Рыцарь смерти - Дмитрий Викторович Распопов

не стоит недооценивать. Поэтому я более чем уверен, что нам нужно уходить к Черным скалам. Наверняка каури отправили туда поисковые отряды.

Эльфы забеспокоились, ведь среди ушедших жителей были и их семьи.

Через полчаса немного отдохнувшие драконы были нагружены эльфами. Сначала я хотел отправить воинов несколькими партиями, но потом решил, что каури, увидев летающих туда‑сюда драконов, могут что‑нибудь заподозрить и уйдут из города. Только на Даалоре сидел я один, так как осуществлял прикрытие отхода, а также должен был активировать пентаграмму.

Заклинанием для прикрытия нашего отлета я выбрал Стену пепла, которую собрался сотворить максимально высокой, пусть даже потратив при этом более половины запаса маны. К сожалению, я не знал, сколько маны необходимо для Плаща смерти, но за последнее время я очень часто увеличивал свой резерв и даже мой теперешний половинный запас был равен полному запасу месячной давности.

Дав команду всем приготовиться, я сосредоточился. Мана потекла из меня широким ручьем, я вливал ее в заклинание, стараясь удержать под контролем быстро растущую стену горящего пепла. В лицо ударило нестерпимым жаром. Я прикрылся рукой и дал сигнал к отлету. Перегруженные драконы с трудом взлетали и, тяжело взмахивая крыльями, поднимались все выше и выше, прикрытые гигантским кольцом обжигающе горячего пепла. Мои силы быстро таяли, держать такое высокое кольцо я мог недолго. Израсходовав половину запаса маны всего за три минуты, я прекратил его подпитку. К счастью, этого времени нам хватило.

Отлетев с Даалором за край пентаграммы, я убедился, что остальные драконы тоже покинули ее пределы. Жестом указав дракону держаться на одном уровне, я закрыл глаза и постарался успокоиться.

Потом, гораздо позже, я долго вспоминал, каким образом ухитрился тогда очистить голову от всего лишнего и правильно воспроизвести в уме сложное и невероятно длинное заклинание, причем проделал это верхом на драконе.

Я вытолкнул из себя ману в сторону пентаграммы. Меня и дракона ощутимо тряхнуло, я почувствовал, как мана одной большой лавиной покинула меня, во мне ее не осталось ни капли. Открыв глаза, я обомлел и почувствовал, что дракон подо мной дрожит крупной дрожью. Открывшееся зрелище было невероятным. От земли, там, где была начертана пентаграмма, высоко в небо уходили ярко‑красные лучи, полностью повторяя ее рисунок. Через минуту город исчез из поля зрения, так как пентаграмма начала пульсировать все чаще и чаще.

Вдруг свечение погасло, и в следующий миг в небо ударили невероятно яркие красные лучи, осветившие землю на огромное расстояние. Лучи погасли так же внезапно, как и возникли, а я почувствовал, как на плечи мне что‑то мягко надавило. Только я собрался повернуть голову и посмотреть, что это такое, как в небо снова ударил свет. Меня прижало огромным грузом, в голове словно вспыхнула тысяча Стен пепла, и я лишился чувств.

– Каин! Каин! – услышал я зовущий меня незнакомый голос.

Я пошевелился. В памяти промелькнули последние события, я вспомнил, что после второй вспышки потерял сознание. Не открывая глаз, я прислушался к собственным ощущениям. Оказалось, что я лежу на чем‑то твердом, а вокруг стоит абсолютная тишина, если не считать зова из пустоты. А ведь я точно помнил, что отключился на спине дракона.

«Что же со мной произошло?» – недоумевал я.

– Просыпайся, мой сладкий, – снова услышал я тот же голос и, открыв глаза, попробовал найти его источник.

Мне сразу стало не по себе, вокруг меня было белое Ничто, другого подходящего названия окружающему меня пространству подобрать я не мог. Повсюду, куда достигал взгляд, была абсолютная пустота белого цвета. От этой белизны у меня начало резать глаза.

– Как же я рада, что ты со мной, – услышал я тот же голос и посмотрел туда, откуда он шел.

Только что рядом никого не было, а уже через мгновение передо мной появилось огромное кресло с расположившейся в нем маленькой девочкой в простом белом сарафане, с длинными белыми волосами, заплетенными в толстую косу. Девочка сидела, поджав под себя ноги и, помахивая белым цветком, звала меня:

– Каин, вставай.

Я с трудом встал и, пошатываясь, подошел к ней, совершенно не соображая, где я очутился и что со мной происходит. Единственной, у кого я мог узнать, что случилось, была эта странная девочка.

«Почему я решил, что она странная? – тут же спросил я сам себя. – Вроде бы обыкновенная на вид девочка».

Внезапно пришло понимание того, что я увидел сразу, но пока не обращал на это внимания. От мелькнувшего озарения у меня похолодела спина. Дело было даже не в том, что она была единственным живым существом среди окружающего меня белого пространства, дело было в том, что это окружающее меня Ничто и состояло из ауры девочки. Все, что я видел вокруг и где находился, все это было одной бесконечной аурой сидящей передо мной малышки.

Тяжелое подозрение закралось мне в голову, я резко оглянулся, чтобы посмотреть на свой плащ. Увидев его, я застонал. Плащ опускался до пят и стелился по полу.

«Вот же… – я громко выругался на древнем наречии вампиров. – Получается, моя жизнь закончилась, и теперь я пришел на встречу к богине Смерти?»

Девочка в кресле заливисто засмеялась, услышав мое ругательство. Затем выпорхнула из кресла, подбежала ко мне и, подпрыгнув, повисла на шее. Проделала она все так быстро, что я не успел отреагировать, только подставил руки, чтобы она не упала.

– Хороший мальчик, – радостно сказала она и подставила мне губы для поцелуя.

Я остался неподвижен, игры играми, но целовать ее я не собирался.

– Плохой мальчик, – обиженно надула она губки и, выскользнув из рук, оказалась вдруг сидящей в кресле.

– Хм… – начал я после минуты молчания, когда мы разглядывали друг друга. – Не знаю, как к тебе обращаться…

Девочка покачала цветком, вновь из ниоткуда появившимся у нее в руке, и ответила:

– Зови меня Госпожа, ведь ты уже понял, кто я.

– Да, Госпожа, – хмуро ответил я, худшие предположения сбывались.

Девочка нахмурилась, услышав мой тон, и внезапно превратилась в эльфийку. Она была настолько красива, что у меня пересохло в горле.

– Может быть, так лучше? Ведь тебе эльфийки больше по душе? – спросила она, оказавшись рядом и глядя на меня своими небесно‑голубыми глазами.

Я вздрогнул, почувствовав, как ко мне прижимается ее стройное, гибкое тело.

– Да, Госпожа, – постарался я ответить спокойно, а затем аккуратно отодвинул девушку от себя.

– Плохой, плохой мальчик, – обиженно произнесла она, и в кресле снова очутилась маленькая девочка.

– Госпожа, – обратился я к ней, ловя на себе обиженный взор. – Можно спросить?

– Ладно, спрашивай,