Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

уверен, что лаборатория находится под патронажем его величества — и это говорило о том, что убеждал его кто-то очень близкий к трону.

— Мы нашли кое-что, — со вздохом сказал Лутковский. — Здесь и правда отчёты о деятельности лаборатории по проекту «Возрождение — 2».

— А лаборатория в сибирском очаге работала над первой версией этого проекта, — сказал я. — Давайте я сам посмотрю, что там.

— На самом деле, вряд ли вы что-то поймёте, — на лице канцлера появилось смущение. — Здесь описаны слишком сложные схемы. Мы и сами не до конца разобрались.

Я вежливо улыбнулся и взял один из журналов. Схемы и вправду были заковыристыми, но после дневников дедули-некромансера я уже знал, куда смотреть. Судя по тому, что я увидел, целью проекта была стабилизация энергоисточника в теле одарённых со слабым даром.

Свет был выбран в качестве антипода тьме, которую «изучили ранее». Энергия очага откачивалась для нужд лаборатории и питала отдельный скрытый контур. Схема была похожа на систему стабилизации для чего-то огромного, вроде преобразователя энергии.

Я прищурился. А ведь так мыслят не целители вроде Кольцова, а инженеры-артефакторы или архитекторы. Точно то же самое структурирование было в записях Дмитрия Шаховского.

— Стабилизация слабого источника посредством полярного антипода, — прочитал я вслух, заставив Денисова вздрогнуть. — Применение кристаллизации энергии для создания обратной связи между энергетически связанными объектами, — я поднял взгляд на канцлера. — Вы сказали, что не разобрались в схемах. Ничего удивительного, ведь эти записи не про магию в привычном смысле.

— А про что же? — с раздражением спросил Денисов.

— Это физика, точнее — магическая физика, — пояснил я. — Именно её применяют артефакторы и маги-архитекторы.

— И что означают эти схемы? — спросил Лутковский, осадив эмиссара взглядом.

— В лаборатории не просто усиливали слабых магов света, они создавали из них живые батареи или стабилизаторы, — я отложил журнал и подошёл к окну. — Энергия, пропущенная через живой магический источник мага, становится структурированной. Её можно калибровать, накапливать и передавать между теми, кто соединён особой энергетической связью.

— Что вы имеете в виду, ваше сиятельство? — осторожно спросил канцлер.

— Посмотрите на конечный узел, он похож на якорь, — я продолжал смотреть в окно, за которым светились огни ночной столицы. — Это усилитель для чистого и управляемого потока силы света, который пропустили через «доноров» и кристаллизовали. Бартенев создавал не просто армию усиленных магов света, он связал их между собой, чтобы каждый из них мог отдать всю свою энергию разом выбранному воину.

— Честно говоря, я слабо себе представляю подобное, — покачал головой Лутковский.

— Я сражался с двумя очень сильными магами света, за спиной которых стояла дюжина магов слабее рангом, — тихо сказал я. — Стоило догадаться ещё тогда, что моё сравнение с монстрами очага оказалось самым верным. Вожак и его элитные стражи, что готовы умереть за него, не раздумывая, или отдать всю энергию до капли, что почти то же самое.

— Кхм, граф Шаховский, — Денисов прочистил горло. — Мы хоть и грандмаги, но артефакторикой не увлекались и ваши метафоры нам не понятны.

— Первый проект провалился. Тьма слишком своевольна, её не вгонишь в рамки кристалла без потери сути, — продолжил рассуждать вслух я, следя за мигающей точкой в небе. Звезда или огни самолёта? — Тьма может кристаллизоваться только по воле её владельца. Но свет более гибок и послушен. Они шли к чему-то масштабному. Ритуал? Оружие? Или источник энергии для чего-то, что должно работать не в течение нескольких лет, а столетий?

— Послушайте, граф, неужели вы думаете, что у заговорщиков есть конечная цель? — Денисов сложил руки на груди. Я видел его напряжённую позу в отражении стекла. — Мне кажется, вы наделяете их большими знаниями и возможностями, чем есть на самом деле. Скорее всего, тот же Бартенев просто хотел получить власть и армию послушных ему людей.

— Власть? — я усмехнулся. — Власть — это цель, безусловно, но путь к ней может быть долгим и кровавым. Кольцов — учёный, Бартенев — администратор, у которого есть ресурсы. Кто-то третий дал им идею и чертежи. Такое не рождается в вакууме, — мигающая точка за окном стала ярче, будто приближалась к окну последнего этажа высотки, где стоял я. — У «Возрождения-2» есть архитектор, который смотрит дальше дворцовых интриг. Они строят не армию, а целую инфраструктуру. А когда она будет готова, подключат основное устройство. Вопрос только в том — какое?

— Вы слишком много знаете для столь юного возраста, — Денисов шагнул ко мне. — Ваши рассуждения звучат так, будто вы действительно понимаете, о чём говорите.

— А что непонятного? — я повернулся к нему. — Бартенев с компанией метит не просто в правители одной конкретной страны. Он хочет заполучить власть во всём мире. И сделать это можно будет, если сократить количество несогласных.

— Массовые убийства? — Денисов замер. — Но как?

— Всё просто, — я пожал плечами. — Он сделает весь мир одним аномальным очагом, среди которого будут небольшие участки безопасности.

— Бред, все знают, что очаги невозможно создать искусственно, они появляются в местах… — он сбился и замолчал.

— В местах выброса колоссального количества магической энергии, — продолжил я за него и снова повернулся к окну.

Та самая точка, что казалась мне подозрительной, зависла напротив окна. Она уже не светилась так ярко, наоборот — затухла и стала почти незаметной. Я прекрасно видел в темноте, поэтому оценил направленную на моё лицо камеру маленького беспилотного аппарата.

Когда из его днища выдвинулась короткая пусковая труба неуправляемой ракеты, я рванул от окна, закрывая собой Денисова и призывая тьму.

— Ложись!

Глава 17

Грохот взрыва раздался раньше, чем вспыхнуло пламя. Тьма обволокла меня плотным коконом в тот миг, когда оконное стекло испарилось в ослепительной вспышке. Ударной волны я почти не почувствовал, зато ощутил на себе жар, выжигающий воздух.

Мой щит из тьмы поглотил первую и самую страшную волну энергии и треснул. Я вообще не думал ни о его форме, ни о плотности, когда инстинктивно выплеснул тьму, чтобы между мной и взрывом было как можно больше моей энергии.

Уже потом меня швырнуло через весь кабинет, в спину врезались обломки мебели. Я приземлился на Лутковского, который успел активировать защитный покров из водной стихии. Воздух был густым от пыли, дыма и рассеянной энергии горящих артефактов защиты.

Я поднял голову, отряхиваясь от штукатурки. От окна осталась зияющая дыра, ведущая в ночной Санкт-Петербург. Пол дымился, металлический стол был перевёрнут, стеллажи с редкими книгами пылали в огне.

Мой взгляд метнулся к журналам, большая часть которых уже догорала. Я выхватил уцелевшие пару папок и сбил с них огонь. Кристаллы света