Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов

В этот миг печати снова вспыхнули. Над телом девочки возникли семь рун, каждая из которых отражала разные фрагменты воли того, кто пришёл очистить не только тело девочки, но и само это место. Печать истины… Печать отречения… Печать изгнания… Печать узла… Печать очищения… Печать памяти… И последняя – печать рассеяния духовного следа…

И в тот же миг он подключил свою волю. Копьё дрогнуло. Из него вырвался луч, подобный игле из звёздного света, вонзившийся прямо в грудь девочки – не раня её плоть, но пронзая ложную душу. Сквозь неё вырвался силуэт – закрученный, дёрганый, злобный облик, напоминающий обугленного младенца с криками старухи, вырвавшийся из тела ребёнка. Он закрутился в спирали над ней. Пытался наносить удары по печатям… Рвался к Андрею… Кричал… Проклинал… Предлагал силу… Но тут Андрей повернул своё копьё на три четверти, и вся система замкнулась в печати уничтожения.

Вспышка… Беззвучный взрыв света… Тень растаяла, словно её выжгли изнутри. Девочка обмякла. Пелена с её глаз исчезла. На губах выступила тонкая капля крови, но лицо стало обычным, чистым… Детским. А вокруг – тишина. И теперь создавалось такое ощущение, будто всё в этом доме – вновь дышит полной грудью. Андрей поднял своё копьё, и печати одна за другой угасли. Они сделали своё дело.

Как только последняя печать угасла, а копьё Святого дрогнуло в руке, Андрей ещё секунду оставался на месте, затаив дыхание. В комнате пахло паленым ладаном, кровью, и чем-то иным – словно горела сама духовная суть. Он внимательно посмотрел на девочку.

Та теперь лежала без сознания, но ровно дышала. С её лица исчезла мучительная гримаса, кожа обрела человеческий цвет. Под веками уже не блуждали теневые шевеления, а губы, до этого сжаты в судороге, едва заметно улыбались. Её маленькие ладони, прежде сжатые как когти какой-то хищной птицы, теперь безвольно опустились, как у спящего. Андрей опустил взгляд на копьё, всё ещё излучающее остатки силы.

Копьё Святого отреагировало. Оно впитало слабый отблеск изгнанного духа, не душу. Нет… Но остаточное эхо, наподобие того, что остаётся в помещении после смертельной схватки. Это поток злобы, боли, страха, отголосок чужой воли. Словно шрам, этот отпечаток вжёгся в узор древнего оружия, и на нём вспыхнул новый фрагмент рисунка – глаз с вертикальным зрачком, сверкающий серебром и алым. Андрей впервые заметил, что копьё не просто накапливает силу – оно помнит. Каждое столкновение, каждую волю, каждый ритуал – копьё сохраняет это как часть божественного опыта, отпечатывая в себе историю воли своего носителя.

“Оно учится… – понял Андрей. – И оно смотрит.”

Он аккуратно извлёк древко из пола. Камень в этом месте потрескался, но печать уже была отключена, и поднёс копьё к плечу. В это время в комнату ворвались люди. это была семья. Первым был воин с печатью рода Лин на груди, один из старших сыновей, кажется. Его меч был наготове, но, когда он увидел, что девочка жива, а пульс на её горле бился равномерно, то он тут же замер.

– М-моя сестра… – Прохрипел он, – …она… что?

Андрей не ответил. Он просто шагнул в сторону, и позволил семье окружить девочку. Вбежала мать, вся в слезах. Вбежал глава рода Лин, опирающийся на серебряный посох. И когда он понял, что его внучка спасена, то тут же упал на колени.

– Мы… мы не знали… – Выдохнул он. – Господин… Если вы требуете наказания – возьмите меня. Но вы спасли наше дитя…

Андрей поднял голову. Он был в маске Пустого Лика, и шёлковый плащ Святого скрывал фигуру. Но сейчас в его глазах светилась усталость и ледяное спокойствие. Он не требовал поклонов. Он не искал благодарности. Он уничтожал зло. А затем уходил.

– Я не пришёл за кровью. Я пришёл уничтожить то, что секта Нефритовой Луны насаждала здесь с помощью жертвоприношений. – Произнёс он, сдержанно и глухо. – Но если вы ещё раз позволите этим тварям вернуться… Я не буду столь милосерден.

Глава рода кивнул, всё ещё стоя на коленях:

– Мы… клянёмся именем предков. Этим тварям больше не будет места в нашем доме.

Андрей шагнул к окну. Порыв ветра взметнул его плащ. Он снова вскочил на копьё – и, поднявшись в воздух, исчез в небе…

Змея, укрытая магическим барьером в пещерах гор, почувствовала возвращение хозяина задолго до того, как он достиг хребта. Она подняла голову, и серебряные узоры на её чешуе вспыхнули, когда магия копья прорезала воздух. С высоты Андрей видел, как в небе вспыхивают первые всполохи ауры.

"Она начинает… Опять? Да что там вообще происходит? – Подумал он. – Прорыв… Неужели она столько сожрала душ, что может несколько раз подряд повысить свой уровень?"

И тут же понял, что его собственное ядро также снова распухает от давления. Энергия змеиной эволюции текла по их духовной связи прямо в него. Возможно… Скоро и у него наступит новый прорыв… А значит и ему следовало поторопиться. Да. Его тело было изменено влиянием кости Падшего Бога. Но от истощения эти изменения не спасали. Так что ему нужно было как можно быстрее напиться укрепляющих эликсиров и вернуться в защищённое место…

…………..

Склоны гор дрожали от тяжёлого дыхания, воздух постепенно сгущался, а сама земля начинала резонировать с чуждой, но грандиозной силой. В заранее подготовленном месте для Прорыва, в чёрном каменном карстовом гроте, укрытом от глаз, магией отсекающим все пути наблюдения и вторжения, сейчас лежала, свернувшись в кольца, та самая змея. Её тело, ранее похожее на изящную и смертоносную духовную тварь, теперь пульсировало от переполняющей силы, словно сама реальность отталкивала это создание как чужеродную массу чистой воли.

Андрей стоял у внешнего края защитной печати. Копьё Святого было воткнуто в скалу рядом, и само оружие словно затаилось, будто ожидало окончания того, что сейчас происходило уже второй раз подряд. Даже дух артефакта, обычно нетерпеливый и вспыльчивый, в этот момент был сдержан. Словно всматривался. Сначала… была тишина. Не покой… А именно мёртвая тишина. Ни шороха, ни ветра, даже магические печати перестали дрожать.

Затем, в одно мгновение… Вся змея вспыхнула изнутри, будто из неё начала выгорать сама плоть. Старые чешуи лопались, и отслаивались, слетая с хрустом, как кожура с обугленного фрукта. Именно тогда Андрей увидел её настоящую суть.

Из горящего слоя пепла, под яростным давлением прорыва, вырвалось нечто новое. Вещество плоти, сверкающее чёрным ониксом и молочным серебром, наливалось броней на каждом сантиметре тела. Огромное, как бревно, кольцеобразное туловище змеилось, сверкая новыми знаками, которые появлялись сами – древние