Владимир Стрельников - За жизнь платят кровью (СИ)

Мда, а вот грязюки тут накопилось изрядно. Ладно хоть большинство стволов в заводских ящиках, и пушсале. Амбразуры, хоть и были бренестворками прикрыты, но в них за эти столетия чего только не налетело. Хотя, по уверениям призраков, именно тут нечто вроде хронокапсулы, и внутри прошло не больше тридцати годов.

— Ну как? Ты же свою мыльницу прихватил? Давай, фоткай! — Ильшат довольно поставил ногу на оружейный ящик, одной рукой облокотившись на "Брен" с примкнутым магазином, а другой уперев в бок "Томмиган".

— Да красавчик, чего уж там. — Я пару раз блеснул вспышкой хоть и антикварного, но совершенно исправного электронного "Кодака". — Потом сброшу тебе на флешку.

После чего тоже принялся шарить в открытых Ильшатом ящиках, и открывать еще не распечатанные.

Ну да, ППД, "Солотурны", которые "Штайеры", симоновки и токаревки. Много чего, и все в отличном состоянии.

— Что посоветуешь нам, бортстрелок? — Полковник здесь же найденной ветошью оттирал сало с АВС-36. — Точно эти винтовки надежны? В нашем мире их по итогам войны не очень хвалили.

— Сложная она, множество мелких деталей, очень дорога в производстве. Но для гражданского, именно для гражданского стрелка вполне пойдет. — При этих моих словах полковник ощутимо поморщился. — Но вы учтите, полковник, эту винтовку у вас в любой лавке за пределами этого острова сменяют на пяток новеньких армейских автоматов образца пятидесятого года. А потому мой совет — берите по одному образцу каждого оружия, а потом решите, какой вам стоит продать, чтобы купить современное оружие. Хотя, вашим солдатам не стоит продавать пулеметы. Лоси они здоровые, тяжести таскать явно приучены, да и пластика что у вас, что у ваших бойцов явно не просто пехотная. А Брены — вещь замечательная. Шательро — не хуже. Магазины, кстати, еще с тридцать шестого года в СССР, а потом в РФ и СевСоюзе обязательны к унификации, так что к этим пулеметам, и к винтовкам Токарева и Симонова в любой оружейной лавке купите.

— А почему нет пулеметов ДП-26? — Задал вопрос один из солдат.

— Потому что это склад НКВД. Они не могли покупать пулеметы производства СССР по законам того времени, вот Берия и обходил этот запрет такими путями. — Рассказывая об этом, я делил с Ильшатом "Томмиганы", отложив стразу три штуки для иномирцев. Хотя, это они были иномирцами, сейчас они станут нашими, постепенно и полегоньку. Вроде как полковнику предложили идти в армию, да и солдатам тоже. Куда — не говорят.

Вообще, полкан — из легированной стали откован. У него ТАМ жена, дети и родители остались, первые дни ходил мрачный как туча, но всегда корректный, вежливый, слова плохого от него хрен дождешься. Не то, что наш полковник, из моей части.

Тот, когда я срочником, на старом Т-55 несколько сосен свалил, такой ликбез мне устроил! Из тех слов, которые можно произнести в обществе, только " педали", "рычаги" и " дятел" были. А монолог полковника длился сорок три минуты двадцать семь секунд. Это мой кореш секундомером засек.

Мы несколько часов вытаскивали из ДОТа оружие и боеприпасы. Всего девяносто "токареков", к сожалению снайперских образцов не было. А вот к "симоновкам", в ЗИПах полсотни оптических прицелов нашлось, к вящей радости Ильшата. Он тот еще крохобор, так сказать. Симонов молодец, на каждой винтовке предусмотрен монтаж оптики. За тридцать условных годов ничего с прицелами не сталось, еще послужат. Тем более, что АВС славятся именно точностью боя до полукилометра.

Но, как всегда, есть и ложка дегтя. Ибо единственный из пистолетов, который нашелся среди всего этого добра, "Браунинг образца 1903" года в кожаной кобуре — прикладе, я ему так и не отдал.

Самого жаба задавила, уж очень ладная машинка. Правда, патронов к нему ни одного не нашел, видимо, потому пистоль и остался лежать среди излишков оружия. Как мне рассказали призраки, энкавэдешники щедро поделились с пехотинцами своим стреляющим добром, но по три — четыре ствола на себе в бой не потащишь.

В общем, пришлось договариваться с завхозом еще насчет грузовика. И только нагрузив его оружием, патронами и снарягой, отправили в направлении НИИ. Добротные, кожаные подсумки и ремни оставлять гнить как‑то жалко. Даже три древние рации, и десяток полевых телефонов забрали. А что, есть знающие люди, проверят, если живые аппараты — то купят.

Полковник, Ильшат и солдаты поехали на грузовике, а я остался. Мне еще одно дело закончить надо.

— Так, товарищи красноармейцы и командиры. Я тут посоветовался с юристом в НИИ, он мне объяснил, что, поскольку Российская Федерация является преемницей СССР, а Северный Союз приемником РФ, то ваш переход на службу в МО Северного Союза не является клятвопреступлением. — Я вытащил из кармана составленный при помощи этого юриста договор. В таких случаях лучше воспользоваться помощью квалифицированного специалиста, что я и сделал, чрезвычайно заинтриговав пожилого лысого дядьку, жутко скучающего в своем кабинете. Тот в течение двух часов копался в справочниках, законах, рылся в сети, и в результате выдал на гора этот самый документ. — Итак, читайте.

И, развернув склейку из восьми бумажных листов, я положил ее на пустой оружейный ящик.

Вкратце, в договоре был четко сформулированы права и обязанности призраков, и меня, как "якоря". Я должен был доставить их к официальному представителю нашего МО. Правда, временных пределов этому не было установлено, мне еще не хватало специально искать чиновников от армии. Я так думаю, вполне достаточно будет нашего военного коменданта Ростова — на — Синей, напишу ему рапорт, тот подаст его по команде. Ветераны тем временем будут иметь относительную свободу перемещения в радиусе пятнадцати километров от "якоря", то есть от меня. Учитывая мою работу, желание ветеранов посмотреть современный мир исполнится. А потом, когда придет ответ из МО, будет видно. Да и кто его знает, может, и захотят упокоения призраки, побродив по миру.

— Согласны. — Политрук вытащил из планшета остро оточенный красный карандаш, и расписался под договором. После чего передал карандаш старшему сержанту.

А я в очередной раз присвистнул про себе. Это просто невероятно, как полтергейсты владеют полями и материей, это высочайший уровень мастерства.

— Держи. — Протянул мне карандаш красноармеец, и я, усмехнувшись, попытался его взять. К моему удивлению, карандаш, полупрозрачный, с трудом видимый, остался в моей руке, ощущаясь как холодный кусочек дерева. Ну, зимой мерзлую палочку приходилось в руках держать? Примерно так.

— Интересненько. — Я покрутил ни грамма не затупившийся писчий агрегат, и уверенно расписался на своем месте.