол с "лучиками', а не рядом со мной и Ксюней.

Ксюня грустно смотрит в их сторону, поджимает губки.

— Алтём тепель с нами не будет кушать и иглать… — тихо бормочет с обиженной ноткой.

Я улыбаюсь ей, успокаивающе, как умею.

— Будет. Послезавтла уже будет.

Вечером в раздевалке мы с Ксюней стоим у шкафчиков, ждём Семёна, как вдруг дверь распахивается, и в помещение заходит нежданный хрен с горы — мастер