Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

— когда отец разрешил просителю войти, в кабинете появился губной стражник в темно-сером с малиновой отделкой кафтане и шапке с малиновым околышем. Замерев по стойке «смирно» возле двери, он лихо козырнул и обратился к отцу:

— Простить прошу, боярин! Дозвольте господину приставу записку передать!

Получив разрешение, стражник вручил Шаболдину сложенный вчетверо листок бумаги.

— Десятник Викулов велел срочно прямо в руки!

Развернув листок и пробежав по нему глазами, губной пристав резко помрачнел.

— Филипп Васильевич, Алексей Филиппович, прошу прощения, вынужден срочно отбыть. Вдова Капитонова, что у нас свидетелем проходила, найдена мертвою.

…Я вернулся в библиотеку, но снова настроиться на чтение Левенгаупта получилось не сразу. В голове прочно обосновались самые разнообразные предположения, что же такого могло случиться с вдовой Капитоновой и как ее смерть отразится на расследовании. В любом случае выглядела эта смерть весьма и весьма подозрительно. Но жажда знаний в итоге взяла верх и я снова раскрыл замечательную книгу.

Почерпнув с помощью немецкого профессора еще добрую порцию знаний о том, насколько изобретательны русские в использовании артефактов, я потихоньку подобрался к изложению и иных особенностей проявления магии у моих соотечественников.

Крайне интересными выглядели суждения Левенгаупта о семейственности среди русских одаренных. Например, я узнал, что если в среднем по Европе доля одаренных, имеющих среди живущих одновременно с ними иных одаренных своих близких родственников — прямых предков и потомков, родных, единокровных и единоутробных[13] братьев и сестер — еле дотягивала до двадцати процентов, то у русских этот показатель уверенно зашкаливал за треть, а если считать и родство двоюродное, то соотношение было еще более не в пользу наших западных соседей — двадцать семь и сорок три процента соответственно. Хм, а откуда у Левенгаупта эти сведения? По идее, из официальной статистики. То есть переписи населения здесь регулярно проводятся и их результаты публикуются в открытом доступе. Ну да, точно, вот и соотвествующая сноска. Цивилизация, однако… Но еще удивительнее смотрелись в изложении Левенгаупта данные об отмеченных. Немецкий ученый утверждал, что вероятность рождения отмеченного среди родственников другого отмеченного составляет у русских около половины при среднеевропейских тридцати двух процентах. Тут, правда, он на данные переписей населения не ссылался, ограничившись отсылкой к неким ориентировочным данным. Так, значит статистика по отмеченным здесь если и не составляяет государственную тайну, то в любом случае открыто не публикуется. Интересно, очень и очень интересно… А дальше Левенгаупт напоминал о том, что четверь отмеченных не доживает до двадцати лет, и со ссылкой на опросы, проведенные лично либо заслуживающими доверия исследователями, заявлял что в таком случае прогнозировать рождение следующего отмеченного родственниками этого рано умершего неудачника можно с уверенностью, близкой к шестидесяти процентам для европейцев и к семидесяти пяти процентам для русских.

С этими показателями Левенгаупт вполне правомерно увязывал более высокий, чем в средне по Европе, уровень распространенности у русских семейной магии. Хм, семейная магия? Из гимназического курса естественной истории я помнил, что это что-то вроде магических связей между родственниками с взаимным усилением одаренности при совместных действиях… Надо будет отца попросить растолковать мне это понятнее…

Тут профессор несколько отвлекался на развенчание популярной в Западной Европе теории об «азиатской сущности русских». Хех, и здесь, значит, много кому неймется исключить нас из белой христианской цивилизации? Ну-ну… Начинал Левенгаупт вроде как и не в нашу пользу, напоминая о том, что русские показатели семейственности одаренных довольно близки к средним показателям азиатских областей магических проявлений, в частности, к Кавказской, Туранской, Персидской и Персо-Индийской, но тут же предлагал всем, кто на этом основании готов утверждать, что русские — не европейцы, заодно исключить из Европы ирландцев и греков, у которых уровень семейственности среди одаренных практически такой же, как и у русских а также скандинавов, чья семейственность хоть и не дотягивала до нашей, но все-таки превышала среднеевропейскую.

«Пытаясь исключить русских из числа европейцев, вы, господа, — обращался Левенгаупт к своим оппонентам, — не усиливаете, а только ослабляете Европу. Нашествие с Востока в тринадцатом столетии Русь и Европа смогли отразить, действуя без должной согласованности, фактически порознь. Рано или поздно таковое нашествие обязательно повторится, и его уже ни мы, ни русские поодиночке отразить не сможем. Так является ли разумным отвращать от себя нашего единственного и естественного союзника в предстоящей схватке цивилизаций?». Ну да, ну да. Левенгаупт, вне всякого сомнения, гений. Титан мысли, я бы сказал, причем на полном серьезе. Предвидеть за три сотни лет нашествие арабских и негритянских «бешенцев» и непомерное усиление Китая с Японией, Кореей и прочей примкнувшей к ним Юго-Восточной Азии — это умище. Только вот очень уж ясно читалось в его устрашающих прогнозах стремление получить в лице русских некий мобилизационный ресурс, командовать которым будут из европейских столиц. Пушечное мясо, говоря проще. Оно, спрашивается, нам надо?

…На сей раз вызов к отцу принесла горничная. Как я и предполагал, вернулся Шаболдин.

— Никаких оснований считать смерть вдовы Капитоновой насильственной у нас пока нет, — доложил губной пристав. Губной лекарь Самойлов считает причиною смерти общую телесную, а в особенности сердечную слабость умершей, усугубленную ее преклонным возрастом. Однако же прохождение вдовы Капитоновой свидетельницей по нашему делу вынуждает подробно исследовать обстоятельства поселения оной вдовы в доме Алифантьева, как и вообще ее жизнь. Чутье, его, конечно, к делу не пришьешь, — пристав виновато улыбнулся, — но только что-то тут неладно. Вот что хотите делайте, а сказала нам вдова не все, что знала. Саму ее теперь уже не спросишь, значит, будем спрашивать бумаги. У бумаг и память дольше, нежели у людишек, и помнят они иной раз поболее…

— Ты, Борис Григорьевич, ежели так на каждую вдову отвлекаться будешь, я с тобой точно что-нибудь да сделаю, — угрожающе пошутил отец. — Хоть бы штуцер этот проклятый нашел, что ли…

— Ищем, Филипп Васильевич, ищем, — вздохнул спущенный с небес на землю пристав. — И найдем. Больно ружье дорогое да приметное, не бросят его просто так…

Да, тут не поспоришь. Дорогое и приметное. И что-то подсказывало мне, что именно по этой причине пристав его не найдет. Или найдет, когда уже воры схвачены будут, и штуцер для того лишь и потребуется, чтобы прижать да заставить признаться… Наверное, предвидение мое опять прорезалось.

Глава 20

Больше знаний — больше незнания

Шаболдин не появлялся у нас три дня. Раз уж, по его словам, все было ясно со смертью этой вдовы Капитоновой, то что-то, похоже, оказалось не так с ее жизнью. Ладно, расскажет еще. Отец