Царства смерти - Кристофер Руоккио

голове все равно зазвенело, однако я только усилил хватку, переместив ладонь от запястья Смотрока к рукояти меча из высшей материи.

Моего меча.

Пальцы нащупали двойной переключатель, и пентакварковые барионы, из которых состоял клинок, активировались. В сумраке разлилось бело-голубое сияние. Смотрок взвизгнул и выпустил меч – и лишь благодаря каким-то невероятным усилиям и взмахам рук не упал. Прежде чем Перевозчик успел снова ударить меня, я наставил на него меч. Угроза была, по сути, пустой. В моем состоянии даже встать было почти невозможно. Перед глазами висела пелена, голова болела так, что я почти не сомневался – у меня сотрясение мозга.

– Отойдите, – сказал я, сражаясь с корявой лотрианской грамматикой. – Человек человеку не враг.

– Лжец! – крикнул подросток, потирая ушибленное запястье.

Я отключил оружие, но не опустил рукоять и этим же кулаком стукнул себя в грудь:

– Адриан.

Сказать «меня зовут…» было невозможно.

Я стукнул еще раз:

– Адриан.

Кажется, до высокого мужчины дошло.

– Перевозчик, – указал он на себя, а затем на своего друга, который со сжатыми кулаками и шальным взглядом все-таки был больше похож на сердитого мальчишку, чем на девчонку. – Смотрок.

– У вас есть имена… – машинально произнес я на галстани и едва не рассмеялся.

Хотелось бы мне увидеть в тот момент лицо Лорса Таллега. Несмотря на весь его интеллектуальный утопианизм и мечты об идеальной «Лотриаде», человечество все равно пробивало себе путь, как сорняки сквозь цемент. Его идеальное будущее могло растоптать человеческую природу и гордость, но корни человека были глубже, и выкорчевать их никому не под силу.

– Stoh? – спросил Перевозчик.

«Что?»

В лотрианском не было слов, обозначающих «имя», а также местоимений «ты» или «твой».

– Перевозчик, – указал я свободной рукой на мужчину, а потом на себя. – Адриан.

– Ад…риан? – повторил он.

Моя голова резко закружилась, и я снова растянулся в грязи. Немного полежал, пока сознание не прояснилось и окружающие детали не стали четче. Я распластался на искусственном намыве, ногами в коричневой воде. Надо мной не было неба, только ржавчина и заросший плесенью бетонный потолок, под которым тянулись трубы. Единственным источником света были древние диодные лампы, рыжие и тусклые.

– Человек говорит… ne lothtara, – сказал я.

«Неправильно».

Связь между словом lothtara – «правильный» и словом Lothriad была очевидна. Я надеялся, что находчивого члена партии, который переписал лотрианский словарь, чтобы создать эту связь, щедро наградили. Но скорее всего, его расстреляли, а поправку сделали непреложной истиной.

К моему удивлению, Перевозчик сердито сплюнул.

– Lothtara! Lothriad! – бросил он. – Это все для pitrasnukni.

– Для членов партии, – понял я. – А эти люди… – указал я на Перевозчика и Смотрока, – zukni? Zuk?

Перевозчик кивнул. Смотрок пришлепал поближе и встал рядом с высоким рабочим.

– И пусть никто не сидит без дела! – с поразительным сарказмом и горечью воскликнул мужчина.

Это была первая цитата из «Лотриады», которую я от него услышал. Он указал на машину, которая была отчасти лодкой, отчасти санями, загруженную металлоломом. Машина почти наполовину погрузилась в ил, в котором лежал и я.

– Перевозчик и Смотрок собирают металлолом в стоках канализации, – пояснил он.

Сборщики мусора.

– Канализация? – Я посмотрел на грязь, в которой лежал, и порадовался, что в комбинезоне нет протечек.

«In sterquiliniis invenitur, – вспомнилось мне изречение алхимиков. – В грязи все найдете».

Я едва не рассмеялся. Вот уж действительно, пробил дно.

– Утопленник может встать? – спросил Перевозчик и протянул мне руку.

Он был сильнее, чем казался. Не мускулистый, но жилистый. С его помощью я освободился от грязи, а когда выбирался на бетонный склон, в глазах помутилось, я споткнулся и снова упал на четвереньки. В ушах громко пульсировала кровь. Я крепко сжал меч Олорина, с опаской глядя на две тени – мужчины и ребенка, – нависшие надо мной.

Мне нужно было вернуться в посольство – к Валке, Бандиту и Паллино. Но я даже встать не мог и почти ничего не видел.

– Нужно предупредить… остальных, – сказал я, с трудом выражая мысли с помощью ограниченного лотрианского словаря.

Как я мог объяснить, что мои друзья в опасности, если нельзя было даже объяснить, кем они мне приходятся?

– Люди умрут.

– Адриан умрет, – присел рядом со мной Перевозчик. – Адриан ранен.

– Магда поможет, – добавил Смотрок.

– Магда? – несколько задумчиво переспросил высокий мужчина.

– Кто такая Магда? – сказал я, разворачиваясь лицом к своим новым спутникам.

Перед глазами поплыло. Точно, сотрясение.

– Врач, – подал мне руку Перевозчик.

Если бы мое сознание не помутилось, я бы, наверное, восхитился тому, как эти zuk обходили ограничения своего языка, отсутствие местоимений и обращений и даже идентичности в целом, давая друг другу имена. Я бы также наверняка задумался над именем Магда. Смотрок и Перевозчик были простыми именами, скорее, прозвищами, относящимися к их работе. А вот Магда была именем другого сорта. Античным, совсем не лотрианским.

Я принял руку Перевозчика, и тот, опершись на палку, поднял меня на ноги. Я засеменил, прикладывая все усилия, чтобы не выпустить рукоять меча Олорина, и ему пришлось поддержать меня.

– Надо найти кран и ополоснуть утопленника! – со смехом воскликнул Перевозчик. – Воняет.

Внутрь шлема запах не проходил, но я не сомневался, что он прав. Грязь, покрывавшая меня с ног до головы, наполовину состояла из нефтяных отходов, наполовину – из отходов человеческой жизнедеятельности. Удивительно, но высокий zuk даже не морщился, впрочем, полагаю, они с ребенком почти все время проводили в этих канавах в поисках металлолома.

Мы были под Ведатхарадом, глубоко в тоннелях, построенных еще до возведения куполов. Предки предков современных лотрианцев, высадившиеся на Падмураке много тысячелетий назад в ходе великого переселения, проложили эти тоннели с помощью взрывчатки, лазеров и мощных машин. Они выложили их цементом и сталью и набились внутрь, как муравьи, как сьельсины на темной заре своего рождения. Быть может, житье в тоннелях и суровый, почти безвоздушный климат Падмурака и подтолкнул их на создание столь жесткой системы социального контроля. Вспоминая эти тоннели теперь, я также представляю vuli, многоквартирные дома, составлявшие основу городской застройки, в которых обитали триллионы граждан Содружества на этой и сотне тысяч других планет.

Ульи, иначе не скажешь.

Тоннели, теперь опустевшие, были в некотором роде костями, окаменелыми останками изначального Содружества. Теперь здесь жили лишь жуки-навозники и падальщики вроде Смотрока с Перевозчиком, сбежавшие из верхнего мира. Лучше глодать кости в этом мрачном месте, чем жить под каблуком конклава и «Лотриады».

«Нет никаких повстанцев», – сказал Перевозчик.

Это было не совсем правдой. Повстанцем был он сам и его ребенок, пусть они и ни с кем не сражались.

– Магда поможет… – повторял Перевозчик, полуведя-полутаща