Шутки Богов. Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов

class="p1">Соль Хва села первой – по привычке справа от него, молча – но с мягким, тёплым взглядом. Хун Линь осторожно расположилась напротив, словно всё ещё примеряя новую роль. Ло Иньюй задержалась на мгновение, а затем села слева – чуть ближе, чем нужно. Никто не говорил. Пока Андрей сам не разлил по чашам чай – ровным, неспешным движением, как хозяин, который давно ждал этого мгновения.

– Я… благодарен, – сказал он тихо, – не за то, что вы пришли. А за то, что остались, даже когда могли уйти.

Хун Линь слегка усмехнулась:

– Ты говоришь так, будто хоть одна из нас… действительно собиралась уйти.

Иньюй приподняла бровь и посмотрела на неё – скорее с легким вызовом:

– Ты же первая хотела использовать его в своих играх, не так ли?

– Не больше, чем ты. – Спокойно парировала Хун, но взгляд не отвела. В воздухе – тонкий электрический щелчок.

Соль Хва мягко вздохнула, поставив чашу:

– Давайте хотя бы сегодня… не соревноваться. Сегодня ведь не о прошлом. А о нас.

И впервые две соперницы ничего не ответили. Андрей, глядя на них, неожиданно улыбнулся – и в этой улыбке было не спокойствие Владыки Пути, а тёплая, почти мальчишеская искренняя радость.

– Вы знаете… такое чувство, будто только сейчас я действительно… вернулся домой.

Все трое на мгновение замолчали.

Соль Хва тихо опустила глаза, но улыбка коснулась её губ. Хун Линь отвернулась к озеру – чуть смущённо. Иньюй молча протянула руку и мягко коснулась его рукава под столом – так, чтобы никто не увидел, но чтобы он чувствовал.

Под вечер они просто сидели, пили чай, тихо разговаривали – и даже эти лёгкие искры ревности становились не колючими, а тёплыми – как подтверждение, что каждая из них действительно здесь – его Род.

В небесах над ними медленно догорал зелёный шлейф молний Суда – как память и как благословение.

……….

Поздней ночью озеро затихло, лотосовый павильон погрузился в мягкое серебро. После общего чаепития три женщины ненадолго разошлись – кто-то просто пройтись по дорожке, кто-то – перевести дыхание. Андрей остался на скамье у воды.

Соль Хва подошла к нему первой. Тихо, как всегда. Остановилась рядом и долго смотрела на отражение луны.

– Я раньше думала, что сильный – тот, кто ведёт за собой, даже если любимые не готовы…

Она повернула голову, мягко улыбнувшись:

– Теперь понимаю, что сильный – это тот, кто не отступит, даже если рядом никто не останется.

Она подняла свою нежную руку, осторожно коснулась его плеча:

– Просто… если вдруг придется снова пройти через Небесный Суд – не делай этого в одиночку. Хорошо?

Андрей молча взял её руку в свою – и просто сжал, без слов, как обещание.

Пока Соль Хва уходила вглубь сада, Хун Линь вышла из тени к павильону – без кареты, без стражи, без короны. Она встала немного в стороне, словно не решаясь подойти. Но всё-таки шагнула ближе.

– Когда-то я думала… что могу управлять тобой, если стану ближе. – Потом немного замялась и коротко вздохнула. – Сейчас… я впервые понимаю, что хочу быть рядом – не для власти. А просто… быть рядом.

Она глянула на него с вызовом – будто признание далось через боль:

– …Андрей.

Он поднял взгляд – впервые услышав своё имя от неё без титула. И этого было достаточно – Хун Линь не выдержала и быстро отвернулась… но угол её губ дрожал от сдержанной улыбки.

Последней подошла Иньюй. Она не стала садиться. Просто остановилась позади него – и тихо сказала:

– Я… ревную.

Он чуть повернулся. Она продолжила, не поднимая глаз:

– Не к ним… даже не к дракону. А к этому миру. Потому что он заберёт тебя у нас, если однажды ты выберешь его вместо нас.

Наконец она подняла взгляд – и в нём не было гордости:

– …но даже если это случится – я все равно буду стоять рядом. Потому что ты достоин того пути.

Андрей не стал отвечать долгой фразой. Он просто поднялся, подошёл и обнял её, прижимая к себе – так, как только может тот, кто прошёл Небесный Суд между жизнью и любовью. Иньюй на миг растерялась – а потом тихо, почти шёпотом ответила:

– …тогда иди своим путём. И мы – пойдём рядом.

Так заканчивалась первая ночь их нового Рода. Без интриг. С болью, с ревностью, но – и с откровенной, живой близостью, которую не разрушит ни Суд, ни боги.

А в глубине озера драконья тень впервые улыбнулась.

…………

Первый рассвет после признания Рода был не похож на все прежние. Не вспышкой света, а мягкой, почти ласковой волной вся долина проснулась – как будто сама земля подняла веки.

Андрей встал раньше всех. Без тяжёлых доспехов, без боевых печатей – он вышел на террасу пагоды и тихо вдохнул, словно приветствуя мир, который теперь действительно стал его домом. Прямо на гладкой площадке перед озером он провёл пальцем по камню и начертал четыре знака:

“Кровь”

“Клятва”

“Сердце”

“Род”

Они загорелись белым светом, протянулись глубже в землю и начали собирать Ци по всей долине – точно так же, как сердце собирает кровь во все сосуды. Камень под знаками начал раскрываться, словно живой цветок, и в самом его центре поднялась небольшая площадка из светло-серого нефрита. Это была основа – Алтарь Рода. Но Андрей не вложил в неё ни капли собственной силы. Он просто повернулся – и протянул ладонь в воздух. Всё вокруг отреагировало. Одна нить Ци пришла от озера, где цвели золотые лотосы… Вторая – от драконьей пагоды… Третья – от самого обелиска Небесного суда…

Только после того, как долина сама передала ему свою силу, он поднял руки для начала формирования печати.

– Алтарь не должен принадлежать мне. – Сказал он тихо. – Он должен принадлежать… Нам.

И, как будто услышав эти слова, по разным тропам, идущим по склонам, показались женские силуэты. Соль Хва – вышла без обуви, босой по утренней траве, словно родилась в этом месте. Хун Линь – в лёгком, но уже не княжеском облачении. Иньюй – в строгом, но расстёгнутом верхнем халате, без символов рода – как обычная женщина.

Они молча подошли и встали рядом, без слов понимая, что пора – вложить свою силу тоже. Хун Линь первой протянула ладонь к алтарю:

– Кровь Хун. Для дома.

Потом также сделала и Соль Хва:

– Сердце семьи Соль. Вместе.

Ло Иньюй на секунду задержалась… И, слегка улыбнувшись, сказала:

– И клятва семьи