Кулачник 5. Финал - Валерий Александрович Гуров

И каждый раз кто-то считал это «мелочью». Только вот для здоровья бойцов такие «мелочи» оборачивались трагедиями.

И самое мерзкое в этом то, что такие люди, как Феномен, даже не думают, что завтра этот приём могут применить уже против них. Сегодня он победитель с мазью в ладони, завтра сам будет слепым, когда кто-то ответит ему той же монетой.

Настя тщательно протирала мне глаза. Я чувствовал, как холодная влага стекает по щекам, пропитывает кожу, капает на грудь. Мир всё ещё оставался мутным, но где-то внутри уже теплилась надежда, что ещё немного — и туман рассеется.

Наконец она закончила. Отбросила использованную вату и посмотрела прямо мне в лицо.

— Всё, — сказала она, чуть выдохнув. — Я сделала, что могла.

Я поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться. Боль осталась, глаза слезились, но уже не было того едкого жжения, что резало изнутри.

А потом…

Мир постепенно начал возвращаться. Сначала появились очертания, потом тени начали превращаться в фигуры, пятна прожекторов перестали быть ослепительной кашей.

Я моргнул несколько раз подряд и наконец смог разглядеть перед собой Настю. Она стояла прямо передо мной, с мокрой ваткой в руке, и смотрела внимательно, с тревогой и заботой.

— Ну как? — спросила она, наклонившись чуть ближе. — Ты видишь?

Я всмотрелся в её лицо. Оно собиралось в привычные черты — прямые брови, светлые глаза, напряжённая складка у губ. Всё ещё немного размыто, но главное, что я наконец видел.

Я выдохнул, и впервые за несколько минут внутри появилось ощущение, что бой можно продолжать по-настоящему, а не на ощупь.

— Чувствую себя, как котёнок, у которого только что открылись глаза.

Настя облегчённо кивнула. Саша Козлов хлопнул ладонью по канату, не став сдерживать эмоции.

— Ну, теперь другое дело!

Рефери, видимо наконец смекнув, что у меня проблемы, появился в углу.

— У вас всё в порядке?

— Порядок, — заверил я.

Он нахмурился, наклонился ближе.

— Боец, если хотя бы ещё раз повторится попытка затягивать бой или ты будешь пропускать всё, что летит, я буду вынужден остановить поединок.

— Вас понял. Больше не повторится, — заверил я.

— Я предупредил, — сказал рефери. — Готовность пять секунд.

Я сделал жадный глоток холодной воды, промочил горло, выдохнул. Саша всунул мне капу обратно в рот.

Я поднялся с табурета и пошёл навстречу новой трети моего «персонального ада».

Гонг знаменовал начало третьего раунда.

Феномен сразу рванул в атаку. Для него всё было кончено. Соперник считал, что финал у него в кармане. В его глазах уже мелькала победная искра, и он бросился вперёд, полагая, что меня нужно только добить.

Да, глаза ещё саднило, но это было уже не то слепое марево, в котором я барахтался минуту назад. Я видел достаточно, чтобы встретить его.

Я шагнул и пробил навстречу.

Мы атаковали друг в друга одновременно.

Феномен явно не ожидал этого. В его глазах мелькнуло удивление. Феномен рассчитывал на полумёртвого противника, а получил ожесточённый ответ.

Он сблизился, вцепился в меня руками и ушёл в клинч. Я слышал его дыхание — тяжёлое, злое.

— Думал добьёшь? — процедил я ему прямо в ухо. — Хрен тебе.

Он дёрнулся, и его губы скривились в усмешке.

— Пошёл ты, — прошипел он. — Деньги не пахнут.

Доказывать таким правду можно было только одним способом. Физически.

Я резко толкнул его плечом, освободился из захвата и оттолкнул назад. Феномен отскочил к канатам, удерживая равновесие.

Я не дал ему передышки. Пробил классическую двойку левой — правой.

Джеб зацепил его щёку, а вот второй задней рукой я попал ему в висок.

Феномен, оттолкнувшись спиной от канатов, попытался ответить навстречу. Его правая пошла по касательной, в злости и спешке он промахнулся. Кулак рассёк воздух, лишь задев мне плечо — и то вскользь.

— Мажешь, — процедил я сквозь зубы.

Я снова атаковал. Левая, правая, двойка в голову, удар по корпусу, снова хук по виску. Я бил, не оставляя пауз.

Феномен впервые за весь бой пятился. Его глаза метались, он пытался поймать ритм, но я не отпускал его. Каждый мой удар вынуждал его пятиться, и вот он уже упёрся спиной в канаты.

Двадцать боёв подряд он ломал соперников, диктовал условия. А сейчас он выживал. Спина его скользила по канатам, плечи поднимались всё выше, дыхание стало рваным.

Я чувствовал это. Чувствовал, что он впервые оказался там, где всегда были его соперники. В положении жертвы.

Я не останавливался. Серия за серией, комбинация за комбинацией. Он ловил удары, закрывался, но всё равно пропускал. Его уверенность крошилась прямо на глазах.

Мы сцепились в очередном клинче.

— Ну что, выбирай… в каком раунде мне тебя положить? — проскрежетал я.

И в ту же секунду пробил короткий апперкот. Он не ожидал. Голова его одёрнулась, ноги подкосились.

В глазах его больше не было того хищного блеска. Теперь там мелькало то, что я ждал увидеть, — сомнение.

Я вложил всё, что оставалось, в очередную комбинацию. Левый хук качнул Феномена, как неваляшку, а правый точно пробил в челюсть. Он осел так, словно у него отключили свет. Встал на одно колено, ладонью опираясь о настил.

Судья тут же подскочил и вскинул руку.

— Один!.. Два!.. Три!..

Голова Феномена была опущена, грудь тяжело вздымалась. Он тянул время, собирал силы, хотя делал вид, будто ничего не произошло.

— Четыре!.. Пять!.. Шесть!..

Феномен поднял голову, в глазах блеснуло упрямство, но не то, прежнее, хищное. Теперь там была злость на самого себя.

— Семь!..

Феномен резко встал, оттолкнувшись от настила, поднял руки и сделал шаг вперёд, показывая, что в состоянии продолжать.

Я смотрел на него и видел, что уверенности больше не осталось. Всё показное, весь пафос растворился.

Рефери внимательно посмотрел ему в глаза.

— Файт!

Я знал, что отпускать его нельзя. Всё, что я выстрадал в этом бою, могло быть перечёркнуто, если дело дойдёт до судейских записок. Предыдущий раунд я проиграл вчистую. Если довести бой до решения, счёт мог сложиться не в мою пользу.

Я пошёл вперёд. Феномен отступал, пятился, кружил, но я гнал его по рингу, не отпуская ни на миг.

Соперник пытался отвечать, бросал джебы навстречу, но это была попытка выжить в его исполнении.

Я не останавливался. Серия — в голову, по корпусу, снова голова. Феном закрылся, но один удар прошёл. Я почувствовал буквально костями кулака, как мой хук вошёл