Джеймс Дашнер - БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ

Глаза у Чака стали огромными и тёмными, словно ему только что открыли самый главный секрет во вселенной.

— Точно, откуда свет? Что вообще творится, Томас?

Томас сжал пальцами плечо младшего товарища. Он остро чувствовал свою беспомощность.

— Ни сном ни духом, Чак. Ни черта не понимаю. Но, думаю, Ньют с Алби разберутся.

— Томас! — послышался окрик Минхо — к ним бежал Страж Бегунов. — Кончай прохлаждаться с Чаки и пошли! Мы уже выбились из графика!

Томас оцепенел. Ему почему-то казалось, что раз всё пошло кувырком, то и рабочее расписание тоже должно идти лесом.

— Как, вы собираетесь в Лабиринт? — озвучил Чак его вопрос, чему Томас был несказанно рад.

— Конечно, шенк! — отрезал Минхо. — А тебе не пора ли начать срань вывозить? — Он перевёл глаза с Чака на Томаса: — Если уж на то пошло, то теперь у нас даже ещё больше причин делать своё дело! Если солнца больше нет, то скоро и растения, и скот перемрут. Я так думаю, что наше положение становится более отчаянным.

Последнее утверждение поразило Томаса до глубины души. Несмотря на все свои идеи — те, которыми он поделился с Минхо — ему вовсе не так уж хотелось переиначивать весь устоявшийся порядок жизни Приюта. Его охватило возбуждение пополам со страхом, когда до него дошло, о чём толкует Минхо:

— Ты хочешь сказать — мы останемся там на ночь? И тщательнее исследуем стены, когда они начнут двигаться?

Минхо покачал головой.

— Нет, пока ещё нет. Но, может быть, скоро. — Он бросил взгляд в небо. — Мля, сплошная фигня с самого утра. Давай, двигаем!

Томас с Минхо похватали свои рюкзаки и молниеносно уплели завтрак. За всё это время Томас и двух слов не сказал. Его мысли постоянно кружились вокруг обесцветившегося неба и странных слов Терезы — во всяком случае, он считал, что это она говорила с ним, — словом, ему было не до разговоров.

Что она имела в виду, говоря «конец»? Томас никак не мог побороть в себе стремление рассказать кому-нибудь об услышанном. Впрочем, почему кому-нибудь? Всем!

Но, во-первых, он не понимал смысла её слов, а во-вторых, не хотел, чтобы другие знали, что он мысленно общается с незнакомкой. Они наверняка подумают, что он свихнулся, и, чего доброго, засадят под замок — на этот раз навсегда.

После долгих колебаний и раздумий он решил держать язык за зубами. Начался его второй тренировочный день со Стражем Бегунов — под бледным и безжизненным небом.

Они наткнулись на гривера, ещё не достигнув Двери из восьмой секции в первую.

Минхо был на несколько футов впереди Томаса. Он едва успел завернуть за очередной угол, как вдруг остановился, словно налетев на невидимую стенку; казалось даже, что его ноги проехались по камню — так резко Страж затормозил. Он отпрыгнул назад, сгрёб Томаса за грудки и притиснул к стене.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, приложив палец к губам, — там впереди — проклятый гривер.

Он отпустил Томасову майку и сделал шаг назад, потом на цыпочках подобрался к углу коридора. Очень медленно высунул голову из-за угла. Томас едва сдерживался, чтобы не крикнуть ему: «Осторожно!»

Минхо отдёрнул голову назад и взглянул на Томаса. Всё так же тихо прошептал:

— Он просто торчит там и всё. В точности, как тот, дохлый, на которого мы тогда напоролись.

— И что будем делать? — еле слышно шепнул Томас, пытаясь заглушить царящую в душе всепоглощающую панику. — Он направляется к нам?

— Нет. Ты что, глухой? Я же сказал — торчит там, как мёртвый.

— Ну и что? — Томас с досады развёл руками. — Что нам теперь делать? — повторил он. Находиться так близко от гривера, не важно, живого, дохлого или просто отключившегося — эта мысль вовсе не грела.

Минхо раздумывал несколько секунд, потом сказал:

— Нам надо попасть в свою секцию, а другого пути нет. Давай пока понаблюдаем. Если он кинется за нами — побежим обратно, в Приют. — Он снова выглянул из-за угла и тут же бросил взгляд из-за плеча на Томаса: — Вот чёрт, он испарился! Пошли!

Страж не стал ждать ответа. Не обратив внимания на застывшее от ужаса лицо младшего Бегуна, он бросился туда, где только что видел гривера. Томас не послушался своих яростно сопротивляющихся инстинктов и рванул следом.

Они пролетели вдоль длинного коридора, повернули налево, затем направо. Около каждого угла они приостанавливались, чтобы Страж мог сначала выглянуть из-за угла. И каждый раз он оборачивался и шептал Томасу, что видел только зад гривера, исчезающий за следующим поворотом. Так продолжалось десять минут, пока они не добрались до длинного прохода, открывающегося Обрывом. Дальше было только безжизненное небо. И, как оказалось, к этому-то небу гривер и направлялся!

Минхо остановился так внезапно, что Томас на полном скаку врезался в него и чуть не сбил с ног. Ребята с изумлением наблюдали, как далеко впереди страшная тварь, цепляясь шипами за выбоины в полу, катилась по коридору, а потом слетела с Обрыва — прямо в серую пропасть. Чудище исчезло из глаз, словно тень, растворившись в серой мути.

ГЛАВА 35

— Значит, точно... — изрёк Минхо.

Томас стоял рядом с ним на краю Обрыва, уставившись в серое ничто. Кругом была лишь пустота, справа, слева, внизу, вверху — нигде ничего, насколько хватало глаз, лишь пустота, пустота, пустота.

— Что точно? — спросил Томас.

— Мы видели подобное уже три раза. Это неспроста — вот что точно.

— Ага. — Томас понимал, что имел в виду Страж, но всё равно ждал объяснений.

— Дохлый гривер, которого я нашёл — он тоже бежал сюда, и мы так и не увидели, чтобы он вернулся или углубился дальше в Лабиринт. А потом эти мерзавцы, которых мы заманили и сбросили с Обрыва...

— Заманили? — переспросил Томас. — Теперь я бы этого не сказал.

Минхо задумчиво посмотрел на него.

— Гм-м... Ну да ладно, всё равно. Теперь вот это — пропасть... — Он указал в пустоту. — У меня больше нет сомнений — гриверы каким-то образом могут покидать Лабиринт этим путём. Скажешь, сказки? Так и исчезновение солнца тоже из той же сказки.

— Если они могут уходить этим путём, — подхватил Томас, — то и мы можем! — Его охватило радостное возбуждение.

Минхо засмеялся.

— Опять тебе не терпится расстаться с жизнью! Охота отправиться на прогулку с гриверами? В их кафешку зайти, сэндвичи пожевать? Они из тебя их быстренько наготовят — целую гору!

Радость Томаса слегка увяла.

— У тебя есть идея получше?

— Не всё сразу, Чайник. Пошли, наберём камешков и как следует всё разведаем. Здесь должно быть что-то вроде потайного выхода.

Ребята принялись обшаривать углы и закоулки Лабиринта. Ковыряясь в трещинах стен и сбрасывая на пол куски отколовшейся кладки, им удалось набрать довольно солидную кучу осколков, которые они затем подвинули к самому краю пропасти, после чего уселись, свесив ноги с Обрыва. Глянув вниз, Томас не обнаружил ничего, кроме серой мути.

Минхо вытащил блокнот и карандаш и положил на землю рядом с собой.

— Так, надо всё хорошенько зарисовать и записать, да зазубри наизусть, дырявая твоя голова! Если выход закрывает какая-то оптическая иллюзия, то мне как-то не хочется слететь с катушек, когда первый шенк попробует прыгнуть в эту самую иллюзию.

— И этим шенком, само собой, будет Страж Бегунов! — пытался шутить Томас — чтобы скрыть свой страх. Они находились в непосредственной близости от того места, откуда в любой момент могли вынырнуть гриверы, и от этой мысли юношу пробивал холодный пот. — Не бойся, мы снабдим тебя шикарной верёвкой.

Минхо выбрал камешек из кучи.

— Ага, как же. Ладно, остряк, давай швырять камни по очереди и зигзагом, взад-вперёд. Если там есть какой-то волшебный выход, то с камнями номер тоже должен пройти — исчезнут.

Томас подхватил камешек и бросил его влево — туда, где левая стена коридора примыкала к краю обрыва. Зазубренный осколок падал и падал, пока не растворился в серой пустоте.

Настал черёд Минхо. Он швырнул свой камень примерно на фут дальше, чем Томас. Потом снова Томас — ещё на фут дальше. Потом снова Минхо. Все камни упали в бездну. Томас педантично следовал задумке Минхо, так что они бросали до тех пор, пока не обозначили линию, протянувшуюся на добрый десяток футов от края Обрыва. Затем стали целить на фут вправо от этой воображаемой линии, начиная от дальнего конца и прокладывая линию по направлению ко входу в Лабиринт.

Все камни падали. Ещё одна линия наружу, потом линия внутрь. Все камни падали. Они забросали уже всю левую половину лежащего перед ними пространства, из расчёта расстояния, на которое кто-либо — или что-либо — мог прыгнуть. С каждым броском Томас испытывал всё большее и большее разочарование, пока окончательно не впал в уныние.

Он не мог не упрекнуть себя: вся затея с самого начала была лишена смысла.