Эскадрон особого назначения - Александр Альбертович Самойлов

class="p1">Гулко забухали бурские пушки. Разрывы снарядов ложились все ближе к железнодорожным путям.

Поезд резко со скрежетом тормозов затормозил, так что Черчилля весьма болезненно приложило плечом о какую-то торчащую внутри вагона железяку. Поезд дернулся назад и дал задний ход. Но набрать его толком так и не успел. Дикий грохот, скрежет железа, треск досок и поезд остановился.

– Что там, черт вас дери! – рявкнул Холланд. – Немедленно доложите! Хотите, чтобы буры превратили нас в гоголь-моголь?

Кто-то из солдат рванул вдоль состава выяснять, в чем проблема. Вражеские пули свистели вокруг смельчака, высекали сноп искр и камни из придорожных валунов. Петляя, словно заяц, англичанин добрался до паровоза в конце остановившегося состава. И тут же рванул обратно. Буры – стрелки меткие. Но фортуна была на стороне англичанина.

– Сэр! Проклятые буры завалили путь булыжниками. Паровозу не пройти.

– Это все неприятности?

– Нет, сэр! Ремонтная платформа и два броневагона сошли с рельсов.

Холланд грязно выругался.

– Мы можем вести артиллерийский огонь? – поинтересовался Черчилль, хладнокровно раскуривая сигару, пока пули бурских дальнобоек стучали о камни и железные листы, которыми были обшиты вагоны и платформы импровизированного бронепоезда.

– Черта с два, Уинни. Наше единственное орудие разбито прямым попаданием бурского снаряда. Мы в ловушке!

– Чарли, дай мне людей, мы расчистим завал.

– Давай, дружище. Мы вас прикроем.

Со стороны сэр Уинстон являл собой пример беспримерно британской отваги. Он, почти не сгибаясь под огнем противника (пулям и осколкам снарядов не кланялся), таскал с выделенными в его распоряжение солдатами валуны, расчищая путь. Орал похабные куплеты студентов Хэрроу.

На самом деле им овладело тупое равнодушие от тяжелой физической работы. Песней он просто заглушал страх смерти. И единственным его желанием было, чтобы все быстрее кончилось.

Британцам не повезло. Едва укоротившийся после потерь от вражеского огня состав попытался тронуться, как осколком вражеского снаряда перебило сцепку единственного уцелевшего вагона. А на паровоз все участники рекогносцировки бы просто не влезли.

– Чарли, грузи на паровоз раненых и уходите.

– А ты? А остальные?

– Попробуем пробиться. Возможно, поодиночке удастся ускользнуть от бурских разъездов.

Холдейн отправил раненых на паровозе, а сам остался с полусотней своих людей и Черчиллем. Они отстреливались, пока оставались патроны. Время от времени буры громкими криками предлагали британцам сдаться. Патроны у англичан кончились, буры пошли в атаку.

Сэр Уинстон нырнул в канаву вдоль железнодорожного пути, заросшую густой травой, и пополз. Полз он довольно долго и наконец решился приподнять голову.

Прямо в его лицо смотрела винтовка. Четко был виден потертый, потерявший воронение дульный срез, мушка и глаза человека в темной свободной одежде и широкополой фетровой шляпе. Перед Черчиллем стояла его смерть, смерть мрачная и угрюмая.

Медленно сэр Уинстон поднял руки.

– Сдаюсь! – выдавил из себя он, стараясь смотреть смерти прямо в глаза.

И этих глаз он не сможет забыть уже никогда…

– Сэр, сэр! Проснитесь! Мы прибыли.

Черчилль с трудом разлепил веки. Прямо на него смотрели те самые глаза из его воспоминаний.

– Штабс-ротмистр Гордеев, – сухо козырнул русский офицер с лицом из африканских воспоминаний Черчилля.

Глава 18

Интересно, чего этот рыжий английский журналист так и сверлит меня взглядом? Того и гляди дырку проглядит. А мне лишние дырки в организме ни к чему. Хватает тех, что по штату полагается.

– Господа, если проголодались за время пути, наша скромная армейская столовая ждет вас. Разносолов ресторанных не обещаю, но накормим тем же, чем питаемся сами, – гостеприимно указываю высоким иностранным гостям в направлении эскадронной столовой.

– Это было бы неплохо, сэр, – замечает американский капитан… э-э… кажется, Джадсон.

– И еще было бы замечательно как-то согреться, – цедит чопорный британский майор. – Наша дорога в ваш эскадрон проходила в крайне странных местах.

– Об этом позже, господин майор. Что предпочитаете: сперва согреться или поесть?

Гости переглядываются и единогласно решают начать с чего-нибудь согревающего. Они еще не догадываются, какой их ожидает сюрприз. Думают, что я предложил им по бокальчику какого-нибудь грога.

А вот хренушки! Даешь здоровые российские традиции!

– Скоробут! – перехожу с английского на язык, которым я общаюсь с подчиненными и прочими соотечественниками.

– Здесь, вашбродь! – Кузьма появляется из-за плеча неслышно, как и положено приличному домовому-ординарцу.

– Проводи господ иностранцев в баньку, – и, повернувшись к господам иностранцам, вновь перехожу на английский: – Джентльмены, следуйте за моим ординарцем, он все организует в лучшем виде.

Озябшая пятерка движется к эскадронной бане следом за Кузьмой. Жду, когда они скроются из глаз.

– Где это вы их так потаскали, что они так промерзли?

– Не знаю, господин штабс-ротмистр, – честно отвечает граф, – надо у Горощени спросить.

– Лявон?

– Вам, вашбродь, этого лучше не знать. Живы, и то хорошо, – многозначительно говорит он.

И от его тона у меня самого бегают мурашки по коже.

– Молодцы, – я доволен Канкриным и Лявоном, вместо часа они двигались от Ляояна почти сутки, за которые мы благополучно отчитались в офицерском собрании полка с Маннергеймом и Буденным, и вот уж этим иностранцам наши доклады слушать было совершенно ни к чему.

– Интересно, почему один из них так и сверлил меня взглядом? – спрашиваю у Канкрина.

– Который?

– Такой рыжеватый англичанин.

– Это который Джон Джером?

Пожимаю плечами.

– Кирилл Иваныч, я не видел списка журналистов. Знаю только про военных представителей.

– Да вы что, господин штабс-ротмистр?! – Кажется, Канкрин откроет мне секрет на миллион – так блестят от предвкушения его глаза. – Эта троица гораздо интересней английского майора и американского капитана. Старший из них – Артур Конан Дойл, вы же читали приключения сыщика Шерлока Холмса? Второй, американец в кепке, Джек Лондон, я в восторге от его «The Call of the Wild»[21], который он выпустил в прошлом году, и рассказов про золотоискателей на Аляске.

Офигеть… сюрприз удался. Но оказалось – самое интересное впереди.

– Но самое интересное – третий журналист – Джон Джером.

Морщу лоб. Если это и известный в этом мире персонаж, то не для меня.

– И?..

– Это не настоящие его имя и фамилия.

– Уже интереснее. Вы, граф, умеете заинтриговать старшего воинского начальника.

Канкрин ухмыляется, этого эффекта он, похоже, и добивался.

– Это сэр Уинстон Черчилль, восьмой герцог Мальборо, член Палаты общин, писатель, журналист и герой недавней войны с бурами.

Вот это называется удивил. Ни старший лейтенант Леха Шейнин, ни штабс-ротмистр Гордеев и думать не могли, что их теперь уже общий жизненный путь пересечется с такими… для меня, Шейнина, персонажами из Википедии и биографий в собраниях сочинений, а для первообитателя этого тела, под чьим именем я тут живу уже который месяц, даже