КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5) - Ольга Войлошникова

Ярроу стоит у мангала, а весь наш женский цветник изволит скромно попивать чаи. Только что платочком не машут, встречая.

— Колись, болезный, ты предупредил? — Я толкнул в бок Витгенштейна.

— Естественно. Ты что? Мне бы Соня сразу голову открутила. А она, знаешь, мне дорога, она у меня последняя!

— Целуй! — Сима требовательно протянула мне руку. Я, естественно, приложился. Что я — ненормальный, жену не поцеловать? Тем более такой повод! Муж живой и невредимый домой с дуэли явился!

Пока Сокол представлял всех пришедших, пока рассаживались, подоспели и кофе, и вино, и мясо. Наши противники (да и Дашков, кстати) сначала немного потерялись — не каждый день сидишь за одним столом с великим князем, его супругой и друзьями.

Дамы, конечно, потребовали всяческих подробностев, и конечно, Петя не подвёл. В его изложении это эпических размеров сражение совершенно затмевало и Куликовскую битву, и Ледовое побоище одновременно. А самое смешное, что проигравшие вставляли такие уточнения, что если бы это было правдой, богоспасаемой Российской империи совершенно не понадобилась бы армия. Мы с Михаилом на пару справились бы совершенно спокойно.

Мы самые!

Это, конечно, но не настолько же!

Это да, но жаль, а?

Ага!

— И тут я чувствую, что теряю равновесие, сверху громадный переливающийся синим медведь ревёт. Вот-вот голову открутит! Снизу камень в ноге плавиться начинает…

— Это что? Я как этого мишку увидал, мой зверь, меня сразу с арены унёс! Так вообще ничего и сделать не смог!..

— Ха, господа, а вас никогда заживо не жарили? Абсолютно новые для меня ощущения! А я, слава Богу, третий год в штурмовиках служу и думал, что всякое видел! Но чтоб одновременно — я подчёркиваю, одновременно! — меня льдом запредельной силы и огнём такой же силы… Это, я вам скажу…

Вспомнив просьбу Серго, я взял самый большой шампур с мясом, бокал с вином и подошёл к Накашидзе.

— Господа, позвольте поднять тост за всех здесь присутствующих! И пусть эта глупая дуэль послужит нам началом если не дружбы, то, как минимум, отличных взаимоотношений! В знак этого предлагаю разделить этот шампур на всех. Так сказать, мясо на брудершафт!

За спиной гурийца Багратион показал мне большой палец.

Ну и славно!

20. ПОСЛЕДСТВИЯ

ПОСИДЕЛКИ

Постепенно вечер вползал в свою сытую и ленивую фазу. Расправились с десертом, мы приняли по рюмочке сладенькой наливочки (как выразился Толстой, «на ход ноги») — и трое дуэлянтов-супротивников откланялись.

— Михаил, вы с нами? — спросил Накашидзе, проживавший, оказывается, в соседней с Дашковым комнате.

— Не ждите меня, господа! Я ещё задержусь немного, — отнекался тот. — У меня… некоторым образом, есть ещё дело…

А сам глазами в сторону женского собрания стреляет. Девочки наши сбились в уголок гостиной на двух диванчиках, благосклонно приняв в свой кружок и Есению, и вовсю обсуждали возможные имена для будущих младенцев. Тема была более чем актуальной — прибавление ожидалось и у Багратионов, и у Марты с Хагеном. Да и нам можно бы подумать, хотя я наивно полагал, что думать тут особо нечего — если родится второй малец, назвать в честь второго деда, а если девочка… Впрочем, тут пусть Серафима решает, в прошлый раз я имя давал, теперь её очередь.

Дуэлянты, слегка покачиваясь и поддерживая друг друга, пошли в общежитие, а Миша всё вздыхал. Ну-ну, понятно, что у него за дело. Гляжу, Есению нацелился проводить. А сам нервничает. Вон, сверх принятого ещё рюмку намахнул. Ох, как бы не прописала ему строгая Боброва от ворот поворот. Протрезвинкой, что ли, подпоить его потихонечку? Чтоб не так его качало? У меня в столе на всякий случай завсегда запасец хранится.

И тут, как нарочно, Серго и говорит:

— Господа, пока наши прелестные дамы так мило щебечут, не пройти ли нам в кабинет? Ты, Илья, не против?

— Только за! Мой дом — твой дом! — радушно приобнял его за плечи я. Остальные потянулись следом.

— Слушай, Илюха, — едва слышно шепнул Багратион, — у тебя та книжица лежит ещё?

— Которая? — спросил я и тут же догадался: — Из слона индийского?

— Ага.

— Да лежит.

— Ща Петю разыграем!

Надо сказать, что Витгенштейн наконец-то получил разрешение просить руки у Сонечки Гуриели. Сегодня по секрету радостно с нами поделился. В действительности всё было давно слажено, и само сватовство представляло из себя чистую формальность — но всё-таки! В воскресенье, в торжественной обстановке, при стечении представителей двух родов всё должно было случиться, тогда же объявят и день свадьбы. Петя то сиял как начищенный империал, то вдруг бледнел и начинал паниковать, что всё в последний момент расстроится… Обычный мандраж, одним словом. Отчего бы его и не взбодрить?

Тёплой компанией мы ввалились в кабинет, и предусмотрительный Серго на всякий случай двери на ключик закрыл. Вестимо — от любопытных девчонок. Хаген это увидел (Хаген — он такой, всё замечает), но ничего не сказал, только бровью шевельнул слегка.

— А знаешь ли, Петенька, — преувеличенно бодро и с какой-то нотой драматизма начал Серго, — что женитьба — дело ответственное, и требует особой к тому подготовки?

— Да я насмотрелся, глядя на вас! — воскликнул Петя. — С помолвкой уже сколько хлопот! А свадьба впереди!

— Свадьба — пустяки! — рубанул Серго.

Иван дёрнулся было возразить, но явно заподозрил, что речи эти неспроста, как открыл рот — так и захлопнул.

— А что же не пустяки? — разволновался Петя.

— Не пустяки, мой дорогой — жизнь супружеская! Она, понимаешь ли, особого тщания в подготовке требует. Знакомства с серьёзной литературой.

— Литературой? — брови у Витгенштейна сложились домиком.

— Конечно! Мы вот с Ильёй, знаешь, как готовились? Штудировали учебники.

— Это учебник даже я штудировал, — очень серьёзно сказал Хаген. — Много думал.

Тут уж Иван потребовал:

— А ну колитесь! Что это вы все тут читаете, а я и слыхом не слыхивал?

Я не стал говорить, что зато наши девочки ознакомились с книжкой в полном составе, и достал из верхнего ящика стола томик в узорно-шёлковой обложке.

— Не похоже на учебник, — с подозрением сказал Пётр, но книгу к себе подвинул. Открыл. Дашков с любопытством заглянул ему через левое плечо, а Иван — через правое.

Багратион, изо всех сил старающийся не ржать, сжал губы и опасно покраснел.

Петя