Последний Хранитель Империи - Сергей Леонидович Орлов

Я небрежно кинул на стол пять золотых рублей — вступительная ставка.

— Благодарю, — я опустился на стул и принял карты от крупье.

Игра пошла быстро и напряжённо. Я не форсировал события, давая себе время освоиться и присмотреться к противникам. Граберский играл отчаянно и нервно, постоянно повышая ставки. Старик с моноклем был холоден и расчётлив, никогда не рискуя больше, чем было необходимо. Остальные трое были обычными любителями — богатыми, но не особенно умелыми.

Я начал постепенно увеличивать агрессию, выигрывая одну партию за другой. Фишки перед другими игроками таяли, как весенний снег, а моя стопка росла с каждой минутой. Я флиртовал с девушками, которые окружили стол, заказывал шампанское всем желающим, громко комментировал каждую удачную комбинацию.

— Вам везёт, молодой человек, — заметил старик с моноклем, проигрывая мне очередную партию.

— Это не везение, — я подмигнул ему. — Это талант.

Краем глаза я заметил движение у входа в зал. Туда, где находились вип-столы, проходил мужчина средних лет с властным лицом и холодными глазами. Василий Пахомов. Он был одет в безупречный чёрный костюм, на его пальцах поблёскивали массивные перстни.

Наши взгляды на мгновение встретились, и я позволил себе самодовольную улыбку. Он едва заметно кивнул и скрылся за тяжёлой бархатной портьерой, ведущей в отдельный кабинет.

— Джентльмены, — я поднялся из-за стола, забирая выигрыш, — это было увлекательно, но мне пора попытать счастья в более… интересной компании.

Граберский, проигравший мне около сотни рублей, выругался сквозь зубы.

— Вольский, ты щенок! — выкрикнул он мне вслед. — Думаешь, если выиграл пару ставок, то стал большой шишкой?

Я даже не обернулся, направляясь прямиком к вип-залу. Около входа дежурили два охранника, но, к моему удивлению, они без возражений пропустили меня внутрь. Видимо, Пахомов уже распорядился.

Внутренний зал был меньше и роскошнее основного. Здесь играли по-настоящему большие люди — те, кто мог позволить себе проиграть за ночь больше, чем обычный человек зарабатывал за год. В центре стоял покерный стол из красного дерева, инкрустированный перламутром и слоновой костью.

За покерным столом из красного дерева сидело несколько человек, но выделялся один — в центре, с идеально ровной спиной и холодным, оценивающим взглядом. Василий Пахомов. Он перебирал фишки длинными, ухоженными пальцами, не поднимая глаз от стола. Когда я подошёл, он едва заметно махнул рукой, и все остальные игроки мгновенно поднялись и покинули зал, словно по невидимой команде.

— Присаживайтесь, господин Вольский, — произнёс Пахомов, жестом указывая на стул напротив. — Я давно наслышан о ваших… талантах.

Я опустился на стул, стараясь выглядеть расслабленно. В «Императорском клубе» — нейтральной территории для всех влиятельных людей столицы — даже Пахомов не мог позволить себе нарушить неписаные правила. Здесь я был в относительной безопасности, и мы оба это понимали.

— Польщён вашим интересом, — ответил я, принимая колоду карт от подошедшего крупье. — Хотя не могу понять, за что удостоился чести играть с самим Василием Пахомовым.

Он позволил себе тонкую улыбку.

— Считайте это… профессиональным любопытством, — он начал тасовать карты с непринуждённой элегантностью опытного игрока. — Мне говорили, что вы умеете читать противников лучше, чем любой медиум.

— Просто внимательно слежу за деталями, — я улыбнулся в ответ.

Пахомов сдал карты, и игра началась. Мы делали ставки, повышали, сбрасывали, и с каждым ходом напряжение нарастало. Он был хорош — чертовски хорош. Его лицо оставалось непроницаемым, движения — выверенными до миллиметра. Но я не зря считался лучшим картёжником Петергофа.

— Интересно наблюдать за вашей игрой, — заметил Пахомов, повышая ставку на тридцать золотых. — Всегда познавательно видеть, как играют… те, кто не боится рисковать.

— Жизнь — это вечный риск, — я без колебаний поддержал его ставку и добавил ещё двадцать. — Особенно в нашем случае, не так ли?

— И почему же? — его глаза сузились, как у хищной птицы.

— Потому что вам любопытно, — я показал свою комбинацию — каре тузов. — А любопытство — ваша слабость.

Пахомов посмотрел на мои карты, затем выложил свои — фулл-хаус из королей и десяток. Я забрал банк, и его глаза на мгновение вспыхнули чёрным огнём.

— Смелое заявление, — произнёс он, пока крупье собирал карты для новой партии. — Хотя, должен признать, не лишённое оснований. Вы меня заинтриговали, господин Вольский.

— Зовите меня Арсений, — я позволил себе нахальную улыбку. — Мне кажется, мы с вами можем перейти на более неформальное общение.

Пахомов рассмеялся — коротко и сухо, как треск пистолетного выстрела.

— Арсений, значит, — он кивнул. — Что ж, я даже начинаю понимать, почему Корнилов так вами интересуется.

— А вы? — я поднял глаза от карт. — Почему вы мной интересуетесь?

— Потому что вы украли то, что принадлежит мне, — его голос стал холоднее льда. — Артефакт. За который один аравийский шейх был готов отдать двести тысяч рублей золотом.

— Вот как? — я хмыкнул, сохраняя невозмутимость. — Должно быть, какое-то недоразумение. Я обычный студент, а не расхититель гробниц.

Пахомов выложил карты, не сводя с меня взгляда. Стрит-флеш. Я сбросил свои, признавая поражение в этой партии.

— Вы слишком много знаете для студента, — заметил он, забирая выигрыш. — И слишком нагло ведёте себя для человека, которого видели в центре Петербурга во время… определённых событий.

— Не стану отрицать, что оказался не в то время не в том месте, — я пожал плечами, принимая новые карты. — В Петербурге столько интересного происходит. Особенно по ночам.

— И теперь? — Пахомов поднял ставку вдвое.

Я поддержал его ставку и добавил ещё пятьдесят золотых, почти всё, что у меня было.

— Теперь я просто хочу прояснить ситуацию, — я сделал паузу, внимательно наблюдая за его реакцией. — На меня охотятся люди Корнилова, какие-то арабы в тюрбанах, а теперь, похоже, и ваши. Все хотят какой-то артефакт, о котором я имею весьма смутное представление.

Лицо Пахомова осталось невозмутимым, но на долю секунды в глазах мелькнуло что-то похожее на недоверие.

— Ва-банк, — я выложил все оставшиеся фишки на стол одним решительным движением. — Давайте сыграем по-настоящему, Василий Дмитриевич. На кону информация — о Корнилове, о вашем артефакте, и о том, почему за этим всем охотится половина Петербурга. Но если выиграю я, то вы оставите в покое и меня, и