Клинков. Последний хаосит 2 - Макс Гато

карты на скамейке, а Иван уже нёс первую порцию горячего, нежного мяса за стол.

Они даже не представляют, как же я сейчас кайфану. Я резво отправился на задний двор, в баню, двигаясь словно жеребец в шорах. Не смотря по сторонам и не обращая ни на что внимание. Влетел по деревянному крыльцу в сложенную из брёвен, приземистую баню. Бросил чистую одежду и полотенце на скамейку, вдохнул пахнущий берёзой тёплый воздух в предбаннике и, не удержавшись, заглянул в парилку. Да так и замер.

В низенькой, почерневшей от копоти комнате со скамьей и печкой, спиной ко мне стояла Весна, прижимая полотенце к груди. Капельки воды стекали с её изящных, тонких плеч и шеи по идеальным линиям чуть выгнутой по-кошачьи спины. И собирались в ямочках на пояснице.

Её ягодицы и стройные икры были напряжены, словно она стоит на носочках. По гладкой, блестящей в тусклом свете коже пробежали мурашки. Весна повернула голову, мотнув слегка вьющимися от влаги волосами. Я почувствовал, как жар расходится по всему телу. В горле пересохло. Я невольно кашлянул, прочищая горло.

— Зайдёшь? — спросила Весна.

В голосе девушки слышались насмешливые и игривые нотки, но мелко, едва заметно дрогнувшая спинка показала — она волнуется…

Я же развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал шаг к двери.

— Максим! — расстроенно выпалила девушка. — Ты куда?

— Дверь закрыть, — коротко ответил я. — Не суетись.

Голос вышел с хрипотцой.

Я закрыл дверь на засов и вернулся к Весне. Девушка уже стояла, обмотанная полотенцем, за порогом парилки, в предбаннике. Её губы чуть подрагивали. Я подошёл ближе и нежно, успокаивающе погладил её по щеке, стирая большим пальцем блестящие капельки влаги. Весна тонкими пальцами прижала мою ладонь к своей щеке, зажмурилась и по-кошачьи занежилась.

— В парилку грязным нельзя, — игриво выдохнула она.

— Ничего, — ответил я, усмехнувшись. — Отмоешь.

Я отступил на полшага и принялся раздеваться. Девушка завороженно смотрела, как я снимаю свою одежду и залезаю в невысокую деревянную кадку с едва тёплой водой.

— Прохладненько, — отвесил я.

Я многозначительно взглянул на Весну. Она сглотнула, молча кивнула и принялась суетиться вокруг. Ковшиком подлила в кадку горячей воды, намылила мочалку, опустилась на колени за моей спиной.

Я подался вперёд. Ловкие пальцы девушки нежно забегали по моей шее, лопаткам и спине. Но она не забывала орудовать и мочалкой. Горячая вода умиротворяла. Жесткие ворсинки мочалки контрастировали с мягкими касаниями Весны. Она закончила со спиной и положила мне руки на грудь, заставив откинуться назад. Я расслабился и прикрыл глаза.

В воздухе витал берёзовый аромат и запах лавандового мыла. Я спиной чувствовал разгоряченное тело девушки. Горячее, сбивчивое дыхание на шее лишь сильнее распаляло.

Весна провела подушечками пальцев по моей груди и спустилась ниже. Мышцы невольно напряглись, а по спине побежали мурашки. Девушка, почувствовав моё возбуждение, игриво пробежалась языком по мочке уха и слегка прикусила её, а затем принялась горячо целовать мою шею.

Перехватило дыхание. Сердце забилось чаще. Даже энергия хаоса внутри меня словно отозвалась на ласки Весны. Затем она царапнула мой пресс жёсткой мочалкой.

— Ой, — невинно прошептала она.

Весна тут же поднялась на ноги, прошлёпала босыми ногами, оказавшись перед кадкой, и замерла. Без её прикосновений и поцелуев по моей коже пробежал холодок. Но от этого кровь закипела лишь сильнее.

Я открыл глаза. Весна сидела на коленях передо мной и смотрела изумрудными, блестящими огоньком и страстью глазами прямо на меня. Она тяжело дышала, а грудь, перетянутая полотенцем, тяжело вздымалась и опускалась.

Весна окунула пальцы в мыльную воду, а затем дунула полными, чуть приоткрытыми губами между пальцев, формируя мыльный пузырь. Он опустился мне прямо на нос и лопнул, заставив меня проморгаться.

Ведьма обворожительно улыбнулась и заправила влажную прядь волос за ухо. Я не сдержался и одним движением смахнул с неё полотенце. Оно упало на пол, обнажая точёную, словно из мрамора, фигуру. Я притянул её к себе, расплескивая воду из кадки во все стороны и накрывая её горячее тело своим.

Я потерял счет времени, но до парилки мы не добрались. Первой баню покинула Весна. Красная и довольная, с блестящими глазами, она чмокнула меня в губы и, слегка пошатываясь, засеменила наружу. Я услышал шорох одежды, звук открывающегося засова и скрип двери.

Вскоре, я и сам оделся и вышел наружу. Прохладный воздух взъерошил еще влажные волосы. Я вдохнул полной грудью. И правда. Кайфанул.

Вот только во дворе попойка уже шла полным ходом. Меня тут же взяли в оборот более поддатые соратники и принялись угощать мясом и горячительным. Надо сказать, что мясо у Ивана вышло просто волшебным. Свинина просто таяла во рту. А соленья и селедка пришлись кстати к напиткам.

Я и сам не заметил, как во дворе появились Роман и Сольвейг. Рома был одет в кафтан с серебристой вышивкой и широкие штаны. Только сапоги были с зауженными носами.

— Как на ярмарку… — улыбнулся Аскольд.

Он вообще был сегодня самым веселым и постоянно болтал с Федором.

Сольвейг же была в обтягивающих кожаных штанах, водолазке по фигуре, меховой накидке и черных полусапогах. Надо сказать, что повседневная одежда только украшала скандинавскую красавицу.

Я встал, чтобы поприветствовать гостей. Я ж сам их и позвал. Мы обменялись приветствиями, а затем Сольвейг тяжело вздохнула и произнесла:

— Вот, значит, какие у вас дела…

— Ладно тебе, — бодро отвесил Рома. — Будет весело!

Он тут же зашагал в самую гущу людей, потирая ладони. Сольвейг же вновь тяжело вздохнула, но присоединилась к нашей попойке. Весна пристроилась под боком, бросая косые взгляды на Сольвейг.

Иван вынес еще одну бочку, на этот раз с медом. И я, оставив Весну, принялся соревноваться с Сольвейг, кто кого перепьет. Как командир против командира.

— Пей! Пей! Пей!

Под крики и гул я хлебал мед, глядя прямо в небесно-голубые глаза Сольвейг. Девушка явно не поспевала за мной. Мед тек по моему подбородку, капая на землю. Я первым поднял рог вверх в победном жесте.

— Соля, ну как так⁈

Слова Романа были последним цельным воспоминанием этого дня. Дальше пошли лишь отрывки.

Вот я спорю с Аскольдом о кораблестроении, отчаянно доказывая, что воздушный флот ничем не хуже морского. А вот Федор и Роман горланят песни под дико фальшивую мелодию непонятно откуда взявшийся лютни. Играла, кстати, Сольвейг.

Я моргаю и Сольвейг бросает кинжалы на спор