Месть Солнцу - Василий Головачёв

кибы…

– Не ври. – Флора принялась снимать трико. – Отвернись.

Он пожал плечами.

– Смысл?

Она прикусила губу, стащила трико, повернувшись к нему спиной.

– Сними пластырь.

– Пусть заживёт.

– Выполнять!

Он начал отклеивать белые полоски пластыря и не удивился, когда увидел, что шрамы на теле жительницы две тысячи двести второго года почти исчезли.

– У тебя хорошая регенерация.

Она промолчала, начиная переодеваться, и Терентий на всякий случай отвернулся, оставляя в памяти прекрасный сюжет – тело голой женщины невероятной красоты.

Сев рядом, она характерным жестом поправила волосы на виске.

– Где мы?

– А фиг его знает, – легкомысленно ответил он. – Где-то в периферийной оболочке Улья.

– Что произошло?

– Парламентёр взорвался, но как-то очень странно, скорее как шаровая молния, чем бомба. Но твой «кокос» его волна пробила. Надо было ещё до переговоров закрыться «зеркалом».

– Спасибо за совет.

– Не сердись.

– Я не сержусь. – Она помолчала, проводив взглядом чёрный желвак на стенке тоннеля. – Ты меня спас, в долгу не останусь.

– Нет никакого долга. Остановимся?

Пауза.

– Где?

– Найдём боковой ход или вернёмся под купол, где были.

– Дай подумать.

Помолчали.

– Хорошо бы узнать, чем угостил нас Улей, – сказал Терентий после паузы.

– Какая разница? – равнодушно ответила Флора.

– Интересно же, что это за физика.

– Какое-то поле.

– Явно не электромагнитное, судя по тому, что оно проделало с твоим «кокосом». Кстати, почему ты не включила защиту?

– Она была включена.

– Не лги царю, – пошутил он. – Я снимал рваньё, и комп сообщил мне, что «зеркало» было отключено.

Женщина помолчала, потом нехотя призналась:

– Хотела проверить…

– Что?

– Свои возможности.

– Какие?

– По сопротивлению экстрим-воздействию.

– И как, проверила?

– Отстань! – рассердилась Флора.

– Я не пристаю, а считаю, что так рисковать нельзя. А если бы удар был помощней и превратил бы тебя в фарш?

Флора сверкнула глазами, темнея, и Терентий отступил.

– Ладно, не злись, впредь давай советоваться перед рискованными экспериментами.

Флора ещё раз сверкнула глазами, однако возражать не стала. Подумав, спросила:

– Тебе там, в твоём времени, сказали, на что ты идёшь?

– При выдаче задания?

– Естественно. Я имею в виду, на какой риск ты согласился? До какой степени свободен в решении и свободен ли вообще?

Он кивнул.

– Я не был фашистом, прикованным к пулемёту и обречённым на смерть. А ты?

– Поподробней про фашиста.

– Ты не читала о Мировой войне в середине двадцатого века?

– Не то чтобы не читала, – виновато сморщилась она. – Но не слишком интересовалась. Всё же для нас прошло двести пятьдесят лет со времени окончания войны.

– Двести пятьдесят с хвостиком. Для нас на сто меньше.

– Для вашего поколения эта память ещё дорога…

– А для вашего?

Она помолчала.

– Всё не просто.

– Расскажи.

Катер продолжал лететь в тоннеле со сверкающими наплывами, кажущемся бесконечным.

Терентий ждал.

Наконец она сказала:

– В наши времена жизнь людей неожиданно приобрела новую ценность. Если в начале двадцать первого века она обесценилась, потеряла значение из-за войн и передела однополярного мира в многополярный, то в двадцать третьем веке истинных людей осталось мало, и жизнь каждого стала едва ли не бесценной.

– То, о чём мечтали социалисты. А что значит «вас осталось мало»?

– То и значит. – Флора прямо посмотрела в глаза собеседнику. – Большинство населения Земли и Солнечной системы предпочло коллективную жизнь, утратив индивидуальную свободу, присоединившись к РС-системам, которые заменили государства и бизнес-корпорации. Тех, кто хочет развиваться вне РС, независимо, осталось не более двух процентов населения.

Терентий присвистнул.

– Так мало?

– Это примерно триста миллионов человек.

– Что такое РС-система?

– Разум типа «стая», то, что ты назвал матрицей. Большие искусственные интеллекты, включающие в себя интеллекты всех людей.

– То есть это Ульи?

– Предтечи. Но эти системы не являются абсолютными правителями социума, как их рисовали фантасты. Предки смогли реализовать так называемые законы роботехники Азимова. Даже в них руководители – люди, чьё мнение ценится. Но существуют и зоны, свободные от компьютерной зависимости, хотя они и обладают сервис-системами. Там всем распоряжаются люди. – Флора слабо улыбнулась. – Ну, или почти люди.

– Как ты?

– Мой уровень ниже, но в перспективе я могу достичь важного поста и даже стать координатором развития какой-нибудь зоны.

– А какое конкретно задание ты получила от начальства? Только ли выяснить причину пульсаций Солнца?

– Не только, мне поручили установить контакт непосредственно с оператором процесса и договориться.

– С Ульем, разумеется. О чём собираешься договариваться?

Флора прикусила губку.

– О помощи…

– Не понял, какой помощи?

– Есть надежда, что Улей поможет нам справиться с давлением РС-систем.

– У тебя такие большие полномочия?

– Не завидуй.

– Но ведь Улей тоже коллективная система, как он поможет вам справиться со своим предком?

Она снова наметила улыбку: сумасшедший по красоте и гармонии рисунок губ, изумительной геометрии лицо, огромные золотисто-карие глаза… С ума сойти!

– Смотря что предложить в обмен. Не пытай меня, я не готова объясняться. У тебя ведь полномочий не меньше?

Теперь засмеялся Терентий.

– Такое впечатление, что нас готовил один и тот же человек.

– Просто творческие люди одинаковы во все времена, они беспокоятся о судьбе человечества.

Он хотел сказать, что далеко не все творческие люди заботятся о судьбе других людей, но не стал.

– Расскажи мне о вашей жизни.

– Не сейчас. Не понимаю, почему нас запустили в эту кишку и не торопятся напомнить о себе. Чего ждёт от нас Улей?

– Ждёт, что мы предпримем, заявив о необходимости контакта с равными себе по интеллекту.

– Есть идеи?

– Надо искать главный мозг Улья, как мы и намеревались.

– Знать бы, где этот мозг торчит во всей его структуре.

– Я имею в виду ту его структуру, которая мыслит не хуже нас. В его сфере должны существовать отсеки или зоны, где располагаются лагеря разных захваченных им сознаний. Мы сейчас движемся внутри буфера и…

– Внутри чего?

– Я уже говорил, что мы попали в буфер, которым и является оболочка сферы. Это подсистема, напоминающая неокортекс, периферийную оболочку мозга человека. Может быть, мы перемещаемся по какому-то нерву или, наоборот, по нейтральной силовой линии, играющей роль шпангоута в обшивке морского корабля. Надо искать выход.

– Ты, случайно, не координатор в своей епархии? – прищурилась женщина. – Уж слишком умно мыслишь.

– Стараюсь не отставать от продвинутых потомков, – с улыбкой ответил Терентий. – Но я не координатор, простой опер.

– Ну-ну, опер. – Флора повернулась лицом к вириалу, вытащила рожки менара. – Оптимал, нащупал что-нибудь?

– Через каждые километр-два в стенах по кругу падает интенсивность освещения.

– Остановись на следующем.

Через минуту катер достиг более тёмной кольцевой перемычки.

– Параметры.

Компьютер высыпал в пилотское окошко горсть показаний датчиков.

– Пощупай стенку неоперабельно.

«Голем» лизнул стены перемычки прожектором и локаторами.

Виом показал анфиладу