Пауки в банке - Александр Георгиевич Шавкунов

с холодным воздухом в палатку ворвался запах кофе. А это уже то, что надо после плохого сна. Главное не обдристаться от счастья. Помыться ведь выйдет ещё не скоро. Сенатор выбрался из палатки, поправил рюкзак и огляделся.

Лагерь оживает, ночью было нельзя разводить огонь, чтобы не выдать место. Сейчас же ферцы разводят костры, готовят нечто похожее на яичницу и варят кофе. Сенатор ожидал увидеть пакетированные варианты из сублимированных гранул. Но к удивлению боевики мелят зёрна. Неспешно, возведя рутину в ритуал.

Горбоносый ферец, главарь шайки, с которым договаривался вчера, жестом пригласил к костру и сунул в руки полную кружку. В котелке над огнём шкварчит яичница с салом и сушёными помидорами.

— Я думал, вам нельзя свинину… — Пробормотал Сенатор, жадно втягивая сочные ароматы, от которых желудок задёргался и взвыл от жадности.

— Дома нельзя. — Отмахнулся главарь, широко улыбаясь в бороду. — Бог не дурак, он знает, что в пути и походе всякое случается. А если какой дурак помрёт от голода, когда у него была возможность спастись свининой… Того сразу в ад. В раю дураки не нужны.

— Удобно…

— Практично. — Поправил главарь и закурил. — Понимаешь, есть люди, которые фанатично соблюдают все запреты веры. Есть такие, что даже молятся по пять раз в день. Вот только Богу это всё не надо, это нужно им. Чтобы спать спокойно, чтобы с высока смотреть на других. Много почему.

— А что же нужно Богу?

Сенатор отхлебнул кофе и едва сдержал стон наслаждения. Можно как угодно относиться к Феру и его культуре, но в кофе они мастера. Даже удивительно, как это у них получается, когда лето не такое уж и жаркое. Возможно, влияние Квинта, тем более они одной веры, условно. Молясь одному богу, даже в Квинте, умудряются резать друг друга из-за разных трактовок.

— Богу, а что ему может быть нужно? — Пожал плечами главарь, пригубил кофе, наблюдая, как молодой товарищ добавляет в яичницу приправы. — Он всесилен и всемогущ. Может, ему нужно то же, что и всем родителям?

— Что бы чада стали самостоятельны и свалили из дома?

— Верно! — Ферец засмеялся, и кофе плеснуло на землю. Он выругался и рукой с сигаретой стряхнул капли с рукава.

— Знаешь, — пробормотал Сенатор, оглядывая нового знакомого. — А ты на удивление умён.

— Андерская Континентальная Академия, — ответил бандит, затянулся сигаретой и запил дым большим глотком кофе, — кафедра философии и теологии.

— Да ладно… — пробормотал Сенатор, — мы, выходит, однокашники почти. Правоведение и с факультативом в инженерии.

— Широкие взгляды. — Заметил ферец и, взяв сигарету в зубы, протянул руку. — Анур бен Сагил.

— Келан Сотмар. — Представился Сенатор, пожимая руку. — Я просто любил копаться в своей машине. Да и до сих пор люблю.

Имя, конечно же, не настоящее. Псевдоним, который он придумал, ожидая направления на оперативную работу после учебки. Не сраслось, но имечко осталось, больно звучное получилось.

— Кто же ты такой, Келан? — Спросил Анур, стряхивая пепел под ноги.

— Скажем так, агент Сената, по чрезвычайным происшествиям.

— Шпион.

— Разведчик.

— Как пса ни назови, гавкает одинаково. — Философ-теолог пожал плечами.

Сенатор спорить не стал. Конечно, он далёк от звания разведчика или даже оперативного агента. Просто обстоятельства сложились так. Плохо это или хорошо, уже не важно. Он здесь и должен выполнить работу. Спасти мир и подарить его Андеру.

* * *

Фронт трещит, как согнутая палка. Аяны наращивают давление, перебрасывают силы и крошат отряды Кахаар. К счастью, после ядерной атаки, они перебросили весомые силы, включая новый ДРЛО, на побережье. Так что Бренир может дышать спокойно, за вчера её крыло уничтожило оборону целого города. Сровняла с землёй несколько кварталов, но накрыла ПВО, а после и артиллерию за городом. Путь для армии открыт и новый узел для переброски снаряжения.

Только за эту операцию ей пришло письмо с орденом, подписанное лично королём. Девушка взяла его из рук Граока. Ветеран порывисто обнял и прижал к себе.

— Я горжусь тобой, девочка. — Прогудел он, стискивая Бренир до хруста, и в голосе явственно звенят слезливые нотки.

— С… спасибо… — Выдохнула девушка, чувствуя как концы рёбер касаются лёгких. — Отпусти…

Сидящие в столовой пилоты, её птенцы, разом повернулись к ним и вскинули руки со стаканами.

— Слава лучшему командиру!

Крик прокатился под столовой, теряя осмысленность и превращаясь в вопли радости. Кто-то хлопнул хлопушку, и в воздух взметнулось мерцающее конфетти и цветастые ленты. Бренир подхватили из хватки Граока, усадили на стул и, воздев на плечи, как паланкин древней царицы, понесли по залу. Орден вырвали из рук и бросили в стакан, в который последовательно залили виски, бурбон и вообще всё, что горит. Сверху посыпали перцем.

Девушка засмеялась против воли, а затем от всего сердца. Общее веселье пьянит лучше и быстрее любого пойла. Вокруг улыбающиеся лица, выкрики одобрения… и лица тех, кто ушёл. Это всё её дети. Те, за кого она несёт полную ответственность, кого наставляет и обучает. А она для них мать, что порой ближе, чем родная.

В уголках глаз закипели слёзы, Бренир тайком утёрла их, но стало только хуже. Ну и пусть текут! Пусть все видят, как она счастливы быть тут!

Паланкин завершил круг по столовой, носильщики опустили Бренир за стол и сунули в руку «наградную» кружку. Девушка залпом опрокинула в себя содержимое и задержала дыхание. Орден ощутимо стукнул по зубам. Но она этого не заметила. По глотке в желудок понеслась огненная волна, ошпарила и испарила слизистую, забила дыхание… Перец попал в носоглотку и весь мир превратил в пылающее нечто. Бренир забила кулаком в грудь, выпучила глаза и выдохнула через силу. Вместе с углекислым газом наружу вырвалось столько паров, что будь рядом огонь, получилась бы пламенная струя до потолка.

Притихшие птенцы завопили и бросились обнимать и хлопать по плечам.

Они её семья и она умрёт за них. Бренир выпрямилась и вскинула пустую кружку над головой. Граок взял орден и с широкой улыбкой приколол его к груди, по старой традиции проколов и кожу.

Бренир же, оглядывая собравшихся, вспоминает и павших и… их убийцу. Проклятого труса, на истребители с заломанными крыльями.

* * *

Нирел сел на бревно. Тёмное небо, как купол, посыпанные бриллиантовой крошкой. Сияющие полосы движутся от горизонта до горизонта, пересекают диск луны. Вместе с ними по краю видимости, тянется сияние. Людям досталась самая красивая клетка в самой огромной тюрьме. Нирел выдохнул клубы пара, с каждым днём становится холоднее и снег чаще.

Теперь океан похож на серый кисель. Смотреть на него отвратительно. Но вместе с этим