На краю жизни - Ханна Ким

– Не плевать. – Аккуратно сложенный плед оказывается поверх рюкзаков. – Но у меня тоже есть принципы, которым я всегда буду следовать.

Марго отталкивает его от себя – не сильно, но ощутимо – и упирается обеими руками в ковер, которым устелено дно багажника. Скрипит зубами, жует губы и злится. Не на Макса даже – на ситуацию в целом. Ведь они уже не могут повернуть назад. А это означает только одно: человек с раненой рукой, так и не успевшей зажить до конца, будет принимать участие в операции, которая неизвестно чем вообще закончится.

– Она все еще болит, но жить можно. – Макс поднимает левую руку и вытягивает вперед. – Мне уже не нужна повязка. Стрелять смогу.

– Да какая разница?! – психует Марго. – Ты думаешь, дело только в том, сможешь ты стрелять или нет?

– Я поведу дальше, – слышит она Лив откуда-то сбоку, а следом – хлопок двери.

Девушка и правда залезает на место водителя и высовывается в окно, пару раз машет рукой, подавая знак Нейту, который затормозил следом за ними. Лив переключает передачу, и машина трогается с места.

– Я иногда так тебя ненавижу. – Марго склоняет голову.

А в ответ не слышит уже ничего – Макс обнимает ее одной рукой, крепко прижимая к себе. Дышит горячо на ухо, а потом тихо смеется. Марго коробит еще сильнее, потому что, блять, почему ты ржешь, шакал? Что здесь смешного? Мы, возможно, на убой едем, а ты веселишься.

Макс отстраняется и бросает взгляд вбок – на Дина, который повернул голову, разглядывая их.

– Неужели вы сразу его не заметили? – с поддельным удивлением спрашивает он.

– Ты что?.. Ты?.. Ты его видел?! – Марго почти переваливается через сиденья, чтобы броском кобры добраться до чужого лица и исцарапать, но Макс ее удерживает.

– Он знал. Он и Юджин.

– Он поэтому не дал мне рюкзак засунуть?

– Да. Чтобы ты не заметила меня.

– А этот? Ты только вчера смерти ему желал, а сегодня уже все, друзья навеки? – Марго до того сильно корчит лицо, что скоро нервы защемит.

– Ты забыла, что он у нас любитель подслушивать. – Макс ухмыляется.

Дин медленно салютует, приставив ладонь ко лбу, а затем отворачивается, кажется, теряя к ним всякий интерес. Марго – отчаянно пузырится негодованием.

– Здорово подушки под одеяло запихал. Я реально подумала, что это ты, – сдается она спустя минуту.

– Рад стараться.

– Если сдохнешь – я тебя сама прибью.

– Звучит хуево.

Они едут в тишине около часа. Лив молча ведет машину, даже не бросая взгляды на них через зеркало заднего вида, Дин продолжает таращиться в свое чертово окно, Марго – сидит в кузове багажного отделения, вытянув ноги вперед и крепко держась за руку Макса, который запрокинул голову назад с закрытыми глазами. Он не спит – Марго знает, – потому что ее руку сжимают в ответ, не расслабляя пальцы ни на секунду.

Что теперь делать с этим? Мириться? Подстраиваться? Менять весь план? Она поворачивает голову, врезаясь взглядом в чужой профиль. Часто так бывает, что в попытке уберечь самое дорогое мы сажаем его за решетку, лишая права выбора. Прячем в клетку, у которой прутья хоть и золотые, но никому не нужные. Каждый сам вправе решать, что делать со своими крыльями: сложить их или расправить.

Но ведь у Макса крыло всего одно сейчас.

– Мы будем на месте примерно через десять минут, – оповещает всех Лив, сверяясь с навигатором.

– Отлично, а то у меня уже жопа квадратная стала, – радостно откликается Макс.

И отпускает руку Марго. Переваливается через спинки сидений, пробираясь вперед, и смотрит в лобовое стекло. Марго глядит тоже – город где-то там, вдали. Она слишком хорошо запомнила эту дорогу в прошлый раз.

– Напоминаю, – она сурово глядит на Макса, – а кому-то говорю впервые, что…

– Да расслабься, я все слышал, – отмахивается тот.

– Тогда просто напоминаю, – Марго буквально силой мысли заставляет опуститься свою руку, которая тянется залепить ему подзатыльник, – что сначала мы должны проверить те здания на въезде. Если там есть зараженные – прибить их. До полудня еще три часа, так что управиться успеем.

– Ты все еще уверена, что хочешь остаться одна? – осторожно уточняет Лив.

– Конечно, она уверена, – говоря это, Дин не отрывает взгляда от окна. – Зачем вы спрашиваете по сто раз? Она если решила, то скорее себя саму сожрет, чем пойдет наперекор своим словам.

Девушка мельком смотрит на него; в зеркале заднего вида Марго замечает ухмылку на лице Лив. Она так бесит в подобные моменты, даже больше Макса, – тот хотя бы в глаза смотрит, светя своими погаными усмешками. А эта будто всему миру сразу показывает свое великое знание – словно она вторым Буддой стала, познав устройство Вселенной. Которая, признаться, плюнула им всем в лицо.

– Не вздумайте лезть, – предупреждает Марго. – Только если поймете, что настали полные кранты. Ясно?

Макс перевешивается обратно через сиденья, вытаскивает откуда-то из-под вороха чужих вещей свою сумку; одним движением расстегивает ее и достает винтовку. Улыбается криво, взглядом говоря, мол, не переживай, пока я тут, никаких крантов не будет. Марго же эту винтовку хочется затолкать ему в задницу.

Лив резко дает по тормозам, выворачивая руль. Машина останавливается боком к каким-то деревянным ящикам, сваленным горой недалеко от въезда в город. Марго от неожиданности нехило так заносит в сторону, и она буквально ложится на Макса.

– Тебя кто водить учил?!

– Явно не ты. – Макс отбрыкивается от ее тела. – Слезь, руку придавила!

Лив жмет плечом и распахивает дверь; Дин оглядывается на них и тоже вылезает из машины.

– Мэг учила. Вот точно. – Марго стучит зубами и пинает Макса, пробираясь к двери.

Буквально минута – и все собираются возле первой машины. Эмоции Нейта прочитать невозможно: стоит с каменным лицом, глядя то на Макса, то еще на кого. Мэг поправляет свою извечную кепку, а затем разворачивает ее козырьком назад; цокает языком, явно желая что-то сказать, но обходится без комментариев – привычно, – но зато не обходится Лив:

– Нам нужен другой план, потому что присутствие Макса все меняет.

– Я, по-твоему, что, калека? – Он смотрит на нее как на предателя.

– Мы должны уменьшить риски.

– Да что ты как курица-наседка? – Мэг засовывает обе руки в передний карман толстовки. – Он живучий, как таракан, что с ним станется?

– Ты совсем идиотка? – злится на нее Лив. – Его рука еще не зажила до конца.

– Может, и не зажила, но он вполне может ею пользоваться.

– Ты хоть когда-нибудь волнуешься за кого-то, кроме себя и брата? – Она режет взглядом по чужой фигуре, а затем разворачивается и идет вперед, по пути доставая из-за