Галстук вождя - Андрей Валерьевич Скоробогатов

придерживаясь за край. Почувствовал холод и задрал бошку — она закружилась от изменившейся гравитации, но на ногах я устоял, почувствовав, что они немеют.

Два. Внутри виден свет. Тяну руку вперед, вторая рука держится за край, впереди — нечеткие силуэты.

Три. Рука отца впереди. До нее сантиметров двадцать-тридцать, на лице отца напряжение, руки стиснуты, на виске — ссадина и пот, который медленно не оо испаряется, на то превращается в иней.

Четыре. Я понимаю, что не успел. Слишком долго, пора обратно.

Резким рывком левой руки я потянулся вниз, вылезая из рюкзака. Вестибулярке от этого стало не по себе — легкая тошнота и судроги, ноги подкосились и я съехал по стенке.

Было темно и пусто, в номере не оказалось никого. Карты тоже не было, но вещи Порфирия валялись у кровати — значит, решил я, мой товарищ не сбежал, просто вышел куда-то. Рванул к планшету, оставленному на тумбочке, сверился с датой и часами. Тактика сработала — я погрузился на пять с половиной суток, то есть вдвое меньше, чем в прошлый раз.

Пошел в буфету, спроил у удивленной старушки, выполнявшей также роль и администратора:

— Соседа по номеру моего не видели?

— Ого, я думал, он один живет. Вышел он, утром еще, с тех пор — нет. Он тебя что, в шкафу держал?

Разговаривала она, на удивление, почти без акцента.

— Типа того, — усмехнулся я.

— Вызвать полицаев? Он тебе кто, любовник.

— Не надо. Ч-что⁈ Он мне дядька, эм… двоюродный, родственник, путешествуем вот. Мне бы пожрать, есть что-то?

— Вот меню, — она махнула рукой, и вылезла голограмма с десятком пунктов — в основном, из кухни первых космонавтов с небольшим набором фруктов.

— Тут такое дело… Карта у нас одна на двоих. Он забрал, нету денег у меня. Номер до какого числа оплачен?

— Так ведь… Еще четыре дня целых. Ладно, давай, накормлю ужином в кредит. Потом спишете.

Добрая тетушка накормила в кредит ужином. Потом я просидел всю ночь, играя в пару игрушек, обнаруженных в планшете и листая найденные там комиксы.

Потом меня накормили завтраком в кредит. Потом обедом. За это время, я уже успел обойти деревню кругом. Слазил обратно к брошеному катеру, осторожно обошел кругом и долез до кабины пилота. Табличка с номером рассказала, что это катер Инспекции Протокола, произведенный пятьдесят лет назад и примерно в то же время потерпевший крушение.

Не тот. К тому же я задумался — если пятидесятилетний катер в таком жутком состоянии, то что и думать про яхту Вождя, брошенную сотню лет назад? Шансов найти ее целой становилось все меньше.

Ужином меня кормить не стали.

— Обойдешься. Кто знает, может, помер уже твой сосед? На вот батончик просроченный.

Сосед мой, всё же, не помер. Мы столкнулись с ним у входа в гостиницу, когда я уже планировал пойти в ближайший пункт полицаев, чтобы заявить о пропаже и попытаться связаться с консульством.

— О! Проснулся! Ну как, достал батю?

— Нет. Снова не дотянулся

— Я думал, хотя бы завтра, а ты вон как быстро! Ну что, ты одетый, валим сейчас?

Последнее он спросил, воровато обернувшись.

— В смысле, валим? Зачем⁈

— А… я ж не сказал. Тут такое дело — я карту твою посеял. Вот так вот. Точнее, не посеял, да, обворовали меня! Два мордоворта, говорят, выворачивай карманы.

— Что⁈ Там же тысяча тенге была, блин! Куда мы без неё⁈

— Да ты не боись. Я чего задержался-то на два дня в баронетстве. Поработал вышибалой в клубе, зашиб сотню тенге. Хватит на то, чтобы до консульство-то!

— Блин! Мне не до консульства надо, мне яхту эту надо найти. Я же говорил.

— Эх. Я даже не знаю, я же тебе говорил, что зря ты стараешься. Либо нет уже нифига, либо не поможет это тебе с твоей проблемой. Лучше уж сразу сдаваться. Или в бега.

Тут я в очередной раз вспомнил ещё одну любопытную деталь — все последние недели на Дунае я путешествовал с тем, кого вообще-то должны были доставить на Челябинск с целью суда. В прошлый раз товарищу Куратору удалось смягчить тот факт, что мы не провалили задание по доставке Порфирия к месту суда — просто продлили срок задания ещё на несколько лет. Но сейчас, учитывая откровенной хреновую ситуацию с браслетом, и то, что яхту я действительно мог не найти, доставка Порфирия — это последний козырь в моём рукаве, который мог бы позволить проявить лояльность моей державе.

Но стоило ли это того? Предать родственника или не получить трудочасы и одобрение за проваленный квест? Конечно, я бы предпочёл последнее. Мы, всё же, анархо-коммунисты с примесью общинников, а не военно-полевые коммуняги. Как в подтверждение моих слов Порфирий вдруг заговорил совсем по другому, словно внутри его переключилась какая-то мультиличность и привычная придурковатость сменилась мудростью.

— Ты понимаешь — я давно подумал, смог ли ты меня предать. Отдать правосудию вашему. И понял, что нет — вряд ли станешь. Хоть я и тот ещё засранец, но ты же меня, по сути, спас. Два раза к жизни вернул. А предавать тех, кто обязан тебе жизнью — стрёмно как-то, это так ведь? Ну и к тому же, ты ж мне тоже вроде как внучок. И, в то же время, мой акушер, я ж как будто снова родился, из утробы вылез. Я бы тебя ни за что не предал бы. И добраться тебе до дому помогу, я ж тебе обязан. дважды. Поэтому пойдём в номер, я схожу в сортир, а потом мы, всё-таки, надерём всем задницы и вернём тебя домой.

Я бы ни за что в тот момент не поверил бы, что что-то из сказанное им на следующий день всё же сбудется.

Глава 21

Дельфины боятся экранопланов

Я всё же уговорил Порфирия вернуться, поговорить с администратором про оплату, и часть денег вернулось нам после отмены брони отеля за последующие дни. Администраторша жаловалась, говорила, что барин будет ее за такое ругать. Я уж и забыл, что чуть ли не половина населения в Бессарабии — крепостные.

Итого — у нас со скрипом вышло на трое суток питания и на три-четыре дальних рейса на экраноплане.

Засели в придорожном кафе по направлению столицы баронства, и уткнулись в единственное средство коммуникации с внешним миром. Я