Сила не по рангу - Алекс Хай

пригласил Викторию на танец. Так, парочка за парочкой, зал наполнился танцующими. Даже Салтыкову пришлось подчиниться всеобщему порыву и торжественно вывести на танец виновницу торжества.

— Кажется, я начала понимать, почему мой братец заочно был от вас не в восторге, — усмехнулась Кати.

Я приподнял брови в деланном недоумении.

— Как? Разве вам еще не сказали, что я неотесанная деревенщина?

— Вы не просто неотесанная деревенщина, ваша светлость, — она понизила голос в притворном ужасе. — Вы еще и чертовски сильное чудовище с высочайшим рангом, от которого можно ожидать чего угодно! Впрочем, на мой вкус, весьма симпатичное чудовище…

— Польщен.

— Зато теперь и вы наверняка понимаете, почему мой батюшка никак не может сплавить меня под венец.

— Насколько же измельчали местные аристократы, если боятся порезаться о ваш язык, Екатерина Дмитриевна…

Девушка на миг скинула саркастическую маску и погрустнела.

— Увы, те, кто не боятся, не подходят под высочайшие требования моего отца. Либо же от них хочется бежать уже мне.

— Значит, слухи правдивы? Его высочество желает видеть вас только супругой кого-нибудь из Романовых? Даже несмотря на возможные сложности с Синодом?

Кати усмехнулась, изящно кружась под моим руководством.

— Думала, вы в курсе этих планов. Все же мы дальняя родня, хотя и не были знакомы… Мой отец желает видеть меня женой великого князя Андрея Федоровича. Что уже прогресс. Потому что в прошлом сезоне ко мне сватался последний из Владимировичей.

Я едва не сбился с ритма. Да уж. Отдавать цветущую молодую девушку за шестидесятилетнего мужчину… Нет, ему-то можно позавидовать. Но ей…

Впрочем, кузен Андрей был еще менее вероятной партией. Во-первых, разница в возрасте — он был младше Кати на пять лет, а в обществе было принято, чтобы мужчина был старше. Во-вторых, зачем это моему дядюшке? Для Андрея можно было найти настоящую принцессу и тем самым решить ряд внешнеполитических задач. Дочерей — да, можно было выдать за кого-нибудь из дальних родственников. Но старшие сыновья всегда женились на иностранках. По крайней мере, в правящей ветви Романовых.

— Теперь вы понимаете, — кивнула девушка.

— Я удивлен, что вы со мной столь откровенны.

— Как я уже сказала раньше, лучше вы все узнаете от меня, нежели из салонных сплетен.

— Я не хожу по салонам.

Кати широко распахнула глаза и прижала руку к груди.

— Значит, я зря выложила о себе всю подноготную… О боже! Какой позор!

А мне это нравилось. Пусть в ней говорило отчаяние, но Кати хотя бы пыталась смотреть на эту ситуацию с иронией.

Я чуть крепче обнял девушку. Она вздрогнула и задышала чаще. Полагаю, виной этому был не только туго затянутый корсет. Павловичи славились тем, что слишком строго присматривали за своими дочерьми. Блюли их честь настолько старательно, что я сомневался, целовалась ли вообще Кати. Ну, насчет поцелуев я, конечно, загнул — наверняка что-то да было. И все же любая, даже самая незначительная настойчивость, вызывала у девушки трепет.

Интересное сочетание едкости и ранимости.

— А может вы рассказали мне это потому, что чувствуете во мне родную душу? — шепнул я ей на ушко. — Как-никак, мы два изгоя.

— В вас действительно полно дерзости… — прерывисто вздохнула девушка, когда я снова наклонился к ее уху. — Алексей Иоаннович…

В этот момент я поймал на себе взгляд ее брата. И приветливо улыбнулся.

— Кажется, Павел Дмитриевич осатанел.

— И пусть, — отмахнулась девушка. — Это он настоял на том, чтобы я сюда приехала. Можно сказать, притащил меня сюда против воли — так надеялся, что Андрей Федорович почтит Салтыковых своим присутствием… Так пусть пожинает плоды.

Я снова закрутил девушку и подстраховал ее, когда она изящно изогнулась в танце.

— А чего хотите вы сами, Екатерина Павловна?

— Прямо сейчас? — Она снова обняла меня за плечо и продолжила танцевать. — Сбежать отсюда куда подальше. Желательно, не просто из Петербурга, но и из страны…

— Потому что если ваша помолвка с Андреем Федоровичем не состоится, то…

— То мой отец отдаст меня Владимировичам, — сухо ответила девушка. — Другая на моем месте бы обрадовалась, но…

Мелодия начинала стихать, и у меня оставалось несколько секунд танца.

— А если я скажу, что могу предложить вам еще один вариант? — улыбнулся я.

Глава 18

Кати чуть сбилась с ритма, и мне пришлось вести в танце чуть упорнее. Музыка стихла, зал наполнился тихим топотом и шелестом платьев.

— Не смейте, ваша светлость, — прорычала мне на ухо Кати. — Не смейте со мной играть.

— И в мыслях не было, — без тени улыбки ответил я. — У меня есть идея, как вам помочь. Расскажу во время следующего танца. Оставьте один для меня.

Я проводил потрясенную девушку к диванчику, на котором восседал Павел Дмитриевич в окружении пары незнакомых мне молодых дворянчиков.

— Благодарю за танец, — поклонился я и встретился взглядом с братом Кати.

Готов поспорить, внутри он клокотал от негодования! Нечего было убегать…

— Благодарю, ваша светлость, — Кати слегка кивнула и села подле брата. Через минуту Лева вернул Павловичам и Викторию.

— Мне нужно освежиться, — сказал князь, когда мы отдалились от Павловичей. — В соседнем зале делают кальяны. Желаете?

— Составлю вам компанию за беседу, но курить не буду.

— А, точно, совершеннолетие…

— Не только. Министерство здравоохранения не зря печатает брошюры.

— У вас, Алексей Иоаннович, здоровье, судя по всему, лошадиное…

— И все же это не дает мне права лишний раз гробить организм. Тем более, что капля никотина убивает лошадь.

На самом деле в прошлой жизни случалось мне грешить. Только у нас в Ордене курили не табак, а специальные травяные смеси. И это было элементом некоторых ритуалов для тех послушников, кто испытывал проблемы с концентрацией. Чаще всего воскуривали специальный сбор, который успокаивал сознание и позволял человеку привыкнуть к внутренней тишине, чтобы затем научиться добиваться этого состояния для вязки заклинаний. У новичков с этим всегда были проблемы.

Эта смесь не вызывала зависимости и в целом мало вредила. Только был у нее один недостаток — она была мерзейшей, отвратительнейшей, на вкус и запах. Хуже смеси тухлой селедки, носков после сорокакилометрового марш-броска, традиционной китайской водки и парфюма престарелой кокотки вместе взятых. И добровольно совать такой косяк себе в рот соглашались