Южный шторм - Анатолий Минский

— О Создатель! Неужели она не поняла, что её избранник — обычный пират? Разбойник, насильник, висельник!

— Мама, мы с ней говорили… Ни в какую. Самое ужасное, сестра сознаёт, что её жених — не образец порядочности. Знаешь, что она ответила? Выбор достойного, честного, родовитого — это решение разума. Сердце думает иначе.

— И его нельзя назвать обычным пиратом, — добавил Алекс. — Умён, хитёр, изворотлив. Способен смотреть дальше. Я с ним мало знаком, но догадался, чем он прельстил нашу дочь, кроме чисто мужских статей. Он рассказал Айне, что на основе Южных Островов собирается строить цивилизованную державу.

— Так что, мама, не нужно считать, будто сестра бросилась в мезальянс. Если Далматис поднимется над другими, а у него есть все шансы, Айна станет первой леди Республики. Как ни крути, это выше, чем, например, супруга провинциального тея. И не просто жена лидера, а соавтор нового мира, — Рик вздохнул. — По крайней мере, она сама в это верит.

— Как, наверно, верила Ева Терон, — Алекс вкратце рассказал о крушении надежд бывшей напёрсницы Ианы.

Робко кашлянул лакей у двери.

— Его высочество герцог Винзор…

— Передайте его высочеству, я встречусь с ним завтра! — лакей ретировался, а члены семьи Алайнов улыбнулись. Редко где возможны такие отношения вассала и суверена.

А потом была ночь.

Ширина семейного ложа требуется, если супруги в ссоре: можно отодвинуться дальше. Следующим шагом становятся разные одеяла. Венчают процесс разные спальни. Алексу и Иане хватило бы самой узкой солдатской койки… Бархатный балдахин, ковры, дорогая ваза в углу и прочие предметы статуса не имели ни малейшего значения. Их первый медовый месяц протекал в крохотной каюте дирижабля, второй, после воскрешения князя и возвращения к жизни — в замке, довольно скудно обставленном. Для счастья не главное где ты, важно — с кем ты.

А ещё счастье легко разбивается о будни. Они наступили уже на следующее утро. Часа два оторвал Филлис, толково рассказавший о новостях, особенно — милитаристских забавах Иэроса. Гвардейцы, выстроенные на плацу, из шкуры лезли, демонстрируя, что за месяцы отсутствия элит-офицера их выучка не пропала. После обеда Алекс, наконец, приказал пригласить Наркиса к себе в кабинет. Иана с Рикасом вызвались присутствовать при разговоре.

— Ты считаешь себя им обязанным? — спросила княгиня, пока вестовой умчался в поисках монаха. — Двадцать лет прошло!

— Они помогли мне. Я смог пробиться в наш мир только благодаря некой связи между Тибетом и Шанхуном. Верховный лама Кагью принял меня, снабдил необходимым в дорогу: я ввалился к ним гол как сокол. Скотский поступок Дживы не бросает тень на всех. Поэтому честь не позволяет оставить их без поддержки.

А законы чести не знают сроков давности.

Наркис смиренно поклонился у входа и почтительно присел на дальний стул. За ним вошёл Дараньон, с порога заявивший:

— Послушник — родом из Северной Сканды, синьоры. Мы, северяне, обязаны помогать друг другу.

— Ну вот, Наркис, первый доброволец в твоём отряде есть! — когда Алекс улыбался, шрамы, обильно украсившие его лицо и даже уши, приходили в движение, отчего истинный смысл гримасы иногда трудно понять. — Рассказывай.

Драматическая история случившегося с монастырями больше всего ужасала тем, что её можно было предвидеть и предотвратить. Монастыри в Тибете неоднократно подвергались нападениям, послушники обучались боевым искусствам. В Шанхуне трепетно изучали философию чужого мира, но напрочь проигнорировали житейский опыт.

Кагью требовал принимать всех и никого не изгонять. Лишние, не приемлющие суровых норм монастырского существования, быстро удалялись сами. Но однажды через горы перевалило целое племя, изгнанное конкурентами. Их влекли россказни о сокровищах монастырей. Тёмные люди и не подозревали, что Шанхун славен сокровищами духа и знаний, но отнюдь не золотом.

Разбив лагерь у монастырских келий, племя росомахи, как они себя называли, несколько дней шатались по городу, выпрашивали еду и одежду. Как-то ночью напали и вырезали большинство мужчин-послушников.

— Но вы же владеете Силой! — не вытерпел Рикас.

— Да, — грустно кивнул Наркис. — Но не обучены применять её в бою. Только отталкивали нападающих да отбивали копья и стрелы.

— Секунду! — князь задумчиво потёр рубец на лбу. — У вас был отряд, обученный военным операциям. Кстати — с оружием другого мира.

— Верно. Двадцать человек, дикарей — одних воинов больше трёх тысяч. Большинство наших погибло, сколько-то заперлось с Верховным ламой в дальнем книгохранилище библиотеки, варвары не смогли сорвать стальную дверь.

— Обречённые на смерть от голода и жажды? — воскликнула Иана.

— Не совсем, — возразил Наркис. — Они умеют погружаться в глубокий сон, практически останавливая дыхание и сердцебиение. На несколько лет хватит. Тем не менее, это западня. Путь в иной мир закрыт наглухо. Полагаю, и вы, князь, не смогли бы переместиться.

— Я до сих пор не понимаю, как мне удалось в тот раз… Не будем отвлекаться. Выходит, ценнейшие знания, способные взорвать наше общество, в руках толпы оборванцев, и только настойчивости им не хватает, чтобы проникнуть внутрь.

— Обыкновенной бочки с порохом. Библиотека строилась против взломщика, но не армии, — Наркис развёл руками: мол, всё не предусмотришь.

Потом он поведал, как с тридцатью послушниками, кое-как подлечившими раны, перебрался через перевал и обратился к властям Тибирии, получив отказ. Никого судьба Шанхуна не интересует, никто не понимает ценности в нём хранящегося.

— Главное — дикари не понимают. Значит, есть время, — прикинул Рикас.

— Не совсем… — глаза Наркиса окончательно погрустнели. — Эти дьявольские росомахи обратили в рабов женщин и не оказывающих сопротивление мужчин. Не сомневаюсь — пытают их насчёт сокровищ. И кто-то не устоит, объяснит, что содержимое библиотеки может значить для правителя любого герцогства. Или какого-то из ламбрийских городов-государств, где не прекращается грызня. Сейчас наступает зима, перевалы закрываются. А весной…

Он не договорил. И без того ясно, дело не исчерпывается долгом чести князя.

— Хорошо. Если выведем Верховного и уцелевших с ним людей, хранилище уничтожим? — Алексу до последнего не хотелось ввязываться в зимнюю экспедицию, тем более — рисковать гвардейцами.

Наркис склонил голову.

— Полагаю, лама Кагью сам сумеет поджечь бумагу и спалить хотя бы самые опасные знания. Возможно, вы не понимаете. Шанхун — место, соответствующее Тибету в том мире. Проход рано или поздно откроется вновь. С нашей стороны должны быть люди, готовые к этому. Князь! Двадцать лет назад вы верили, что нужно оградить Икарию от влияния той морали, сохранить остатки рыцарства… А сейчас?

Действительно, два десятка лет — немалый срок. Меняются люди, меняются взгляды.

— Медленно, но неуклонно мы движемся к торгашескому обществу, Наркис. Это не избавляет меня от обязанности беречь тейскую мораль, пока возможно. Решено!

Присутствующие напряглись. Алекс