Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– Мы надеемся выманить врага с его позиций. И я решил, что будет правильным дать Клинну шанс вернуть доброе имя хотя бы частично. Как вы считаете?

– Разумеется, милорд регент, – снова поклонился Даскеллин. – Я понимаю.

После того как дверь за ним закрылась, Гедер повернулся к жрецу:

– Ну что?

Басрахип склонил голову набок:

– Что, мой принц?

– Он сказал правду?

– Да, он понимает, – спокойно ответил жрец.

– Что именно он понимает?

– Он не сказал, мой принц.

– Он одобряет?

– Он не сказал, – повторил Басрахип и протянул сложенные чашей ладони, словно предлагая Гедеру воздух между ними. – В живом голосе звучит лишь то, что звучит. Если тебе нужно знать, спроси его. Тогда будем знать.

Гедер сделал несколько шагов к макету Калтфеля и присел на корточки. Все так близко! Можно раздавить ногой отряд Каллиама. Гедера вдруг обуяло желание растоптать город, уничтожить непокорные стены, и улицы, и башни. Раскрошить их в щебень. Ах, если бы сделать такое с реальным городом!

До него вдруг донесся низкий звук. Басрахип смеялся.

– Что? – бросил Гедер.

– Лорд принц…

– Я регент, – раздраженно поправил Гедер. – Регент лучше принца.

– Лорд-регент, – повторил Басрахип, – друг мой, у тебя странные подданные. Они хотят сделать нечто во внешнем мире и поэтому запирают тебя здесь с игрушками.

Жрец встал из-за стола, подошел к Серефскому мосту, сел перед ним и взял в руки фигурку воина, изображающую Даникка.

– Почему ты сражаешься, солдатик? – спросил он, обращаясь к ней. – А? Что надеешься выиграть? Что говорит твое сердце? – Жрец сделал вид, будто выслушивает ответ. А может, он и вправду выслушивал, а потом сделал вид, будто услышал. – Не говорит, – доложил он, глядя на Гедера смеющимися глазами.

– Ну, я не могу туда отправиться, чтобы присутствовать. А увидеть как-то нужно. Вот и слежу здесь. Например, если надо определить, не слишком ли растянулись на юге пути доставки продовольствия, то я смотрю вот сюда. И вижу.

– Нет, не видишь. Ничего настоящего здесь нет. Ты видишь всего лишь игрушку, стоящую поодаль от другой игрушки, и все. И думаешь, будто что-то начинаешь понимать. Смотри!

Басрахип передвинул вперед одну из армий.

– Теперь твое продовольствие попадает туда быстрее, когда требуется. Да?

– Нет! – помотал головой Гедер. – Передвинуть фигурки – не значит сделать то же наяву.

– Именно, – подтвердил Басрахип. – Фигурки пустые. Символ без души. А приказы и донесения, которые тебе присылают? Слова на бумаге тоже пустые. Как ты надеешься выиграть войну живых людей, если у тебя есть лишь бумага и игрушки?

– А ты знаешь способ получше? – спросил Гедер с сарказмом, подразумевая «конечно же не знаешь», однако часть его сознания хотела – жаждала, – чтобы огромный жрец сказал «да».

– Да, – ответил Басрахип. – Погоди. Тот мост – нет, не эта игрушка, а мост, о котором вы все говорите. Мост, который положит конец твоей войне. Можно я тебе его подарю? Примешь ли ты от меня такой дар?

– Не… не понимаю, о чем ты.

Басрахип поднялся на колени, затем встал в полный рост. Земля игрушечного поля битвы пристала к коленям, жрец стряхнул ее широкой ладонью.

– Разреши послать туда троих моих жрецов и дай мне двадцать дней. А потом приводи свои армии, мы откроем путь и закончим твою войну. Позволь мне для тебя это сделать. Да?

– Да, – ответил Гедер. – Если ты на такое способен, то да.

* * *

Первый раз – единственный раз в прошлом, когда Гедеру доверили власть, – пришелся на Ванайи и оказался жестокой шуткой. Гедер и посейчас не знал, в результате каких интриг одна из придворных группировок решила, что лучший способ избавиться от Ванайев – это отдать их под власть безмозглого, неподготовленного Гедера Паллиако. Ныне же, когда он получил целое королевство, ему досталась также верность и поддержка всех и каждого. Политические интриги никуда не исчезли, однако великие умы теперь находились во власти Гедера, а его целью была победа королевства над врагами. Желать его поражения могли только предатели.

Это все меняло. Даже те, кто раньше над ним глумился и считал его посмешищем, теперь боялись. И предоставляли помощь, когда он этого требовал.

В тот вечер он сидел на пиру у сэра Госпея Аллинтота. Еще совсем недавно Аллинтот если и не числился его врагом, то уж точно не принадлежал к друзьям. А теперь все его домашние склонялись перед Гедером в раболепных поклонах.

Басрахип сидел рядом, пиршественная зала наполнялась гостями Аллинтота. Леди Эстерот с мужниным кинжалом, подвешенным к поясу в знак того, что муж сейчас сражается за корону. Джорей Каллиам с молодой женой. Сэр Эмунд Серриниан, граф Витфорд. И запоздавший гость, последним подошедший к главному столу на возвышении, – виконт Ривенхальм, Лерер Паллиако. Отец Гедера.

Гедер, подойдя, вывел его из теней на видное место. Отец прищуренными глазами оглядел толпу.

– Сдается мне, за главным столом я никогда и не сиживал, – сказал он. – Высоковато нынче летаю, мой мальчик.

– Подозреваю, что если твой сын регент, то ты попадаешь в самый высокий круг, – ответил Гедер с нервным смешком.

Отец лишь хлопнул его по плечу и кивнул, не произнеся больше ни слова. Пиршественный стол изобиловал яствами: запеченная в меду свинина с луком, жаркое из зимнего фазана, жаворонковые язычки и ежевика – все это на золотых и серебряных блюдах. Ведун, приглашенный для увеселения, выкликал имена духов и ангелов, пока его глаза не загорелись призрачным светом и ладони не сделались яркими, как свечи. Удовольствие Гедера омрачал неподвижный взгляд отца, сидящего над почти не тронутой едой.

После представления, когда простертого в изнеможении ведуна слуги унесли прочь под радостный смех публики, Гедер склонился к отцу:

– Тебя что-то беспокоит?

– Нет, – ответил Лерер. – Нет, мой мальчик. Все хорошо.

Гедер и без Басрахипа понимал, что это неправда.

– Давай прогуляемся, – предложил он.

Вдвоем – не считая, разумеется, регентской стражи и личных слуг, которые маячили поодаль, – Гедер с отцом по длинной мощеной дорожке вышли во двор Аллинтота. Кареты и паланкины ждали хозяев в сгущающихся сумерках. Пока Гедер присутствует на пиру, все знатные гости останутся здесь же: даже если он задержится до рассвета, никто не двинется с места. Мысль показалась Гедеру настолько странной и смешной, что он даже захотел опробовать ее на практике – единственно ради удовольствия посмотреть на важных аристократов с их дамами, пытающихся не уснуть и изображающих наслаждение от непосильно затянувшегося праздника.

Отец опустился на первую попавшуюся скамью, Гедер сел рядом.

– Столько всего случилось за короткое время, да? – покачал головой Лерер. – Мой сын – лорд-регент. Кто бы мог подумать. Такая